Есть ли жизнь после свадьбы (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

— Сынок, деда Андре сказал, что ему надо немножко в водичке полежать, — объясняю я. — Помнишь — ты его сам в акварию спрятал? Мы скоро туда снова поедем, все вместе. Унести тебя в детскую, или со мной поспишь?

— С тобой, — тут же радостно забирается к стеночке сынок. — С тобой мне сказки снятся. А когда сам спю — всякие злые линейки.

Линейки… Как долго ребенок будет помнить зло? Мне вот до сих пор снится затемненная комната и лицо мамы с мертвенно — бледным лицом. Хотя мне было два года, когда она… Стоп, не надо об этом. Гасим свет, укутываем сыночка одеялом. Он так облегченно вздыхает, прижимаясь ко мне. Я тоже проваливаюсь в сон.

Глава пятнадцатая. Сновидения

Всю ночь я кружусь в воспоминаниях, перемешавшихся в моем сне самым причудливым образом. Я смотрю на все со стороны, и я же восхищенно оглядываюсь по сторонам, рассматривая огромный танцевальный зал. Рядом со мной мои(бабулины) подруги. Хрупкая, нежная Софи, и яркая, привлекающая всеобщее внимание к себе и подругам Асиль. В моем сне она брюнетка, с алебастровой кожей и острым взглядом. Мы стоим у стеночки, не решаясь броситься в водоворот всеобщего веселья.

— Смотрите, смотрите, девочки! — толкает нас под руки Асиль. — Видите трех друзей? Виконты Сезарион Чесский, Танион Тарский и граф Андре Тишинский. Моя двоюродная сестра говорила, что юноши только — только окончили столичную академию, и теперь вернулись в Браск. Виконт Тарский — весьма перспективный жених. Если мне удастся обратить на себя его внимание — у-у-м-м-м! Софи, Софи! Перестань так на него пялиться. Это неприлично! Я первая его выбрала! Я тебе не прощу, если ты перейдешь мне дорогу. Софи!

Но Софи не слышит. Её огромные голубые глаза устремлены на высокого, стройного юношу с темными волосами и жгучими карими глазами. Гремит музыка, и вот уже Софи улетает в глубину зала в объятиях сильных рук.

Асиль тоже кто-то приглашает на танец, а я не свожу взгляда с Андре Тишинского. Он, кажется, меня совсем не замечает. Жаль, что я не такая яркая, как Асиль.

Бал в самом разгаре. Софи и Танион не размыкают рук, возвращаясь ко мне лишь на минутку — в перерывах между танцами. Яркое платье Асиль мелькает то тут, то там, а я танцую мало.

— Прошу прощения, леди, — склоняет передо мной голову виконт Аодре Тишинский. — Позвольте пригласить вас.

Я поднимаю голову, и понимаю, что пропала. Утонула в глубине его темных глаз. Неужели я влюбилась? Неужели вот эта нежность и восторг, что захлестывают сейчас мою душу и есть любовь? Но ведь так не бывает! Или бывает?

Картинка меняется. Теперь я вижу Аксинью вместе с Софи и Асиль в роскошном доме, и с трудом признаю в нем имение Тарских. Так вот каким было оно когда — то! Не понимаю — почему Асиль так злится на Софи? Ведь Танион с первых минут знакомства не смотрел ни на кого, кроме неё. Как можно утверждать, что Софи отбила его у Асиль?! Да, Асиль, в отличие от меня и Софи, родовита, но ведь это еще ни о чем не говорит! Танион сам выбрал Софи из множества дебютанток.

— Леди Сина, не желаете ли прогуляться по саду?

Подтянутый щеголь Андре протягивает мне руку в черной кожаной перчатке. Первый день нового года выдался таким ясным и солнечным, что глазам больно от света. Мы неторопливо идем по расчищенной дорожке в глубину сада. Где-то там прячется беседка, но до нее мы не доходим. Останавливаемся чуть в стороне от остальных гостей, но на воду.

— Леди Сина, могу ли я надеяться? — голос виконта звучит взволнованно. — Сегодня мой друг объявит о своей помолвке, и я хочу быть следующим. Согласитесь ли вы стать моей невестой?

Он говорит что-то еще, а у меня замирает сердце. Хочется закричать от счастья, но я лишь выдыхаю шепотом: "Да".

Картинка вновь сменяется. Теперь я вижу себя (Аксинью?) в тот самом кабинете. Она сидит в кресле напротив отца и счастливо кивает головой в ответ на вопросы.

