Темным ведьмам не отказывают - Дарья Гусина
– Ты предлагаешь открытую провокацию?
– Да!
– Сола права, – неожиданно поддержал меня Август. – Рыбка хитра. Вот-вот соскользнет с крючка – и назад, в свою трясину. Молодец, невестка! Сколько нам ждать, пока не подействует твое зелье?
… Я читала книгу, не вникая в сюжет и то и дело возвращаясь к первой странице. Наконец, строчки вступления так примелькались, что наступило понимание: я на грани того, чтобы влезть в нескончаемую куртуазную сагу о похождениях некой добродетельной девицы, сумевшей устоять перед чарами двух коварных сердцеедов-эльвов, светлого мага и темного с подозрением на скорое перерождение.
Поразившись хваткости и неуступчивости главной героини (один эльв еще туда-сюда, но два!), я вернулась к иллюстрации перед первой главой. Художник не слишком старался приукрасить ходячее воплощение целомудрия или разумно счел, что избыток добродетельности компенсирует отсутствие привлекательности, и вообще, главное в женщине – не внешность.
При этом вид у розовощекой героини был столь хитрый, что я заранее посочувствовала двум эльвам и магам, особенно темному перерожденцу. Впрочем, последнему, возможно, было уже не до выбора, и, как предположение, из всех прелестей героини его как раз привлекала ее апоплексическая внешность. Кровь молодой невинной девушки стала бы приятным бонусом, обмани она ожидания мага в других вопросах.
Клара музицировала. Старинное пьяно форте издавало мелодичные звуки с легким отголоском дребезжания. Фра Килберт мурлыкала наивный романс, то ли из области популярной нынче вампирской темы, то ли просто сочиненный автором в доме без отопления:
Как птица зябкая страшится снегопада-а-а,
Как розу алую пугают холода-а-а,
Так я боюсь твоей улыбки изо льда,
Мой милый, уж никогда… не растопить… нам наши хладные сердца!
Типси гонялся за обрезками дерева, вылетающими из-под ножа Райана. Вжик-чирк- шмяк… Когти огнелапа с ужасным для уха скрипом скользят по заколдованной от повреждений кожи кресла, зверек с противным писком срывается, тормозит у самого пола, поднимая метель из опилок…
На месте Клары, чья чувствительность должна была усилиться под воздействием зелья, я бы давно не выдержала. Впрочем, я не слишком надеялась на отвар, а полагалась больше на интуицию. По моим ощущениям, фра Килберт была на грани. Она пришла сюда за чем-то, что до сих пор не далось ей в руки (я предполагала, что именно), и ее терпение заканчивалось… И закончилось. А может, ей каким-то образом передали, что ее отец бежал, а в доме – обыск.
– Да как же все вы мне надоели! – крышка пьяно форте с грохотом упала, внутри инструмента что-то жалобно тренькнуло. – Как вы все! Мне! Осточертели!
– Облегчи душу, Клара, – невозмутимо посоветовал от газеты Эрик. – Поделись, что тебя не устраивает!
– У меня нет больше сил изображать паиньку, – пожаловалась Клара, обхватив голову руками.
– Так и не изображай, мы все давно знаем, что ты не паинька.
Клара лениво подняла левую руку, над ее пальцами соткалась незнакомая мне руна. В Августа ударила струя темного дыма. Мы услышали недоуменный возглас старика, чей портрет оказался покрытым черной копотью.
Райан уважительно крякнул, поглаживая голову грифона и незаметно наполняя ее магией. Я похолодела. Как же она сильна! И эта руна… крафтовая?! С кем… с ЧЕМ нам сейчас придется столкнуться?
– Старый дурак, – пояснила Клара, медленно поднимаясь из-за инструмента. – Вечно подглядывал и подслушивал. Бесил! И ты, тварь, – вон! В следующий раз соображай, кому гадить в ботинки, а кому – нет.
Типси с воем улетел в камин. Там взвилось оранжевое пламя в форме руны «диф». Мне на ум пришла сказка о лисе и терновом кусте: какой смысл бросать в огонь… огнелапа? Но когда искры осели, в камине было пусто. Это ведь была руна полного уничтожения нежити?! Но Типси не нежить. НЕ НЕЖИТЬ!
– Поговорим? – зловеще предложила Клара.
– Поговорим, – согласился Эрик, складывая газету. – Твой отец сбежал, его ищет Отдел. А ты сообщница фэра Килберта, нам это доподлинно известно.
– Сбежал?! Сообщница?! – Клара слегка откинулась назад. Изумление на ее лице было вполне искренним, злорадство – непритворным до ужаса. Она громко захохотала и, с трудом подавив смех и вытирая слезы на глазах, прохрипела: – Ну вы и глупцы! Мой отец уже давно там, где положено находиться перерожденным после упокоения – в железном гробу, засыпанный серебряной стружкой! Он умер, когда мне исполнилось восемнадцать, после своей второй антируны. Я давным-давно заняла его место. Профессор – это я!
… Мы все молчали, но Эрик молчал наиболее выразительно. Несколько минут назад перед ним стояла девушка из прошлого, в которую он был когда-то влюблен, умная, красивая, горячо любящая своего отца, как и многие другие обычные люди, несовершенная, но… живая. А теперь это был монстр.
Мне вспомнились все многочисленные преступления Профессора, до которых Эрик смог докопаться: исчезновение свидетелей накануне суда, похищения, в том числе и Книпса. Но, постойте-ка, Книпс общался с Профессором всего полтора года назад, когда тот пытался убедить парня стать его помощником!
– Я видел Килберта собственными глазами, – хрипло проговорил Эрик, – всего год назад, во время конференции магов в Бьорнстоне.
– Ах, да, конференция, – Клара мило улыбнулась. Ее пальчики плели новую руну… плели и разматывали до состояния активной базы, словно это было дамское рукоделье. – Для таких случаев у меня есть актер, милый старикан. Каждый раз считает, что проходит пробы для пьесы. Каждый раз затираю ему память, скоро дырки протру, – исчадие ада негромко засмеялось.
Все объяснялось очень просто, и впервые за жизнь я почувствовала ледяное присутствие Смерти совсем рядом. Раз Клара все так веселенько описывает, нам не уйти отсюда живыми.
– Сражайся! – запоздало выкрикнул Эрик.
Его сгребло щупальцем чистой Силы и отправило обратно в кресло. Мы все обнаружили, что пол в гостиной начал изменять свойства – по нему вились серебристые жгуты, похожие на всем знакомые «кнуты». Никто уже не мог двинуться с места. Мы попали в ловушку собственной недогадливости.
А Кларе не терпелось поделиться – рассказать о пройденном к успеху пути. Она принялась расхаживать по гостиной, потихоньку меняясь на наших глазах: подол газовой туники разошелся на обрывки, напоминающие перья ворона, на руках ниже рукава проступили странные кругляши, будто кто-то внезапно вздумал забить металлические заклепки прямо в живую плоть. Жгуты отзывались на каждый ее шаг, и я, к своему ужасу, обнаружила, что новые появляются из-под ее юбки.
