Мой талантливый враг - Дарья Сорокина
Я бы ненавидел музыку. Я ненавидел виолончель, если бы не она!
– А ты выбрось смычок! Играй пиццикато! – утешала меня она.
Пиццикато. Жутко смешное словно. Я обожал, когда ты говорила его, и всегда улыбался.
Единственной радостью было сбежать в лес, где Елена ден Адель заглушала свою боль сомнительными играми среди диких зверей.
– Смотри Винни, змейка, – она часто подбирала очередную мерзкую тварь и подносила к моему лицу. – Ну ты чего шарахаешься? Она же неядовитая.
Я шарахался не от несчастного полоза, просто сердце не выдерживало близости с этой яркой солнечной девчонкой. Я сам как извивающийся полоз пытался скрыться от ее обжигающих лучшей, но всякий раз приползал на ее тепло, пока она наконец не стала моей.
– Ты правда думаешь, что я настолько отвратителен, Нана? Что я буду издеваться, когда тебе плохо?
– Нет, – честно ответила она. – Но я хотела, чтобы ты это сделал. Хочу, чтобы ты был отвратительным. Поиздевайся надо мной немедленно!Ничего себе у неё запросы!
– Ты совсем дурная? Зачем?
– Тогда бы моё сердце так не металось. Я бы свыклась с мыслью, что ты мерзавец, что не просто так я вычеркнула тебя из своей жизни, прибегнув к опасной магии. Я бы не искала больше истину в твоих песнях. Приняла бы как данность, что ты мой враг. Мне так было бы легче, чем мучиться догадками!
Вот так признание. Она сейчас не из-за Флориана ревела, что ли? Сбежать от меня не вышло, вот и давила слезу, глупая.
Не выдержал, подкинул ей новую пищу для размышлений, потому что мне уже надоело быть для нее врагом.
– А если все совсем не так, Нана? Что если, ты наоборот стёрла свою память, чтобы остаться со мной? Как тебе новая теория?
Глава 16
Как же он бесит! Даже пострадать и поплакать вдоволь не дал. Только что моя детская мечта и любовь всей жизни представила мне свою беременную невесту, или кем ему приходится эта круглая Джули, а я плачу совсем от другого! Во-первых, от облегчения. Стыдно признаться самой себе, но я рада, что Флориан не сделал мне предложение. А если уж быть честной до конца, я боялась этого и не хотела. В отношениях с моим наставником у меня никогда не было той бури чувств, которую во мне вызывал Винсент Вестерхольт. А я за последние дни стала жадной до этих мучительных эмоциональных качелей.
Когда Винс позвал меня на новое выступление, я испытала безумный восторг. Все в нем вызывает во мне какую-то детскую радость. Целый новый мир возможностей. Нарушать правила академии, выступать в ночных клубах. Может быть даже алкоголь попробовать! Согласись я выйти за Флориана, я бы закрыла эту дверь навсегда.
Но следом за облегчением после “сюрприза” моего наставника пришло и другое. Вестерхольт обязательно использует это против меня! Он начнет издеваться и глумиться. К “курочке” непременно прибавится ещё что-нибудь унизительное.
А ведь я помню, как Шай просила не рассказывать ему ничего! А я возьми и в Эфире все выложи. Глупая-глупая Нана!
И вот от этого-то я и заплакала. Винсент вот-вот увидит, какая я жалкая и наивная. А ещё никому не нужная! Так я бы могла красиво отказаться от предложения, или сказать, что подумаю. Пробудить в сердце Вестерхольта ревность. Вот что я хотела на самом деле. Отомстить ему за унижение в общежитии, а в итоге я в очередной раз опозорилась.
– Мы вас догоним, герр Майер. Дадите нам минут десять?
Его руки на моей талии. Прижал к себе, и из меня весь воздух разом выдавило. Почему только десять минут? Мало. Мало, Винсент!
Меня в жизни никто так не обнимал. Не то чтобы я избегала близости с парнями, просто… Просто все они напоминали мне амёб. Неинтересные, незапоминающиеся, недостойные. Сплошные “не”. А Винсент одно сплошное “но”. Его объятия теплые, но нельзя забывает, что он из себя представляет!
Повернулась к нему, прижалась к его твердой груди и изобразила безудержное рыдание приличия ради. Пусть почувствует себя героем-спасителем. Может у него желание издеваться пропадёт.
– Можешь смеяться! – выдала с максимальным надрывом в голосе.
– Что?
Отлично. Растерялся. Слёзы на него сработали просто безотказно.
– Над моей наивностью. Я же подумала, что Флориан собрался мне предложение сегодня делать. В Эфире об этом написала, тебе хвасталась. Шая…
Великие Музы! Шая! А вот перед ней я точно буду краснеть, она меня предупреждала о чем-то подобном. Мы даже разругались из-за Флориана.
А вот теперь я уже искренне шмыгала носом.
Вестерхольт отошел от ступора и начал меня от себя отковыривать. Сейчас он увидит, что я и на плачу-то толком. Поднажать. Обидеться на него! Он с девицей какой-то кувыркался все выходные! А я-то поверила, что между нами искра.
– Посмотри на меня, Нана.
Трясу головой, чтобы побольше вытекло. А оно как-то не плачется толком!
– Я сказал, посмотри на меня!
Сколько властности и решительности в голосе. Задрала голову и сама в ступор впала. Никогда не видела Винса таким. Глаза покраснели, словно он сутками не спал. Губы напряжены, на шее дрожат вены. У него лучше получается несчастного изображать, или он не изображает? Я не чувствую сейчас фальши, как и не чувствую его злорадства.
