Оникс. Когда ты обречён - Дар Ветер
— Близится главный праздник, посвящённый восьми богам-основателям города. Сегодня в честь них Прекрасная дева, хранительница тайной силы, будет петь в главном храме. Думаю тебе это понравится.
В храме находились последние и самые красивые из пяти часов Тарда, Стеклянный часы. Стены из состояли из множества окошек-витражей, которые отбрасывали блики. Часы, высотой с три человеческих роста, были песочными, но вместо песчинок внутри них пересыпались драгоценные камни.
— Если долго и мучительно думать о чём-то вблизи них, твоя мысль может отразится в блике света, отбрасываемого на стену и вскоре после этого либо к тебе придёт решение, либо появится нужный человек, — рассказывал ей Бэрил под пение Прекрасной девы.
В центре храма на одной из дощечек Оникс увидела птицу, чем-то похожую на ворона, но ярко-белую и сияющую изнутри.
— Это и есть тайная сила, охраняющая наш город от вторжений, — Бэрил проследил за её взглядом, — местные любят изображать её как птицу света. Здесь ты её встретишь везде, даже на лопаточках для еды. Считается, что она приносит удачу.
— Разве это птица? Я думала, охраняет город заклинание, наложенное восемью магами-основателями.
— Так и есть. Но заклинание такой мощи, что обладает собственным сознанием. По ночам его видят на улицах города. Оно может воплощаться во что угодно. К утру оно всегда возвращается в одну из секретных комнат Замка-на-дереве. Его имеют право видеть только Верховный маг и старейшины.
— А Грин тебе рассказывал, каково оно? — с горящими глазами спросила Оникс.
— Думаешь, он спросил меня об этом хоть раз? — весело сказал Грин, вставая между ними, — ни разу. Представляешь? Ни разу!
Он шебетал так восторженно словно птичка-хохлатик, нашедшая аппетитную крошку.
— Не шуми! — поморщился Бэрил, — это храм, а не рыночная площадь.
— Вот и я говорю: нечего нам здесь делать, — Грин подмигнул Прекрасной деве, и та помахала ему как хорошему знакомому, — на рынке сейчас самое веселье. Давай оставим этого ханжу здесь, а сами прошвырнёмся по магазинам? Может даже драку увидим.
Оникс вопросительно посмотрела на Бэрила.
— Уведи его отсюда, — ответил тот, — только учти, Грин! Никаких твоих обычных штучек. Потом — домой!
— А папаша твой строгий, — скорчил серьёзную мину Грин, — а к кому домой, к тебе или ко мне?
Бэрил щёлкнул пальцами, и на Оникс повеяло холодом. У Грина ресницы покрылись инеем и губы заледенели так, что он не смог говорить.
— Охладись, — коротко сказал Бэрил, — и отвернулся.
Схватив Оникс под руку, Грин вывел её из храма. Губы его постепенно оттаивали. Жизнерадостности это ему не убавило.
— Северный темперамент, — затараторил он, чуть смог говорить, — пробивается даже сквозь личину.
Оникс сделала вид, что не заметила его слов.
— Всё пустяки, — продолжал Грин, — Я найду достойный ответ на эту выходку. Вот увидишь.
— Заклинание богов? — напомнила Оникс.
— Я редко бываю там, — ответил Грин, посматривая по сторонам, — ничего интересного, честно. А охрана каждый раз косится как на злодея. Иногда это действительно птица, иногда горшок или треснувшая чашка, а раз была девушка, правда чудачка и без чувства юмора.
— А ты что, болтал с ней?
— Немного. Рассказал пару анекдотов. Она дико зыркнула на меня и рассыпалась в прах. Я чуть под землю не провалился от страха. Думаю, вот сейчас охрана войдёт, а тут я и кучка праха. Как выкручиваться?
— И как выкрутился?
— Обошлось. Вспыхнув, прах превратился в дырявую кастрюлю.
— А заклинание-то с характером, — расхохоталась Оникс.
— Ты всё больше походишь на обычного человека, — ухмыльнулся Грин, — это Бэрил тебя перевоспитывает?
Они прошли мост ветра-ревуна и ступили на рыночную площадь. То и дело мимо них проезжали тележки с разноцветными вывесками, сопровождаемые музыкантами. Кто-то из продавцов играл сам, чаще всего на амельтане, длинной дудке со спиралевидным расширяющимся наконечником, музыка которого давала цвет, а если игра была искусной, то радужные видения легче воздуха и быстрее ветра. Оникс то и дело останавливалась, восхищённо размахивая руками, и дёргала Грина за рукав, что-то показывая ему.
— Зачем это? — то и дело слышался её голос, звенящий от возбуждения, — а это?
Ручные карманные мыши, цветы, предсказывающие снег или бурю, часы без стрелок, но тикающие в случае опасности или скорой встречи с любимым, шапки с крылышками для детских забав и даже хвосты всех мастей — чего только не было на рыночной площади.
Оникс надолго застряла у лавки продавца булавок. Чернокожий торговец, заскучавший без покупателей, охотно объяснял ей значения каждой из них.
— Вот эти пищат, когда их втыкаешь, эти кружат голову дамам и покупаются кавалерами, вон те дают час под водой или в огне, зависит от формы и цвета.
— А эти, самые красивые? — Оникс указала на булавки, усыпанные мелкими драгоценными камнями.
— Для сна. Ночью на улицах шумно и многие не могут уснуть. Втыкаешь булавку — и всё, ты спишь. Вон те, с большим зелёным камнем, дают сладкие сны.
— А как их вынуть, чтобы проснуться?
— Утром прилетают три духа и забирают их.
— Почему три?
— Два духа всегда спорят, третий же вытаскивает булавку. Если не произнести заклинание, духи унесут её.
— Заклинание печати, — пояснил Грин, рассматривая булавку, — духи связаны и пытаются освободиться. Очень удобно. Замечательная вещь.
Пока Оникс делала покупки, Грин подозвал ещё одного продавца. Он был без тележки, с большим платком-сумкой, переброшенной через плечо и выглядел так, словно его оторвали от дел. Важный как посол из соседнего государства.
— Здесь кое-что поинтереснее, смотри! — подпрыгивая от нетерпения, воскликнул он.
— Это… — начал объяснять чернокожий, но Грин взмахом руки велел ему уйти. Бросив любопытный взгляд на Оникс, тот откланялся.
Заинтересованная, принцесса наклонилась, рассматривая вещички, которые очень бережно вынимал по одной продавец.
— Украшения в самом деле красивые, — признала принцесса, вертя в руках витое кольцо синего металла, украшенное чем-то, напоминающим не камень, а кусочек моря. Были здесь и деревянные, резные серьги и повязки на глаза, расшитые светом как нитью, и медальоны, похожие на распустившуюся звезду с лёгким ароматом зимы. Оникс зачарованно разглядывала каждое.
— Это не просто украшения, милая, — таинственно улыбнулся Грин, — все они способны излечить от снедающей душу тоски или от горя, свалившегося нежданно-негаданно. Надеваешь такое украшение — и ты спасён. Мир рушится, а ты не унываешь.
— Почему же люди не берут их?
— Их покупают, но редко. Слишком дорого. Но у тебя, уверен, средства есть. Не хочешь сделать подарок Бэрилу? Он оценит.
— Думаешь? — Оникс вспомнила лицо Бэрила и небо над их домом, что в последнее время всё чаще было затянуто тучами.
— О, боги, бери давай! — не выдержал Грин.
И Оникс купила одно из
