Невезучая или эльфы, как они есть (СИ) - Волкова Альвина Николаевна

На глаза навернулись слёзы. Я не хотела плакать, поэтому часто заморгала, но слишком громко хлюпнула носом.

— Что случилось? — встревожился эльф, а глаза его засветились еще ярче. — Он что-то сделал тебе?

Я еще раз хлюпнула носом.

— Ничего.

— Анна, — продолжил настаивать ректор, но лучше бы он не называл меня по имени, — Аня…

Ну, зачем он так?! Зачем?! Я же держалась, а после его «Аня» потоки слёз было уже не остановить. Я разревелась громко и некрасиво.

Аеллир отпустил листок и неожиданно бережно обнял, даже несмотря на то, что я пыталась оттолкнуть его.

— Шаи… Прости, — произнёс он, поглаживая меня по голове, — не думал, что тебе здесь настолько плохо. Не плачь, девочка. Мы со всем разберёмся. Не плачь.

Когда удалось успокоиться, он всё же попросил рассказать ему, что меня так расстроило и я, запинаясь, начала бормотать, стараясь не вдаваться в мелкие подробности, так как воспоминания об унижении были ещё очень свежи, и я могла наговорить много лишнего. Закончив, испуганно вскрикнула, так как Аеллир, отойдя к окну, и встав ко мне спиной, со всей силы ударил по стене, от чего крупный камень в кладке разлетелся на мелкие кусочки, затем электрический разряд зигзагами рассёк кладку на три части.

Такого я от него не ожидала. Никогда не видела ректора в бешенстве, и не как не думала, что это вообще возможно. Однако вспомнила все предупреждения об эмоциональности эльфов и признала поражение, так как не поверила дяде Анрою, что Аеллир в гневе разрушил центр связи и здание в Шаторе, из-за чего нас так быстро оттуда выперли, хотя ректор и пообещал восстановить всё за свой счёт.

Изуродовав стену Аеллир минут пять самозабвенно ругался на эльфийском и еще на двух языках, один из которых я услышала впервые. Не подумайте, несмотря на заряженный символ-переводчик, я не поняла ни слова, слишком быстро всё было сказано, но эмоциональный посыл был столь явный, что перевод не понадобился.

— Тише, — запоздало заволновалась я, — он может вернуться! Магистр Аеллир, пожалуйста.

— Кто? — застыл ректор, словно кто-то вдруг нажал кнопку стоп-кадр. — Кто может вернуться?

— Хранитель дома. Он не любит сильных эмоций и громких звуков.

Лицо эльфа было скрыто от меня тенью, так как он стоял ко мне вполоборота, но мне показалось, что мужчина приподнял брови, и я рассказала ректору о хранителе, его выходках, и последней реакции «бабули» на заплесневевший стол.

— Ты хочешь сказать, что всё это время она называла тебя именем своей сестры?

— Да, она звала меня Моранной, хотя я поправляла ее.

Выражение лица эльфа стало задумчивым и даже немного смущённым, по крайней мере, мне так показалось.

— Признаюсь, я тоже был удивлён, когда увидел тебя такой. Но всё же…

— Вы? Почему? — удивилась я. — Шендар даже не удивился.

— Потому что он видел тебя такой всегда. Я не был знаком с Моранной Огненный Ветер лично, но видел её портреты, и поэтому защита искажала моё зрение.

Мне стало любопытно.

— Какой же вы меня видели?

Аеллир пожал плечами.

— Мне ты больше напоминала своего отца.

Его ответ вызвал у меня улыбку. Оба моих родителя, что мама, что папа считались людьми красивыми, но лицо отца было настолько выразительным, что гуляя по городу, встречные художники часто останавливали его и просили разрешение нарисовать его портрет. Предлагали большие деньги, но он отказывался. Запечатлеть отца удалось только одному мастеру — он предложил нарисовать нас всех вместе. Когда семейный портрет был закончен и одобрен, мы его с радостью подарили бабушке, а неизвестный художник как-то неожиданно стал очень популярным.

— Ты расстроена? — иначе истолковал моё молчание магистр.

— Нет-нет, — замотала головой. — Я просто вспомнила родителей. Моя внешность меня устраивает, хотя она и заставляет некоторых думать, что я кто-то другой.