— Ну, если он тебе и в самом деле так приглянулся, — гудит Гордей, — я за тебя рад, дочка. Если захочет породниться, я возражать не буду. Только ты помни — он аристократ. По молодости лет жизнь в другом свете кажется. Знаю, что ты глупостей не натворишь, однако, про осторожность не забывай. Год — другой у тебя в запасе имеется, присмотритесь друг к другу.

Аодре уезжает в столицу — заканчивать обучение. Оказывается, он сильный маг — природник, и у него срок обучения больше, чем у друзей. Танион обладает лишь толикой водной магии, и не стремится к продворной жизни, а Сезарион и вовсе не любит суету и редко появляется в обществе. К тому же у него есть давно сговоренная невеста. На прощание Аодре подарил мне золотой медальон. Такой изящный, на длинной золотой цепочке. А внутри — наши портреты. Кажется, я и в самом деле люблю его!

Мой сон заканчивается картинкой веселой свадьбы. Андре и Сина следуют за новобрачными в свадебном кортеже, множество веселых лиц мелькает вокруг, и день наполнен светом и счастьем…

Я сажусь на постели, бережно прикрывая одеялом разметавшегося рядом ребенка. Вспоминаю лицо его деда, Таниона Тарского, увиденное во сне глазами моей бабули. Артур похож на него гораздо сильнее, чем Тариэл. Тут и артефактов не нужно, чтобы определить родство.

Однако, что ж это было ночью? Неужели у меня так проявился еще один дар? Слишком уж реальным оказался мой сон. Вплоть до вкусовых и звуковых ощущений. А еще меня зацепил образ этой Асиль. Что-то уж больно знакомой показалось мне выражение хищного внимания на её лице. Такое чувство, что я уже встречала эту девицу…

— Лелюшка, Артур не у тебя ли?

Это нянюшка заглядывает в спальню. Я киваю, и встаю. За окном серый осенний рассвет. Что-то грустно мне после этого видения…

Сегодня день наполнен домашними заботами и хлопотами. Ни Роксидион, ни Андре в гости так и не заглянули, чему я была безмерно рада. Все же от чужих тайн устаешь не меньше, чем от физической работы. А мы с Артуром уже давно не оставались вдвоем, и малыш загрустил. Наверное, поэтому и пришел ко мне ночью.

Мы позавтракали в кухне, под воркотню нянюшки. Оно, конечно, молодой господин должен приучаться кушать в столовой, как и положено, но в кухне теплее и уютнее, плавают вкусные запахи, а блины можно подхватывать прямо со сковородки, сворачивать фунтиком, перекидывая с ладошки на ладошку, макать в сметану или в варенье, отправлять в рот и запивать молоком.

— Настоящие блины только так и надо есть, — убежденно говорит Артур. Иеремей, притулившийся в уголке, сокрушенно качает головой, но молчит. Он выглядит намного лучше, чем в первые дни в нашем доме. Видно, отогрелся в тепле и заботе. Тут же прячется Дигги, которому перепадает блин — другой: из-под стола доносится радостное чавканье.

— Ты не увлекайся, — грожу пальцем сыночку. — Собаку нельзя кормить блинами, иначе у него будет болеть животик.

Что такое больной животик, Артур уже хорошо знает — переел как-то свежей ягоды. Лита пожалела подопечного, принесла тайком в детскую большую миску. Теперь Артур слушается безоговорочно. Дигги может скулить сколько угодно, но блинов не получит.

— А потом мы пойдем гулять? Мам, да? Гулять?

Хмарные серые тучи расползлись по небосводу, растаяли под настойчивыми солнечными лучами, и день выдался по-осеннему прекрасным. Прохладным и золотистым, наполненный шелестом осыпающейся листвы. Её еще не так много, основной листопад приходится на второй осенний месяц, но первый осенний букет мы набираем быстро. Сворачиваем на дорожку, ведущую к пруду…

И нос к носу сталкиваемся с его сиятельством Тариэлом.

Его сиятельство не один: на левой руке висит невысокая леди в теплой синей накидке и шляпке в тон удивительно синим глазам. Она что-то радостно щебечет, но граф, похоже, занят своими мыслями. Однако разминуться нам не удается.

— Леди Апрелия! — приподнимает шляпу граф. — Вот кстати я вас встретил. Нам нужно поговорить. Где бы нам присесть…

Он оглядывается в поисках свободного места, а я начинаю размышлять: стоит ли беседовать в присутствии третьего лица. Артур, убежавший вперед вместе с Дигги и Иеремеем, внезапно выскакивает из кустов.