Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ) - Драгайцева Дарья

Эржебет рассмеялась.

— Разумеется, в такое нелегкое для всей страны время она решила укрепиться, обезопасить наш род. Уверена, если бы в семье Каролины Карион был бы холостой мужчина, она бы сделала все, чтобы я вышла за него замуж.

Я сжала руки на подлокотниках, чувствуя, как ногти впиваются в дерево.

— Это ведь она познакомила тебя с лордом Давеном? — прямо спросила я.

— Что? Нет! — рассмеялась она. — Мы были знакомы давно, с того самого бала, на котором ты исчезла. Он и потом приходит в наш дом, когда лорд Эрриан искал тебя.

Я забыла, как дышать. Вроде пыталась вдохнуть, но как будто у лица появилась невидимая преграда.

— Эр… Он… Что?! — выдавила я. Легкие зажгло огнем, и только тогда я вдохнула.

Эржебет недоуменно моргнула.

— Рэндал — его лучший друг, — пояснила она. — Мы узнали друг друга поближе, пока Себастьян постоянно появлялся в нашем доме и разными способами — угрозой, шантажом, ругательствами — пытался узнать, куда ты пропала.

— Ты хочешь сказать, что ты замужем за Рэндалом?.. — прохрипела я и тут же громко воскликнула: — Эрриан пытался меня найти?!

— Именно Себастьян сказал Рэндалу, что ты в Вандее. Буквально месяц назад. Я тут же отправилась сюда.

Так вот как она меня нашла! Ей сам Себастьян подсказал. Наверное, знал, что вот-вот прибудет Эржебет и все расскажет, поэтому решил сам признаться, но все вышло из-под контроля.

— На следующий день после того злополучного бала, когда ты уехала в Родерон, в Глостере прогремел скандал, — начала рассказывать сестра. — Себастьян Эрриан разорвал помолвку с принцессой Талией, несмотря на опасность обострения отношений его родины с Вормессом. В этот же день Себастьян пришел к нам. Он о чем-то долго говорил с отцом и матерью в кабинете. Я слышала крики и ругань, но ничего не смогла разобрать. Потом узнала, что Эрриан требовал выдать твое местонахождение. Мать ему ничего не сказала, только то, что ты вышла замуж и уехала из Глостера.

— Разве он не пытался узнать у тебя, где я была? — тихо спросила я, опуская глаза: боялась, что сестра увидит разъедающую меня боль.

— Пытался, — кивнула она. — Но мать никому ничего не сказала, даже нашему отцу. Знала, что Себастьян тут же отправится за тобой — наверное, боялась, что он опозорит всю нашу семью.

По щеке прокатилась одинокая слеза, падая на темно-серое строгое платье.

— Она раскрыла тайну твоего нахождения, только когда твой муж умер, — тем временем продолжала Эржебет, тактично игнорируя мои слезы. — Заметила, как мать начала приглядываться к влиятельным холостым мужчина, и догадалась о ее планах. Тогда и решила написать тебе. Я хотела, чтобы у тебя все было хорошо! — Она тоже волновалась, поэтому голос ее срывался. — Ровена, хочу сказать тебе, что согласна с твоим решением поменять имя и уехать куда подальше, потому что мать не дала бы тебе спокойно жить. Я лишь хочу быть уверена, что ты счастлива и нашла свое место в жизни.

Я с трудом подняла глаза на нее и, больше не стесняясь слез (потому что ее щеки тоже блестели от влаги), честно произнесла:

— Я не была счастлива. Я была одинока, боялась, что прошлое меня настигнет, и поэтому бежала даже от самой себя. Никого не подпускала, закрывалась от всех. Так продолжалось большую часть времени. Когда я два года назад приехала в Вандею, то жизнь моя начала постепенно меняться. У меня есть дом, который я купила за собственные деньги и обустроила так, как хотела. У меня есть работа — я люблю Академию Темных Чар, как собственного ребенка. И я нашла человека, с которым хочу провести остаток своей жизни… Точнее, нашла-то давно, но четырнадцать лет не вспоминала о нем.

Эржебет тут же поняла, о ком я говорю. Губы ее сложились в очаровательную сочувственную улыбку.

— Ох, Ровена, — вздохнула она и, обогнув стол, присела на подлокотник, крепко обнимая меня. Я уткнулась лбом куда-то около ключицы и почувствовала такую боль, что хотелось кричать.

