Первый Зверь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)"

Дело было в том, как я назвала зайца?

Просто я так успела привязаться к этому пушистому комочку за один короткий и полный событий день, что уже не представляла, как могла обходиться без него раньше. Это маленькое создание успокаивало меня. Заботясь о нем, я забывалась.

Но как только я решилась спросить у Арьяна почему его так задело это, он поднялся на ноги, проговорив:

— Я весь грязный. Нужно вымыться.

— Давай нагреем воду. Я помогу тебе помыться.

Сегодняшний день стал настоящим откровением для того, кто уходил из этого домика Зверем и вот стал Арьяном и наконец обрел жену, не подозревая об этом еще пару часов назад, и, наверное, даже не смея надеяться на нечто подобное.

Он был ошарашен, но настолько рад, что все страхи и вопросы улетучились из моей головы при виде его улыбки и этих ярких глаз, в которых горело мое персональное солнце.

Отпустив зайца, я старалась помочь Арьяну, понимая, что мне нравится делать это.

Нравится наша замкнутая жизнь вдали от людей, в этом домике, где мы едва могли помещаться, находясь вдвоем.

Но нам не было тесно.

Все было просто идеально.

Это был наш мир, в котором другие люди были лишними и совершенно не нужными.

Когда общими стараниями чан был наполнен теплой водой, отчего в домике стало влажно и удушливо тепло, а Арьян сбросил штаны, погружаясь в нее и завораживая своей хищной красотой огромного мускулистого тела, на которое трудно было не залюбоваться, в первую минуту впадая в полный ступор, я отчетливо поняла, что перестала его бояться.

— Ты уверена?.. — выдохнул он хрипло, и заглядывая в глаза своим горячим взором, в котором уже сейчас разливалось не только обжигающе горячее солнце, но и огненная лава его желания, отчего зрачок расширялся и подрагивал в такт сердцебиению, когда я потянулась к нему, чтобы помочь.

Он обхватил мои запястья широкими большими ладонями, лишь слегка сжимая, но словно предупреждая этим жестом о том, что последствия моего решения могут быть весьма опасными, не позволяя коснуться его кожи и сорваться в бездну его страсти.

— Это может быть опасно…я не доверяю себе, когда так много чувствую, — голос Арьяна осип и кадык подпрыгнул к подбородку, когда он тяжело сглотнул, уже сейчас борясь с собой, так отчаянно, что я ощущала это кожей.

Воздух сгущался все сильнее и словно был пронизан мелкими кусающими электрическими разрядами. Если он проиграет сам себе, то взрыва не миновать.

— Я доверяю тебе и больше не боюсь, — ответила я хоть и тихо, но уверенно, сбрасывая платье и шагая к нему под горячим взглядом его черных зрачков, которые словно ахнули, за долю секунды расширившись до состояния пожирающего черного озера, в котором я видела собственное обнаженное отражение.

Но даже это не остановило меня, когда я заняла место в ушате напротив, буквально кожей ощущая горячий жадный взгляд, который скользил по моему телу, хотя Арьян застыл и не позволял себе шелохнуться. Даже просто задышать полной грудью, делая это хрипло и рвано.

Я сделала это сама.

Подалась всем корпусом вперед, отчего теплая вода зашелестела, ощущая, как жар расходится по телу, и внутри собираются сладостные спазмы, как только почувствовала, что он возбужден.

Я двигалась медленно, осторожно, словно кружа вокруг рычащего хищника, чье терпение и выдержка висели на тонком волоске, садясь на его пресс и положив раскрытые ладони на широченную влажную грудь, тут же ощутив, как неистово колотится его сердце. Как напрягаются под моими ладонями его мышцы, будто зверь под кожей пробудился и ластится, подставляя себя под мои руки.

Набирая в ладони воды, я выливала ее на мощные широкие плечи Арьяна. На его грудь, которая застывала на судорожном вдохе, стоило только моим ладоням опуститься на него.

Я гладила его, легко касаясь пальцами, смывая прошлый день, завороженная тем, насколько сильной была его воля и способность противостоять даже себе ради того, чтобы я могла позволить себе это — прикасаться к нему без паники и страха.

