Служебный роман для богини любви (СИ) - Катерина Заблоцкая
— И что?
— Да ничего. Не разбились, — усмехнулся Рене. — Матильда сказала, что магия любит меня больше, чем её. В какой-то мере это правда так — я с каждым разом обретаю все больше силы. Но… Это как замкнутый круг, Эдита. Я не могу вырваться из него добровольно. Казалось бы, ставлю себя под угрозу, но… — он усмехнулся. — Но… Мне не так важна собственная жизнь, как эти чувства. И магия как будто чувствует это. Вместо того, чтобы убить меня, дарит дополнительную энергию, новые силы. Я устал, я хочу остановиться, но не могу. А Матильда слишком жадная, чтобы первой дать уступить. Так что мы повязаны до тех пор, пока кто-то из нас не погибнет.
— Учитывая то, что она бессмертная, мне тенденция не нравится.
— Моя жизнь мне не настолько дорога, как Матильда, — мрачно ответил Рене. — Возможно, однажды она попытается отобрать что-то более важное. И тогда я положу этому конец. А пока… Не могу заставить её перестать мучиться и мучить меня. Мне это невыгодно.
Он печально усмехнулся.
— Пойдем, провожу тебя.
— Куда? — удивилась я.
— В кабинет, — пожал плечами Рене. — Ты же в последнее время постоянно сбиваешься с пути.
Я вздохнула.
— Нет, я…
— Да ладно тебе, Эдита. Я сам прежде плутал в этих коридорах, — махнул рукой Рене. — Не переживай. Привыкнешь. Видно, сильно тебя этими книжками с антресолей задело?
Мне оставалось только кивнуть. Почему-то совершенно не хотелось лгать Рене, но умом я прекрасно понимала, что правда может быть для меня смертным приговором.
Потому, опершись о теплую мужскую руку, я позволила отвести себя в кабинет. И с трудом удержалась, чтобы вот так глупо, одним махом не выпалить всю правду…
21
— Ты свободна?
Я аж подпрыгнула на месте от неожиданности. Настолько засиделась над разбором уже устаревших разнарядок, что не ожидала кого-либо увидеть.
В дверном проеме застыл Себастьян.
— Да вот, — улыбнулась я, — осталось разобрать немного…
— Немного?! — изогнул брови он. — А я рассчитывал на то, что последний рабочий день этой недели ты закончишь немного раньше, а не после полуночи.
Я скептически посмотрела на возвышавшиеся рядом со мной горы разнарядок и вздохнула.
Да, Себастьян был прав, не следовало так сильно увлекаться работой…
С момента моего попадания в этот мир прошла уже почти неделя. Я немного обжилась, привыкла к тому, что меня окружают не слишком порядочные купидоны, подозрительные коллеги, а сама я занимаю должность богини любви. В последние дни в Канцелярии Любви было почти спокойно. Георг исправно выдавал стрелы, пусть и в небольшом количестве, но все равно — больше не урезал его, видимо, проникшись моей угрозой. Димитрий боялся и слово поперек молвить, понимая, что ему может грозить немалая опасность. Все остальные вроде как не имели ко мне ни малейшего дела и просто занимались своей работой.
Ну, а Себастьян и так прекрасно знал, кем я была на самом деле. И, исходя из того, что я до сих пор жива, этот секрет ему можно было доверять, ничего не опасаясь. Все-таки, он сдержал свое слово и не сделал ничего, что могло бы хоть как-то грозить моей жизни.
Странно сказать, но я чувствовала, что влюбляюсь в него. Хоть и знала мужчину совсем немного, меньше недели, но ощущала его надежность и понимала, что он — из тех, кто никогда не предаст и всегда будет рядом. А это дорогого стоит…
Единственный, кто сейчас вызывал у меня сомнения, так это Рене. С одной стороны, он был хорошим и вроде как порядочным человеком. С другой…
Слухи о нем ходили отвратительные. И в Матильде этой, о которой никто не мог сказать ни единого хорошего слова, он все-таки что-то нашел. Потому с Рене я вела себя ещё осторожнее, чем со всеми остальными, упорно притворяясь его сестрой.
А сейчас как раз разгребала все архивные разнарядки. Сверялась с базой данных и откладывала в сторону тех, кто уже женился, умер или совершил какое-нибудь преступление, то есть, однозначно не претендовал на стрелы любви. Но разнарядок было великое множество, и самостоятельно справиться со всем бесконечным наплывом информации я не могла. А попросить о помощи… Купидоны и так косились на меня с подозрением, не понимая, кто я и куда дела их начальницу.
Но ведь они даже не представляли, насколько были близки к правде!
— Да, наверное, придется остановиться, — приняла это нелегкое для себя решение я. — Потому что если я с таким увлечением продолжу и дальше, наверное, это закончится плохо. Вчера я едва не осталась здесь ночевать…
— Да, я помню. Если б я тебя не увез, так бы и дремала над своими разнарядками, — вздохнул Себастьян. — Ты так рьяно взялась за работу… Я просто потрясен.
— Не веришь после той Эдиты, что с меня может выйти что-то толковое?
— Верю, — решительно заявил Себастьян. — Иначе я б тебе не помогал. Но сегодня предлагаю отложить дела и отправиться все-таки в банк, разобраться с карточкой.
— А они ещё работают? — с сомнением поинтересовалась я.
— Ближайшие пару часов — да.
— Тогда пойдем, — я решительно поднялась со своего места, отставляя в сторону несколько стопок с разнарядками, погасила щелчком пальцев колдовской светильник, притащенный из дома — мне понадобилось несколько часов, чтобы разобраться, как именно он работает, а он все время, оказывается, был настроен на просто клацанье пальцев!
Себастьян подал мне руку, уже привычно сжимая мою ладонь, и я улыбнулась, наслаждаясь его прикосновениями. Этот нехитрый ритуал — держаться за руки, стоять близко друг к другу, — мы повторяли из раза в раз, становясь таким образом ещё ближе. Словно я ещё не все секреты ему доверила, но собиралась рассказать обо всем сегодня же.
Впрочем, чтобы узнать человека, недели очень мало. Мы с Себастьяном пока только приглядывались друг к другу, хоть и оба были невыносимо довольны увиденным. И я никак не могла избавиться от ощущения, что таких, как он, не бывает.
Это слишком фантастически, слишком волшебно.
Я хотела сказать ему что-то, но не успела. Услышала возмущенное женское фырканье, обернулась и с удивлением воззрилась на застывшую в коридоре главу Любовного Патруля.
— Вот как, — язвительно протянула Аделина. — Пока в мире творится невесть что, глава Канцелярии Любви продолжает заниматься своими личными проблемами?
Я невольно смутилась. Не потому, что чувствовала себя виноватой — в конце концов, я и так достаточно много работала в последние дни, чтобы по этому поводу меня уж точно не мучили никакие угрызения совести, — а потому, что Аделина явно считала, будто