И я закричала, только беззвучно, раскрыв рот и плача. Тепло сестры, такие родные руки и поддержка, которую она мне давала беззаветно — мне этого так не хватало. Руки вцепились в ее платье, словно боясь, что она исчезнет. Пытались удержать ее рядом, но Эржебет ведь никуда и не исчезала. Она обнимала меня, прижавшись щекой к макушке.

— Всего один день, Эржи, — простонала я, захлебываясь слезами. — Если бы хотя бы один день мать подождала, то мы бы с Себастьяном были счастливы уже четырнадцать лет!

Эржебет что-то тихо говорила успокаивающим голосом. Я не слышала слов, мне важен был лишь сам звук ее голоса — он стал менее звонким, более вкрадчивым. А когда я успокоилась, то несколько минут сидела, закрыв глаза, и глубоко вдыхала легкий аромат ее духов.

Мне кажется, даже с Себастьяном я так не была искренна, как с сестрой. Мы никогда не были особо близки в детстве, но общались вполне дружелюбно. А сейчас я опустила все свои щиты, которые защищали меня от боли и правды.

Когда я более или менее пришла в себя, Эржебет тихо и ласково проговорила:

— Я понимаю, как тебе больно. Но… хочешь услышать мое мнение? Выйдя замуж за Себастьяна тогда, много лет назад, ты не была бы счастлива. Вы оба были молоды, горды и импульсивны. В конце концов, ваш брак стал бы катастрофой, и вы бы возненавидели друг друга. Сейчас вы оба взрослые люди с устоявшимся мировоззрением, вы понимаете, чего хотите от жизни. И вы уверены, что испытываете более глубокие чувства, чем вожделение или слепая влюбленность. Боги не зря разлучили вас.

От утешающих слов стало легче. Наверное, она была права, но это не отменяло того факта, что я злилась на свою мать.

— Спасибо, Эржи, — проговорила я, неохотно отстраняясь.

Эржебет в последний раз погладила меня по плечу и вернулась на свое место.

— Я рада, что помогла тебе по-новому взглянуть на жизнь и открыла правду, в которой ты нуждалась, — проговорила она, замявшись, и я поняла, что это не все. — Но, если говорить откровенно, у меня есть определенная цель прибытия в Вандею.

— Что случилось? Что-то с отцом? — встревожилась я.

Эржебет покачала головой.

— С отцом все в порядке, — заверила она и отвела глаза. — А вот мама при смерти… Ей осталось от силы полгода, но это при лучшем раскладе.

Глубоко вдохнув, я прямо посмотрела на нее и спросила:

— Что ты от меня хочешь?

Набравшись храбрости, Эржебет прямо посмотрела на меня и твердо произнесла:

— Я уверена, что тебе нужно вернуться в Глостер и попрощаться с ней.

— Исключено, — отрезала я, резко поднимаясь и подходя к окну. На улице вновь начал падать снег, и некоторые студенты, выспавшиеся после бала, решили поиграть в снежки.

— Я понимаю, ты злишься… — мягко начала она.

— Злюсь?! — громко рассмеялась я, разворачиваясь и восклицая: — Да я в ярости! После того, что ты сейчас сказала, ты действительно думаешь, что я побегу в Глостер, чтобы поплакать у постели женщины, которая так и не смогла относиться ко мне как к дочери?!

Эржебет тоже встала и сделала шаг ко мне.

— Она ведь твоя мать, что бы между вами ни было, — начала уговаривать сестра. — Она тебя воспитывала, кормила, одевала… именно благодаря ей ты стала той, кем сейчас являешься.

— Я стала такой лишь благодаря себе и своим собственным ошибкам! — отрезала я. — Мать не дала мне шанса делать то, что я хочу.

— Ровена…

— Рейвен.

— Рейвен, — не стала противиться Эржебет. — Сделай это если не ради нее, то хотя бы ради себя. Докажи себе, что ты больше не зависишь от матери и не находиться под ее влиянием.

— Мне не нужно никому ничего доказывать! — заявила я, скрестив руки. — Эта женщина всегда смотрела на меня, как на способ породниться с кем-либо более родовитым, и не больше. И к тебе она также относилась, помнишь?

Эржи покачала головой:

— Она любила, как могла. Просто по-другому не умела. Станешь ли ты винить ее за ошибки прошлого, когда мы все — и ты, и я, сами много раз делали поспешные или неверные поступки? — Прочтя на моем лице нежелание соглашаться с ее мнением, сестра вздохнула и слабо улыбнулась: — Обещай мне хотя подумать пару дней. Я никуда не уеду в ближайшее время, так как хочу подольше побыть с сестрой. Уж в этом ты мне не откажешь?