Леди Феникс - Ксения Лита
На полу храма, на всем открытом пространстве, сидели или лежали люди. Те, кто мог стоять, подпирали стенки или ухаживали за теми, кто умирал. Мужчины, женщины, дети, старики. Только умирали они не от ожогов, оставленных драконьим пламенем: зрение феникса будто взбесилось, выкинув меня в эфирный мир, показывая, сколькие из них прокляты, отравлены этой дрянью. Почти все, и даже сидящая в большом кресле на постаменте леди Борч. Кажется, лорд решил даже жену притравить, потому что она была бледной, а к ней присосалась особенно огромная жижа.
Я вдруг ясно поняла то, что мне пытался сказать Янис — все эти люди обречены. Обречены, если я их не спасу. Вернее, если не я, то никто. Только светлая магия с этим справится. Но при виде всего этого, при осознании, насколько здесь много проклятой жижи, насколько многих людей она отравила, я вообще засомневалась в своих силах. Получится ли? Но и времени на сомнения у меня тоже не было: за стенами храма сражались Борч с драконом. Я ставила на победу дракона, но в любом случае, у меня всего лишь несколько минут. Либо я высвобождаю свои силы и пытаюсь спасти — всех или кого получится. Либо до конца своей жизни, возможно, короткой, до драконьего ужина, на котором я стану главным блюдом, жалею о том, что даже не попробовала.
Люди смотрят на меня со страхом и с сочувствием: я вроде выжившей, последней забежавшей в храм. И эти взгляды становятся для меня последней каплей.
Разбудить свою силу оказывается легче, чем мне представлялось. Я просто воображаю спичку, которой будто высекаю искру в своей груди. Там, в башне Давида, я нервничала и торопилась, но сейчас, с этой искрой, почему-то меня накрывает каким-то спокойствием. Словно время замедлилось или остановилось вовсе. Из этой искры возникает роза, она растет, растет и растет, раскрывает свои волшебные лепестки.
Не представляю откуда, но я знаю, что делать дальше. Я вытягиваю эфемерную розу из своей груди, просто беру, как если бы она была настоящей, и достаю ее. А следом выдергиваю один из лепестков. По телу проходит судорога, но боли нет, лишь терпкое чувство утраты, которое тут же исчезает, потому что лепесток взлетает наверх под самые своды храма, кружит там. Кружит-кружит, а потом вдруг рассыпается звездным снегом.
Это невероятно. Красиво. Чарующе. Волшебно.
И эти звезды разрушают проклятие. Всех, кого они касаются, везде, где касаются, тьма разрушается. Она тает с громким шипением. Уменьшается-уменьшается, до тех пор, пока не исчезает насовсем. Тогда я взмахиваю руками, и искры несутся еще дальше. По всему замку. По целому городу. От чердаков до подвалов, вычищая действие темного заклятия.
Свет феникса разрушает тьму и возвращается ко мне. Только после я замечаю, как люди поднимаются, отряхиваются после действия этой дряни и почему-то смотрят на меня. Кто-то испуганно, кто-то с благоговением, а кто-то даже с яростью.
Так, стоп! Никто же не должен видеть мою магию! Они же не Янис. По крайней мере, не весь город.
Я перешла на нормальное зрение и ойкнула, заметив, что продолжаю светиться голубоватым свечением. Сияют мои руки, волосы и даже платье.
— Она феникс! — выкрикивает кто-то.
— Феникс-феникс-феникс, — проносится по толпе.
— Из-за нее на город напал дракон!
— Отдайте ее ему, и он уйдет.
Приехали!
— Я спасла вас, идиоты! — это уже я. А что? Не только же им тут негодовать. Я, может быть, из-за них жизненную силу потратила. Часть. Не ради награды и даже не ради спасибо. А они меня — дракону?
— Хватайте ее! — визгливо кричит леди Борч, уже совсем не умирающая, и толпа двигает на меня. Еще немного — и выдавит за пределы храма. Или раздавит. Но тут за моей спиной раздается голос Санту:
— Она нужна лорду Борчу. Я отведу ее к нему.
Имя Борча для всех присутствующих равнозначно дракону, так что толпа делает шаг назад.
— А теперь приказ лорда: всем возвращаться домой!
— Но там дракон…
— Приказ лорда! Все вон!
— Вон! — подхватывает леди. — Вы слышали.
Честно, я бы ее послала, но люди, благодаря моей магии, кажется, чувствуют себя сильными, а может, сильно надеются, что Борч победил, или дракон улетел. Они распахивают двери храма и выбегают в них один за другим. И бегут быстрее, когда не видят на площади дракона.
Мне и самой интересно, куда он подевался, но Санту не дает мне осмотреться, грубо подхватывает меня под локоть и тащит куда-то. Я не сопротивляюсь, потому что с наемниками у нас договор, а вот с толпой нет. На меня накидывают какой-то плащ с капюшоном, так что я только свои ноги вижу. От дверей храма мы не через площадь прорываемся, а сворачиваем куда-то влево, на какую-то маленькую улочку. Потом еще на следующую, и так и бежим, будто по лабиринту.
Только спустя минут пять я догадываюсь поинтересоваться, куда мы, собственно, движемся.
— К вашему жениху, леди, — отвечает наемник.
К Саймону? Ура! И к Алексу. Надеюсь, маг не пострадал во всей этой передряге. Потому что если кому и нужно было сражаться и победить дракона, так это Алексу. Только он на это способен.
— А что случилось с драконом? — поинтересовалась, когда мы добежали до какого-то тупика.
— Улетел, — буднично сообщил Санту. — Раздавил Борча и улетел.
Раздавил? Не те подробности, которые мне хотелось бы знать. Но хотя бы больше никто не проклянет Наир.
— Сюда, леди.
Он показал на какой-то дом или лавочку, и я шагнула вперед, готовая к встрече с Саймоном. Правда, я не представляла, что Саймону или Алексу делать в этой лачуге, разве что прятаться. Но вместо Саймона в темной комнате оказался второй наемник. Только его я и успела увидеть: резкая боль в затылке сделала окружающий мир еще темнее.
Раз — и мое сознание потекло. Последнее, что я услышала, было:
— Феникс. Князь Гигельдаса даст за нее сундук золота…
Глава 19
Хорошей новостью, наверное, было то, что меня действительно вернули «отцу», а не продали в какой-нибудь местный гарем. Не уверена, что на Эфоре есть гаремы, но я попала сразу во дворец Великого князя. С другой стороны, не будь я фениксом, меня бы вообще не стали красть. Наверное. Плохой новостью стало то, что князь моему возвращению так обрадовался, что сразу же послал за драконом, а меня, как принцессу, традиционно запер в высокой башне. Мы с ним успели только парой слов перекинуться. Ни тебе отческой радости, ни слов сожаления или поддержки. Князь только процедил:
