Нордшельский отшельник - Камиш
— Здесь так много магии, — нарушила она давящую тишину, и голос эхом разнесся по подземелью.
— Здесь хранится большое скопление предметов, так или иначе таящих в себе магию Ширан. Некоторые части найденных доспехов и вовсе могли принадлежать им…лично.
Девушка подавилась холодным воздухом:
— Сколько же им тысяч лет?!
— Много, много, дитя.
— Зачем же вы запираете такое скопление магии тут? Она могла бы послужить делу.
— Мы бережно храним все это, моя надежда вернуть расположение Богов не угасает. В любом случае, пока жив наш храм, территорию поселения не тронет ничто. Это наш залог защиты и безопасности от внешних воздействий.
— Все равно, — она покачала головой, — тут такой потенциал для битвы…
— Довольно, — обрубил Гиреа, поднимая одну из защитных сфер, под которой на маленькой подушке лежала…
— Тиара, — прошептала она, невольно протянув пальцы, но отпрянула, завидев хищный, предостерегающий взгляд короля. — Вы хотите, чтобы я отдала кольцо?
Он кивнул, не сводя глаз с ее дрожащих пальцев, которыми она стягивала плотно засевшее кольцо с указательного пальца правой руки. Серебро жалобно сверкнуло, разочаровавшись в хозяйке, и мягко легло в протянутую ладонь короля.
— Изящная работа мастера, который знал свое дело, — он задумчиво стал крутить ладонь и так, и эдак, разглядывая его со всех сторон. Лэниэль же с осторожностью коснулась части Тиары и подняла ее к переливающемуся свету. Это была левая половинка, идентичная, или во всяком случая схожая с той частью, что находилась у Норда. Такие же тонкие ветви и листья, что переплетались меж собой, переливались не то золотом, не то радугой на отполированной гладкой поверхности.
— Эта часть все равно ничего из себя не представляет, до тех пор, пока она не собрана воедино. А где затерявшийся третий кусок, знают только Боги. По сравнению с мощью кольца он ничтожен. Можешь забрать его.
Девушка не стала долго раздумывать, убирая долгожданную драгоценность в карман. Кольцо заняло почетное место осколка, упокоившись на подушке.
Когда они поднялись к тоннелю, каменные створки закрылись, а замочная скважина пропала. Но король повел ее не на выход, а наверх.
Глава 19
Лестница петляла к вершине, один из этажей был закрыт, но к нему вел через проход и крепился один из длинных канатных мостов, который проводил, казалось, через все небеса. Лэниэль хотела остановиться и взглянуть на него, но король шел дальше, не обращая ни на что внимания. Сжимая в кармане острый и холодный кусок металла, она пыталась побороть свои сомнения. Она отдала очень мощное кольцо в жадные и эгоистичные руки. Она не смогла убедить короля присоединиться к битве. Она… проиграла.
Милтон падет.
Ничтожная маленькая эльфийка.
Длинная лестница сменилась ровной площадкой на свежем воздухе; они вылезли из люка и оказались на самой вершине статуи. Два эльфа, две маленькие точки затерялись на большой площади высеченных из гранита волос, а перед ними торчали великанского размера зубья короны, венчавшей голову, которая и оказалась самой верхушкой Храма.
— Проход в Храм с земли расположен у ног статуи, стоящей на коленях. Он вырублен из области ее коленных чашечек, и природа давно оплела его. Канатная дорога ведет к ее сердцу, проходя сквозь скрещенные в молитве ладони. Мы же стоим на ее голове.
— Кто это?
— Великий плод скульпторов, соединение Ленары и Герома. Их лик разделен надвое, но при этом они составляют единое целое. Мы зовем ее Ленром.
Лэниэль не стала выказывать своих мыслей о том, что это решение сильно граничило с богохульством, поэтому плотнее сжала губы и прикусила язык. Она встречала не первый рассвет за пределами своего дома, но этот действительно напугал ее.
С головы поистине высокой статуи открывался вид на пройденные земли, он поражал и ужасал единовременно. Дикие леса переходили в пустынные степи, а за ними, прямо на севере, блистали шпили родного замка — Филема. Кажется, купол начал сверкать над городом, значит народ не растерялся, и действительно решил взять всю власть в свои руки.
«Дорогая сестра, неужели ты погибла так несправедливо?»
Она окинула взглядом всю округу за пределами лесов — их окружала лишь степь, пустыня, песок. Выжженные и высохшие деревья торчали тут и там, иногда она могла различить туши больших животных или оставшиеся от них скелеты. Но чем дальше уходило проклятье, тем чернее и смертельнее выглядела земля.
— Неужели вы не хотите этого остановить? — она невольно обвела рукой гиблые просторы.
Гиреа лишь посмеялся над ней, опираясь руками на обод короны. Его печальный взор вперился в стены Милтона.
— Это не в наших силах, Лэниэль. Эта чернь поглощала нас долгие сотни и тысячи лет, и за несколько месяцев этого не остановить. Пришло время смириться с поражением.
Злость закипела в ней за сестру, за безразличие и бездействие, за алчность и эгоизм других. Речь полилась сама собой.
— Думая только о себе, вы не оставите ни единого шанса своим потомкам. Вы думали, что уже потеряли все, но на самом деле ваши потери лишь будут ждать вас впереди и нарастать, словно снежный ком. Да, может Боги и отвернулись от вас, но если мы вместе попытаемся сохранить то, что они бережно создавали и возносили на этой земле, вы еще сможете получить их прощение. Если же нет, вы хотя бы сможете дать шанс этой земле на очищение. Пустое собирательство магии не спасет вам жизнь, а лишь отсрочит вашу гибель.
Лицо ее побагровело от накала чувств, и голова закружилась. Лучи солнца били по глазам, она теряла ориентацию в пространстве, но голос лишь накалялся.
— Моя сестра, возможно, уже мертва. Я буду биться за нее, за свою мать, отца, павшего короля. Я отдам последнюю — и единственную! — свою жизнь за них. И за тех несчастных, кто будет сидеть во время битвы в катакомбах и молиться за наши души. Мне не жаль этого. Мне жаль лишь тех трусов, которые прикрывают свой страх добродетелью о народе.
Выплеснув из себя свою жестокую правду, она более не хотела и не могла оставаться рядом с королем. Она спешно сбежала со ступеней в самый низ, пока ее ноги не почувствовали вновь холода влажной травы. В основном поселение еще дремало в рассветный час, но некоторые повара уже готовили ранний завтрак. Девушка огляделась в поисках своих соратников. Ни Марона, ни Отшельника не было видно. Их лошади еще гуляли у привязи, и она поспешила туда. Конюхов не было на месте, поэтому она
