Выжить в приличных условиях - Юлия Галынская
— Есть. Если спустимся вниз по ручью, начнутся скалы, в них есть пещеры. Многие достаточно большие, чтобы в них могли укрыться даже единороги.
— Тогда завтра посмотрим.
— Может сегодня? — встрепенулся Сай, умоляюще смотря на меня. — Она же ранена.
— У Сая хороший нюх, — неожиданно заметил Рух, — по запаху мы их даже сейчас найдем.
— Почему мне кажется, что здравомыслие только у меня есть. А если мы на шигеру нарвемся?
— Так за ней старший ратан с командой ушли, — напомнил Сай.
— А единорога люди схватили, значит, точно шигеры рядом нет, — добавил Рух, и оба уставились на меня. Но добил меня все же Тар. Неожиданно скатившись с моих коленей, он принюхался и, жалобно мявкнув, устремил свой золотой взгляд в сторону тропинки.
— Он чувствует кровь, — восхищенно прошептал Сай, — мы быстро найдем единорога-маму и вернемся.
«Вернемся» — я сломалась именно на этом слове, так как рассчитывала спать в повозке, думала, прогуляемся туда и обратно, но не получилось. Тар взял след моментом, феи, заметив наше движение, подсветили дорогу, и мы, не смотря на надвигающуюся ночь, довольно быстро двинулись вдоль ручья. Дорога до скал заняла около часа, и я уже мрачно посматривала на своих спутников, когда Сай, тихо вскрикнув, пустился наперегонки с котогрифом прямо по воде ручья, убегающего в скалы. Переглянувшись с Рухом, мы поспешили следом.
Нависая друг над другом, скалы образовали небольшой проход, словно великаны наклонились дружно над водой, чтобы утолить жажду. Феи высветили темные стены, эхо усилило звуки ручья, поющего среди камней, и спустя пару минут я уловила тихое жалобное ржание.
— Она жива, — обрадовался Рух, устремляясь к повороту, за которым пропали Сай и котогриф. Пустившись чуть ли не бегом, мы налетели на застывшего Сая. Королева выхватила своим светом его фигуру. Блеск слез на щеках мальчика заставил меня осмотреться с осторожностью. Единорог лежала на камнях, залитыми кровью, а у ее живота испуганно замерла пара жеребят. Белые, сияющие как драгоценности.
— Умирает, — неожиданно громко всхлипнул Сай.
— Она потратила все силы на рождение малышей, — прошептал Рух, обнимая мальчика.
— Замолчали оба, — недовольно огрызнулась я. — Я не для того тащилась сюда, чтобы лошадей хоронить. Тар, кусишь кого, я тебе хвост на половину укорочу.
Котогриф, с интересом принюхавшийся к единорогам, недовольно мякнул, но, вскочив на булыжник подальше от воды, с интересом стал наблюдать за мной. Единорожки испуганно прижались к телу матери, своими темными глазками они следили за мной, а я, поняв, что с малышами все в порядке, осмотрела замершую самку. Она никак не отреагировала на мое приближение, только из полуоткрытого глаза по ее морде скатилась слеза, а из горла вырвался такой стон, что у меня волосы встали на руках. Сай заплакал. Рух прижал его к себе.
— Можете посветить мне на рану, — попросила я королеву и ее помощниц, и уже через несколько секунд передо мной проявился бок. Три длинные раны, оставленные когтями шигеры, тянулись от спины с крупу единорога. Кровь еще сочилась в нескольких местах, иссушая и ослабляя некогда сильное и прекрасное животное. Свет ее шерсти уже не мерцал, и можно было согласиться с моими подопечными, что самка скорей мертва… Вот только сдаваться не хотелось. Порывшись в сумке, я нашла руноскрипт исцеления, что оставила себе и, полыхнув зажигалкой, сожгла его над боком единорога.
Реакция была моментальная. Раны прямо на глазах затянулись, и кровь остановилась. Единорог издала вздох облегчения.
— Рух, ты ведь знаешь, чем питаются единороги?
— Да.
— Тогда бери фею, Сая и марш за добычей провианта. Я пока еще пару рун исцеления сделаю, но единорогу надо будет поесть, чтобы появились силы.
— Мы быстро, — пообещал Рух, а Сай, отирая слезы рукавом, с надеждой спросил:
— Она точно не умрет?
— Если только от голода, — фыркнула я, хотя сама не была уверенна, хватит ли сил у единорога выжить, потому, не теряя времени, открыла сумку и, достав бумагу и чернила, принялась за изготовление новой руны. Тар тихо подкрался, осмотрел тяжело дышавшего единорога, дрожащих жеребят и, ступая широкими лапами, направился к малышам. Я замерла, не понимая, что задумал наш кошак. Он же сытый!
Но Тар втиснулся между жеребятами и тихо затарахтел, распушая при этом свою шерсть. Жеребята перестали на него нервно коситься и, принюхавшись, явно успокоились. Только после сожжения третьей руны единорог стала двигаться и подняла голову. Тар тут же слинял, а самка, проверив своих малышей, посмотрела на нашу команду, застывшую перед ней. Сай осторожно поднес ей поближе стебли травы и так же осторожно отошел.
— Пока мы собирали траву, — неожиданно предупредил меня Рух, — мы видели огонь костра охотников. Думаю, завтра они уже обнаружат это место…
Покосившись на помошника, я молча развернулась и направилась на выход. Усевшись на еще теплый камень, я задумалась. И что теперь? Дождаться охотников и сдать им маму с жеребятами?
— Позвольте мне остаться рядом с ними, — Рух опустился передо мной на колени. — Это явно последняя пара. Если самец в городе погибнет, то и самка долго не проживет…
— Охотников явно больше одного, — заметила я. — Будешь драться?
— Иногда оно того стоит, — раб склонил голову.
— Иногда? — я посмотрела на застывшего Руха, а тот нахмурился и, подняв голову, и с каким-то отчаянием и надрывом произнес:
— Всегда, если ты защищаешь слабых.
— Да, мама и папа тоже так говорили, — заметила я и, помолчав, велела, — иди в пещеру, проследи чтобы единорог поела. Я скоро приду и скажу свое решение.
— Да, — Рух явно не хотел следовать моим словам, но ошейник заставлял его двигаться. Проследив за его тяжелой походкой, я достала из сумки подвеску в виде небольшого опала в медной оправе. Драться? Силы явно будут не равные… Отдать? И смотреть, как гибнут в людской алчности последние искры любви и преданности этого мира? Бабушка бы точно не одобрила. Она бы потратила все свои силы, все свои возможности, но сохранила бы то, что так любила ее дочь…
Мои руки дрожали, и подвеска зашаталась под моими пальцами. Сунув ее в карман, я решила прибегнуть к знакомому методу восстановления спокойствия. Достав бумагу, написала:
«Мне страшно. Так страшно, что я провалюсь и не