— Ты не Моранна, — спокойно и уверенно сказал ректор, от чего сомнение, закравшееся в мою голову благодаря речи «бабули», не успев укорениться, исчезло без следа. — Ты, это ты, и не позволяй им убедить тебя в обратном.

— Ни за что! — запальчиво выдохнула, но услышав смешок, смутилась: — Я постараюсь. Но тогда я не понимаю, кто такая Моранна Дарнот Салистис? И, что за семейная книга, в которой это написано?

— Ты всё еще ничего не выяснила?

— Нет.

Аеллир спрятал руки в рукава чёрного плаща и могу поклясться потеребил манжеты рубашки.

— Хорошо. Защита сломана, так что я могу тебе рассказать всё, что знаю сам. Салистис — это имя семьи. Твой прадед архимаг Рейнхар Салистис или как его еще называли Генерал Смерть. Непобедимый некромант избранный Милостивой, участник множества воин с эльфами, демонами, и троллями, настоятель храма богини Смерти, член большого совета магов, правая рука покойного короля Брандора — Дарго Ледяная Буря, отец двух дочерей Моранны и Салнары. Именно он встретил тебя в лабиринте смерти и вернул, когда ты заблудилась.

— Дедушка? — изумлённо воззрилась я на эльфа.

— Прадедушка.

— Он просил называть его «дедушка», — сразу вспомнилось мне. — Так он действительно мой дедушка?!

— Пра… — начал было поправлять эльф, но передумал, — впрочем, да, он твой дедушка. Второе имя Дарнот скорей всего создано из имени Делани Арнот — жены Рейнхара, хотя я не уверен. Он очень ее любил, но не смог спасти, в чём винит себя и, думаю, поэтому всё ещё остаётся настоятелем храма Смерти, даже несмотря на то, что практически не выходит из лабиринта.

— Почему?

— Его силы смерти стали настолько велики, что он не в состоянии их контролировать, по крайней мере, на этом слое реальности. Лабиринт же поглощает все спонтанные выбросы, и излишки, что не способны сделать известные нам накопители, так как некромантия единственная сила, которую невозможно безопасно сохранить в неживой материи. Несмотря на это он пристально наблюдает за тем, что происходит в храме и обсуждает дела со своим заместителем — с магистром Анроем.

— А со своей дочерью? Он видится с Салнарой?

— Нет, он с ней не видится. И давно не виделся, хотя знает, что с ней происходит.

В смятении я смотрела на ректора, а он, словно читая мои мысли, покачал головой.

— Нет, Аня, он не может тебе помочь напрямую. Знаю, что прозвучит это как оправдание, но он не может вмешиваться в жизнь своих детей, и в твою жизнь тоже. Это обещание, которое он дал Милостивой.

— Но это неправильно!

— Это проклятье всех истинных Избранных, Аня. Они рождаются с силой и знаниями лишь для того, чтобы выполнить свою миссию. Вся их жизнь посвящена только этому. Жёны или мужья для избранного — это божественный подарок, но дети… Дети у них рождаются редко, только если избранный что-то пообещают божеству. Рейнхар пообещал не вмешиваться в жизнь своих потомков, и как бы он ни хотел помочь тебе, всё, что он может это наблюдать за тобой.

— Ну, ладно, я, но как же его дочери и моя мама?! Неужели и с ними он?..

Аеллир снова качнул головой.

— Всё так же. Салнара Арнот Салистис и Моранна Арнот Салистис его дочери, а твоя мать Диридис Арнот Салистис дочь Салнары…

— Нет, магистр Аеллир, — перебила я его. — Моя мать не дочь этой женщины.

Длинное эльфийское ухо дёрнулось, а рукава зашевелились — Аеллир снова начал поглаживать манжеты.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Моя мама только подозревала об этом и искала правду, а дедушка, думаю, он должен был вам это сказать.

— Что именно?

— Салнара не могла иметь детей.

— Ты уверена в этом?

Я утвердительно кивнула, тем не менее, выразила сомнение:

— Но сможет ли мы это доказать?

Поразмыслив, эльф покачал головой.

— В этом нет необходимости. Если бы Салнара действовала открыто, это одно дело, но твоя родственница пошла другим путём: воровство, похищение, шантаж, подделка документов.

— О-ох, — вздохнула я долго и тяжело. — Если честно, скажите вы мне это неделю назад, я бы засомневалась, что эта женщина способна на подобное, но чем больше узнаю ее, тем сильнее моё желание сбежать отсюда как можно быстрее.