Сдать королевство, женить Императора (СИ) - Аманда Франкон
Чувствовала, как время от времени кто-то меняет на мне покрывало, насильно вливает в меня воду, чистит рану от гноя. Доставляя, конечно, дополнительную боль, однако она ни в какое сравнение не шла с той, которую я чувствовала постоянно.
Рядом часто оказывался Лайонел — я ощущала его прикосновения, слышала его шепот, и в те моменты, когда я готова была проклинать судьбу за бессмысленные страдания, только он заставлял меня потерпеть еще немного, и еще немного, и еще совсем чуть-чуть. Я ощущала его слезы на своих руках, слышала тяжелое дыхание, он без конца просил прощения, но мне недоставало сил, чтобы ему ответить. И так — снова и снова.
Казалось, пытка необъяснимым бессмертием продолжалась вечность. Я не знала, сколько прошло времени с момента раны до того дня, когда я вдруг поняла, что боль уже не терзает меня как пытка из бездны, а сосредоточилась в боку мягким комочком, который по силу вытерпеть любому нормальному человеку. Убедившись в том, что плоть моя — болезненная тюрьма души — больше не терзается меня невыносимыми страданиями, и что я даже могу связно думать, я распахнула глаза. И увидела перед собой низкий свод какой-то комнаты. Судя по цвету камней и кладке, я лежала в своем замке.
Глава 26
Через день после того, как я пришла в сознание, слуги перетащили меня в более привычные покои. Лайонел с тех пор не появлялся, но все мои просьбы слуги исполняли особенно тщательно, и все как заведенные твердили «Ваше Величество». Значит ли это, что Император решил сохранить наш договор в силе, или что он издевается надо мной?
Подавив некстати появившуюся надежду, я пыталась выведать у слуг хоть что-нибудь, но безуспешно. Девушки в ответ на все мои вопросы лишь краснели и прятали лица, лекарь лукаво улыбался и качал головой. Сама ходить и подслушивать новости я пока не могла, потому все время лечения оставалась в полном неведении.
Простенькое колечко на пальце левой руки я заметила только на третий день пребывания в собственных покоях. Оглядев его и не найдя никаких логичных объяснений тому, как оно могло оказаться на моей руке, попыталась снять.
«Стой! Оставь его!» — загремел в голове голос Этцеля, да так сильно, что голова разболелась. Я непроизвольно дернулась, от чего заныла еще не до конца зажившая рана.
«Это еще почему?» — тут же ухватилась за шанс во всем разобраться я.
«Это кольцо — артефакт. Если надеть его, дав кому-нибудь обещание, то придется непременно его выполнить, иначе кольцо ниспошлет смерть. Если снять его до того, как обещание будет выполнено, оно тоже убьет носившего его», — быстро пояснил бог.
Осознав силу и жестокость украшения, я ощутила, как по коже бежит холодок, и даже отставила руку подальше, правда, быстро устыдилась такой глупости и снова откинулась на подушки. Прикрыла глаза, пытаясь осознать услышанное.
«Но зачем кому-то обрекать себя на смерть? Есть ведь множество случайностей, над которыми человек не властен? Что, если обещание не будет выполнено по чужой вине? Все равно умирать?» — засыпала я мысленными вопросами.
«Кольцо не только обязывает, но и помогает выполнить обещание: направляет руку, показывает путь, придает сил», — на последней фразе Этцель сделал особенный акцент.
Я тут же вспомнила просьбу Лайонела: «Обещай, что выживешь». Вот оно, значит, в чем дело. А я еще и пообещала, что буду полностью здорова! Глупая, кольцо-то вряд ли понимает сарказм.
«Не волнуйся. Теперь, когда ты в сознании, все будет хорошо», — в голосе Этцеля послышалось непривычное тепло. — «Я рад, что все обошлось».
«Ты знал о кольце», — скорее констатировала, чем спросила я.
«Более того, мы вместе с Мирэкки устроили все так, чтобы оно оказалось в замке. Ты даже не представляешь, какая мука – договариваться с этой стервой!», — легко признался бог.
Я замерла от любопытства, силясь понять, для чего богам заботиться о моей маленькой жизни. Этцель рассмеялся в ответ на мои мысли. Я ждала, что он что-то скажет, объяснится, но стервец промолчал. Только фыркнул напоследок то ли издевательски, то ли ободряюще, и ушел.
В попытках «полностью выздороветь» и выполнить таким образом свое обещание, я провела еще около недели. И за это время так извелась от безделья, что готова была лезть на стену. Меня мало кто навещал: пару раз заходили Дорота и Ханна, они рассказали, что Жулита заперта в своих покоях. Ташо иногда развлекал меня делами, но слишком долго засиживаться ему не позволяло чувство такта.
Ни Лайонел, ни Рейк ко мне не заходили. Тот факт, что я давно не видела друга, особенно сильно беспокоил. Я помнила, насколько плохо выглядела его рана, когда я оставляла его в руинах, и стало не по себе.
Как раз в ту минуту, когда я снова задумалась о том, почему Рейк ни разу не пришел, дверь отворилась. На пороге появился он — без брони, с подвешенной на бинты рукой и широкой улыбкой.
— Рейк! — я подпрыгнула с кресла, в котором отдыхала и, совершенно не стесняясь того, что одета лишь в простенькое домашнее платье, рванулась к другу, чтобы обнять. Но вовремя остановилась, вспомнив о его ранах.
— И я рад тебя видеть, — воин, обычно суровый и сдержанный, сейчас едва ли не светился от счастья. И мне показалось, что дело тут не только в моем выздоровлении, его сердце согрело что-то еще. Но расспросить я не успела. — Но пришел ненадолго. Только хочу предупредить, что завтра вечером Лайонел просил тебя выйти в сад. Твой лекарь разрешил.
Я внутренне напряглась и всмотрелась в лицо северянина. На нем, вопреки обыкновению, при упоминании об Императоре отразилось не презрение или брезгливость, а спокойствие — почти уважение. Я покосилась на закатное солнце за окном и тяжело вздохнула: мне предстояло
