Серебряный лес - Лада Валентиновна Кутузова
– Чего замешкались? – Гал прикрикнул на Майкла с Летцем. – Тащите второй бидон.
Они перелили почти все бидоны в рог, оставив только последний.
– Надо и свежее молоко попить, – объяснил Гал.
Через полчаса все сидели на кухне. Летц притащил Галу обезболивающий крем, на что тот обрадовался, как ребёнок. Он долго вертел тюбик в руке, и Майкл предупредил на всякий случай:
– Сразу не подействует, надо три раза в день мазать.
Гал убрал крем в буфет и водрузил на стол коровий рог, затем три раза постучал по нему. Тут же на столе очутился круг сыра, тарелка с творогом, горшочек с маслом, кувшин со сливками и крынка со сметаной. Гал подал свежеиспечённый хлеб и порезал сыр. Майкл щедрой рукой положил в тарелку творог и полил его сметаной.
– Мёд ещё, – Гал достал с нижних полок буфета несколько банок мёда: карамельного цвета, почти белого и тёмно-коричневого.
Майкл добавил его к творогу: надо всё попробовать! Он ел с таким удовольствием, что Гал довольно улыбался, глядя на него. Потом они пили тёплое молоко вприкуску с горячим хлебом, предварительно намазав его мёдом, затем отправились помогать Галу по хозяйству. Майкл подумал: до чего же здорово, когда можно отвлечься от проблем физическим трудом. Как же это успокаивает.
Глава 26
Похитители единорожков
Вечером Белянка вела себя тревожно: не сразу подпустила к себе Майкла, всхрапывая и фыркая на него. Отогнала от себя других единорогов и чуть не ударила копытом Гала.
– Начинается, – предупредил тот ребят. – Придётся караулить ночью.
Летц даже не пытался приблизиться к Белянке, он вообще с подозрением относился к животным: кто знает, что у них на уме? Да, единороги прекрасны, но лучше любоваться ими издалека.
Гал ввёл единорожиху в дом, разместив её в прихожей. Притащил охапку травы, поилку с водой и чистых тряпок. Зажёг повсюду огонь. Он заметно волновался.
– Яс вами не смогу быть, – сказал Гал. – Мне понадобится уйти на ночь.
– Потому что вы превращаетесь в пугало? – в лоб спросил Майкл.
Гал ответил не сразу. Сперва он обтёр Белянку, заплёл гриву в косы и уложил на сено. Она тяжело дышала, Майкл сел с ней рядом и принялся успокаивающе гладить.
– Всё так, – подтвердил Гал. – Давно это было. Меня смастерили люди: набили льняную рубаху и штаны сухой травой и повесили на шест. Сверху водрузили тыкву, напялили на неё соломенную шляпу. Рот мне прорезали прямо в тыкве, вместо глаз вставили пуговицы. Я должен был отпугивать ворон.
Летц откусил кусок творожного пирога и отпил травяной чай из чашки. На ферме постоянно хотелось есть: может, из-за работы, может, от воздуха.
– Не знаю, что случилось, – продолжал Г ал, – но как-то раз я очнулся под полной луной. Гляжу: поля заросли сорняками, а из хлева доносится мычание недоенных коровушек. Что стало с людьми, мне неведомо, а только исчезли они, бросив всё. Так что пришлось брать хозяйство в свои руки. Только по ночам, когда наступает полнолуние, я вновь становлюсь пугалом.
Гал взглянул на небо:
– Сейчас такое время, и я ничего не могу с этим поделать. Но Белянку одну оставлять нельзя. Единорожки рождаются редко, но не в этом сложность, их кто-то похищает. Так что я прошу: не смыкайте глаз всю ночь, помогите Белянке.
Майкл уже обхватил шею единорога, видимо, намереваясь просидеть так всю ночь.
– Не волнуйтесь, поможем, – заверила Гала Шейла. – А что за похитители? Кого нам ждать?
Гал развёл руками:
– Не знаю. Кто-то приходит. Некто тёмный.
Летц вздохнул: придётся что-то придумать. Плохо, что подсказок у них никаких нет. Гал удалился, а Летц с друзьями устроили совещание. Они притащили верёвку, приготовили фонарик и огонёк, Летц проверил, на месте ли нож, и принялся ждать. Сперва всё было спокойно, затем Белянка заметалась. Летц отодвинулся, чтобы та не отдавила ему ногу копытом или рогом нечаянно не проткнула. Майкл ходил следом за ней, гладя по сторонам. Затем Белянка часто задышала, опустилась на ноги, а потом, раз, из неё показался единорожек, покрытый прозрачной оболочкой.
Шейла подскочила к Белянке и помогла единорожку появиться на свет, затем освободила новорождённого от оболочки. Летц облегчённо выдохнул: кажется, всё кончилось. Майкл смочил тряпки водой и обтёр единорожка. Тот походил на мать: белоснежный с чёрной звездой на лбу.
Вместо рога у него был небольшой нарост, мягкий на ощупь.
– Звёздочка, – умильно прошептал Майкл. – Какая же ты хорошенькая!
Белянка поднялась и обнюхала новорождённую дочь, затем облизала её. Летц выдохнул: единорожек родился, всё закончилось благополучно. Осталось лишь дождаться утра. И в этот момент Летц ощутил холодное дуновение, будто за окном стояло не лето, а зимние морозы. Хлопнула дверь, погасли свечи, зажжённые Галом.
– Шейла, – велел Летц, – включи фонарь.
Огонёк, подаренный Тлутом, слабо светил в темноте. Казалось, ничего не произошло, но каждый волосок на коже Летца встал дыбом. Он чувствовал: они не одни в доме. Встревоженно фыркнула Белянка.
– Всё будет хорошо, – Майкл обнял её за шею, – мы убережём твою малышку.
Но Белянка не успокаивалась, она металась из угла в угол.
– Ты так затопчешь Звёздочку, – убеждал её Майкл. – Смотри, какая она крохотная.
Послышался шёпот. Казалось, он доносится со всех сторон. Шёпот обладал гипнотическим действием, Летц зевнул: как же хочется спать!
– Майкл, сколько времени? – спросил он.
– Полночь, – Майкл посмотрел на часы.
– Хорошо, до рассвета четыре часа, – Летц снова зевнул.
Шёпот усиливался, в нём было что-то умиротворяющее. Слова были неразличимы, но обволакивали, точно тёплое одеяло. Шейла начала клевать носом, Майкл тоже с трудом бодрствовал. Летц, превозмогая дремоту, запел:
Эй, парень, брось портить нервы.
Смотри, что стало с тобой.
Ты был всегда номер первый,
И это знает любой!
Других слов Летц не помнил, но это не мешало ему повторять куплет снова и снова. Шейла тряхнула головой, чтобы взбодриться. Майкл тоже очнулся и стал отбивать на коленях ритм песни, а потом началась импровизация: они завывали на разные
