Алла Соловьёва - Затемненная серебром

Покаянно взглянув на Фадеева, я осторожно начала смывать кровь. Аккуратно, нежными движениями, будто заглаживая свою вину, очищала плечо. Макс вздрогнул и отобрал у меня вату. Быстро и рывками он стер остатки крови.

– Раны стянулись, тебе не может быть больно.

– Мне и не больно, – сухо сказал он. – Просто хочу быть подальше от твоих лап!

Поджав губы, я вздохнула и посмотрела на Елизара. Похоже, все это время он наблюдал за мной и сейчас через силу улыбнулся. Я недоуменно вглядывалась в него. Улыбка стала искренней. Взгляд – теплым, завораживающим.

– Злата, попробуй еще раз трансформироваться, – попросил Тагашев.

Я испуганно замотала головой:

– Не хочу ранить еще кого-нибудь. К тому же трансформироваться неприятно. – Скривившись, я передернула плечами. – Не болезненно, а именно неприятно. Такое чувство, что кости живут своей жизнью, совсем не считаясь с моими желаниями.

– Неприятно только поначалу, – пояснил Макс. – Ты перестанешь испытывать дискомфорт уже очень скоро. Несколько трансформаций – и ты не будешь этого замечать. Давай же, попробуй еще раз, Злата!

Переводя взгляд с одного парня на другого, я поняла, что спорить бесполезно, к тому же надо что-то делать с этим противным черным хищником, который не подчинился. Занятия начнутся скоро, и к этому времени я должна трансформироваться без труда. Опустив плечи, я удалилась в другой конец площадки подальше от них, но Елизар подошел ко мне, сделав знак Марку и Максу не приближаться.

– Елизар, ты не должен подходить. А если я снова не справлюсь?

– Справишься, – ободрил он. – Доверься мне. Ты крупный грациозный хищник. Закрой глаза.

Я выполнила его просьбу, вслушиваясь в его чарующий голос.

– В «Бестиарии любви в рифмах» средневекового поэта говорится:

Пантера краше всех зверей.Чарует обликом прекрасным.Проснувшись, кличем громогласнымЗвериный услаждает слух,И несказанно сладкий духЛесные наполняет чащи,И нет благоуханий слаще.

Почему-то перед глазами появились тропические леса, которые я совсем недавно видела во сне, но теперь мне казалось, что я чувствую запах цветов и слышу крики экзотических птиц. Огромная черная пантера чутко спит в сочной траве, искрящейся капельками росы. И вот ее тихо, чтобы не разбудить, окружают другие звери. Они восхищаются крупным красивым хищником. Пантера просыпается и грациозно вытягивает лапы, словно потягиваясь и сбрасывая оковы прекрасного сна.

Бархатный и чарующий голос Елизара сливался в сознании с воображаемым шумом водопадов и плеском воды в озерах. По телу прошла дрожь. Кровь начала двигаться с невероятной скоростью. Картинка словно оживала. Сердце учащенно билось, но я была спокойна.

– Что ты чувствуешь? – прошептал Елизар.

– Я пантера, – так же шепотом ответила я, погружаясь в какой-то невероятный чарующий транс.

– Дай инстинкту завладеть тобой, но держи его под контролем.

Я выпустила когти и, открыв глаза, посмотрела кошачьим взглядом. Потом легко трансформировалась в пантеру и села перед Елизаром, не сводя с него желто-зеленых глаз.

– Ты умница! – Тагашев тихо рассмеялся. – У тебя получилось. Ты управляешь зверем, а не он тобой.

Так просто? Я не могла поверить в это. Необычное слияние сущностей. Тебе кажется, что ты все еще вампир, но ты совсем другая. Чувства обострились в несколько раз. Звуки, запахи и даже окружающие предметы казались иными: четкими, яркими. Я чувствовала мощь дикого зверя, но могла управлять им. Я была собой и не собой одновременно. Сознание вампира, но мощь оборотня, который сейчас был послушным.

Тагашев погладил меня по шее. Я замурлыкала, от удовольствия прикрывая глаза. Ощущение было странным: совсем не таким, как если бы я оставалась вампиром, но очень приятным. Зажурив глаза, я выпустила серебряные когти. Серебро считают мягким металлом, но только не серебро оборотней. Смертоносное оружие… Прочные, острые. Такими когтями можно рассечь камень или металл. Можно растерзать прочное тело вампира, уничтожить защиту мракаура.

Взгляд переместился на черные кошачьи лапы и затуманился. Я не волк. Здесь нет джунглей, и вряд ли волки будут рады появлению пантеры в своей стае. Как другие отнесутся ко мне? Я обернулась вампиром.

Макс вроде бы восхищен, но он привязан ко мне. Восхищение могло быть вызвано необычностью образа, а позже он, как и другие, будет смотреть на меня презрительно или в лучшем случае снисходительно. Я не хочу быть другой.

– Я не хочу!

– Не хочешь? – Голос Елизара заставил меня очнуться, и я поняла, что начала говорить вслух. Взглянув на него, натянуто улыбнулась.

– Нет. Ничего. В стихах говорилось о благоухании пантеры, – сменила я тему, – но пантера не пахнет.

– Пахнет, – сдерживая улыбку, чтобы не рассмеяться, сказал Елизар. – Пантера источает аромат стремительной охотницы на вампиров.

Я попыталась снова улыбнуться, но губы не слушались.

– Елизар, спасибо за помощь, – поблагодарила я. – Кажется, я справилась с хищником.

– Ты справилась отлично. – Елизар потянулся ко мне, словно хотел обнять, но потом вспомнил, что за нами все еще наблюдают Макс и Марк, и скрестил руки.

Обменявшись взглядами, мы вернулись к парням.

– Мне действительно не следовало злить тебя, Злата. Неприятно признавать, но из Елизара наставник получился лучше, чем из меня. – Фадеев смотрел на меня странно. В синих глазах – какое-то недоверие или изумление. Его взгляд мне не понравился, удивил, но не насторожил.

– Первым полным обращением я обязана тебе, – заметила я.

Фадеев скованно улыбнулся.

– Нам пора, – сказал Елизар. – Пока, маленькая дикая кошка.

– Удачи, – с сожалением попрощалась я.

Парни пересекли лужайку и скрылись за живой изгородью. Все это время я смотрела им в спину. Вздохнув, повернулась к Максу.

– