Отбор для невидимки (СИ) - Вознесенская Дарья

Как и понимание, что примерно так, вполсилы, я и жила раньше. На Земле. Предполагая, что мои трудности, решения, не слишком уверенное счастье, работа — временны, а потом наступит что-то вправду настоящее и замечательное… Отказываясь признавать, что настоящее и замечательное уже со мной. Одним фактом того, что я существую и вполне в состоянии влиять на собственные поступки.

За размышлениями об этом и разговорами с вэй-ганом как-то мимо проходили рутинные обязанности и продолжающаяся суета с отбором. Нет, новых конкурсов никто не придумал — вэй-ган словно ждал чего-то — но невесты, оставшись в количестве восьми штук, заволновались не на шутку и, похоже, принялись объединяться в группировки, строя почти детсколагерные, приправленные магией, козни друг-другу.

Но и с этим справлялись распорядители, не привлекая слуг, и стражи, которые теперь обходили меня стороной. Только однажды ко мне подошли вэи Янгарелл и Галлар и… попросили прощения за свое поведение. Я спокойно на это кивнула. Не будучи злопамятной, я решила не накалять обстановку.

Но пару дней позже, когда во время утренней прогулки я наткнулась на Янгарелла на одной из тропинок, мило улыбнулась ему… и свернула в сторону, неожиданно решив подышать воздухом в другой стороне сада.

Несколько дней я двигалась и действовала словно в приглушенном состоянии, в толще воды. Но долго это не могло продолжаться.

События начали развиваться гораздо стремительней с одного разговора… как ни удивительно, состоявшегося с вдовой Майер.

После её свидания с вэй-ганом, странного поведения, а также произошедшего со мной той ночью в левом крыле, когда я пришла к выводу, что мир благородных и их способы существования понятны мне гораздо меньше, чем предполагалось, и я ограничила контакты по максимуму. Нет, не сказать, что кто-то прям сильно настаивал на общении, но несколько приглашений «на чай» от вдовы я под разными не обидными предлогами отклонила.

Вот только вэя оказалась настойчивой, и, будучи знакомой с моими привычками, нашла меня в оранжерее. Я как и прежде работала там почти каждый день, получая настоящее удовольствие от того, что советами дядюшки Роз, отношением замка, который, похоже, работал в этом пространстве получше климат-контроля, а также моими заботами оранжерея окончательно преобразилась. Все цветы сияли и благоухали, а серая, розовая и желтая «зелень», уже давно привычная моему взгляду, разрослась и превратила когда-то увядший сад в сочные джунгли.

Я как раз размышляла, что стоило бы запустить сюда бабочек — "утяшек", похожих на стрекоз, а может и каких-нибудь птиц, питающихся нектаром, когда меня окликнули.

— Мэсси Шайн.

Хм, и не сбежишь. Разве что на дерево залезть…

— Вэя Майер, — я сделала книксен.

— Чудесный день, вы не находите?

— Как только и может быть в такие теплые дни, — улыбнулась. Что ж, вежливость была соблюдена, и стоило послушать, зачем она появилась на этот раз.

Посоветоваться, как соблазнить вэй-гана? Какое надеть платье на завтрашний прием, на котором должно было быть объявлено, наконец, следующее задание? Помечтать вместе со мной, как чудесно ей будет здесь жить вместе с мохнатиком, которого она превратит в прекрасного принца?

Я чуть принужденно указала на резные стулья вокруг маленького столика, на котором стояли прохладительные напитки.

— Не желаете присесть и утолить жажду?

— Благодарю, — с изяществом и непринужденностью, воспитанными долгими годами практики, вдова присела, а я… попробовала повторить ее движения. И почувствовала себя довольной, поскольку это получилось.

— Вы избегаете меня? — вдруг спросила девушка и внимательно, ничуть не сдержанно посмотрела на меня.

Я опешила от такого откровенного вопроса. На вэй не было похоже… Хм, а ведь теперь я понимаю всех этих людей, что на мои резкие для этого мира высказывания порой реагировали с откровенным изумлением.

Осторожно отпила глоток холодного ягодного сбитня, стараясь скрыть растерянность, и только потом сказала:

— Я не отказывалась от общения с вами… намеренно. Но была очень занята, в том числе личными обстоятельствами…

— Я заметила.

Постаралась ничем не выдать своего смятения. Что же именно она заметила?

Вместо этого вопросительно посмотрела на вдову… Она ведь хотела мне что-то сообщить?

А девушка вдруг наклонилась и тихонько, немного сбивчиво произнесла:

— По необъяснимым… впрочем, нет, вполне объяснимым причинам я вам доверяю и симпатизирую. И потому хочу, чтобы вы узнали именно от меня… и выслушали то, что я хочу предложить, потому что это имеет к вам отношение…

— Я слушаю вас, — сказала тихонько, заражаясь нагнетенной таинственностью и наклоняясь к ней.

— Я собираюсь отказаться от участия в отборе… и уехать в ближайшие дни.

43

Я сидела за своим столом в комнате и выводила то резкие, то плавные линии узоров, пытаясь уложить в голове новые данные — а также понять, не может ли все таки быть за ними подвоха. Последнего не обнаружила… потому как не было никакой выгоды для вдовы в происходящем. Зато было много, очень много поводов для размышлений…

Как и любой нормальный человек, познакомившийся с новой для него реальностью, я старалась дать этой реальности знакомое определение и перевести на собственный язык то, с чем я сталкивалась. Адаптивная способность психики и мозга, которая позволяла прогибаться под столь изменчивый мир. Потому как можно было сколько угодно петь про «лучше он прогнется под нас», но в революцию от одной отдельно взятой попаданки мне не верилось.

Так что магия из невнятных спецэффектов и хозяйственных артефактов постепенно начала распознаваться мной как отдельные свойства. Например, как дополнительное ДНК, дающее возможность превращаться в зверя или становиться невидимым. Или как способность взаимодействовать с природой, веществами и жизненной энергией. Я узнала, например, что тот же вэй Янгарелл мог уплотнять воду — до хождения по прудам и фонтанам не доходило, но этот навык вполне мог найти практическое применение в боевой тактике. Лекари с помощью подобного взаимодействия с живыми организмами лечили и вдыхали силы, а механики — создавали артефакты, будучи способными чувствовать свойства веществ и переиначивать их на свой лад.

Были и родовые магии, представлявшиеся мне больше чертой характера, нежели творением фокусов. И, конечно, различные внутренние особые дары, которые я называла про себя «седьмым чувством».

В стражи чаще всего попадали те, у кого это чувство было развито в области воздействия на психику других людей, умения распознавать различные негативные предпосылки, предугадывать действия противника.

У сильных магических родов, и у мужчин, и у женщин, были не менее полезные качества, которые с помощью наставников, школ и различных академий становились тоньше и более полезными. И, как выяснилось, мэсси Майер обладала подобным даром, что позволило ей заметить больше, чем всем остальным.

Эмпатия.

Не то что она читала мысли, но всплески эмоций, чувств, даже не отражавшихся на чьих-либо лицах распознавала хорошо — при направленном желании это распознать. А желание она такое испытывала — дар не проснулся в ней рано, только после трагических событий в её жизни, и потому она тщательно и вдумчиво училась сейчас им пользоваться. И для вэи — к сожалению или к счастью — не осталось тайной ни напряжение между мной и Эрендареллом. Ни довольно нестандартное отношение ко мне стражей. Ни моя положительное отношение к большинству окружающих — и к ней в частности… Что в итоге сподвигло её на ответные движения, а также на этот разговор.

После того, как она мне все это поведала — а я, почти сразу, ей поверила, потому как иначе скрытое длинными коридорами, тихими ночами и мраком библиотеки было сложно узнать — я испугалась, что она собралась каким-то образом шантажировать меня.

Или вербовать.

Но действительность оказалась гораздо причудливей.