Но теперь во мне горело иное чувство.

То, которое он разжег своими губами и телом, показав, что значит желание.

Показав, что на смену страху и боли могут прийти иные чувства, которые оглушали и порабощали, стоило только вкусить их плод, который был запретным, но таким сладким и желанным.

Арьян застонал глухо и низко, когда я овила его мощную шею руками, прижимаясь губами к его горячим губам, а обнаженной грудью к его застывшему торсу, в эту секунду срываясь в ту бездну, где больше не было попыток остановиться и сдержаться.

Нас словно накрыло волной и смыло с лица земли в новую вселенную, где были только мы вдвоем.

Где были наши дыхания, сплетающиеся в одно. Наши губы, в едином безумном порыве познать вкус и аромат друг друга, который стал желаннее всего, на этой жестокой мрачной земле.

Где друг для друга мы стали единственной мерой всего самого теплого, светлого и желанного.

Теперь мы наслаждались этим вместе. И это было головокружительно!

Больше не было паники перед его огромным мускулистым телом, когда я хваталась руками за широченные плечи, прогибаясь в спине со стоном оттого, что он подался бедрами вверх, насаживая меня на себя и рыча.

Мое тело принимало его с дрожью первого необъяснимого, но такого сильного наслаждения, обхватывая его возбуждение тугими стеночками, когда я ощущала пульсацию собственной крови до шума в висках, сбивая дыхание.

В чувственном танце двух тел была спрятана тайна веков, которую не дано было постичь — лишь ощутить каждой клеточкой, где золотом горело желание стать еще ближе, чтобы от каждого движения кружилась голова, и хотелось кричать.

Чтобы даже отголоски призрачной боли стали сладкими и долгожданными, оттого, как глубоко он был во мне. Оттого, как его жар и нетерпение в каждом порывистом тугом движении просачивались в мою кровь, закручивая в теле пружину, которая тянула соки из каждой клеточки, заставляя меня отчаянно хвататься ладонями за его шею и плечи, царапая и кусая.

В нас не было ничего сдержанного и цивилизованного.

Отдавшись в руки зверя и его дикой сущности, я сама хотела взять сполна от каждого нового чувства, каждой оголенной эмоции, до россыпи звезд, до спазмов внутри себя, такой силы, что свет мерк перед глазами, оставляя только звуки шлепков наших бедер друг о друга и плеск воды, которая выливалась из ушата от каждого движения наших неугомонных тел.

Арьян пробудил во мне то, о чем я никогда не подозревала — новую сущность, похожую за зверя, я не могла насытиться им, не могла надышаться ароматом его кожи, не могла передать словами, насколько он дорог, царапая и кусая его сквозь стоны и попытки дышать, а он обхватывал мое лицо широкой ладонью, прижимаясь к губам, чтобы собрать своим ртом мои стоны и жаркое порывистое дыхание, рыча от удовольствия и страсти, которая текла по венам расплавленным золотом.

Утоляя жажду зверя, мы сами становились зверьми, которым было мало друг друга!

Когда пружина в теле рванула так, что я глухо ахнула, а долгожданные сладостные спазмы пронеслись по каждой клеточке тела, даря негу и жгучую тяжесть, обессиленная и ошарашенная лавиной эмоций, я в буквальном смысле растеклась на груди Арьяна, чувствуя, как он крепко обхватил меня руками, прижимая к себе отчаянно и горячо, так, что я услышала как под обжигающей кожей колотится его сердце, задыхаясь от эмоций и откровения наших тел.

Я не могла говорить. Только лежала на нем влажная от пара и нашей страсти, что вырвалась на свободу так горячо и неистово, чувствуя, как время бежит вперед, а меня по-прежнему сотрясают отголоски блаженства, сильнее которого еще не было никогда, а его сердце замедляет свой дикий бег, возвращаясь к своему привычному ритму, убаюкивая своим размеренным глубоким стуком.

— Я благодарен Черному за то, что он пришел, — вдруг улыбнулся Арьян, на что я глупо и счастливо хихикнула в ответ, в душе соглашаясь с этими словами, и теперь понимая, что он подтолкнул нас друг к другу. Уже во второй раз.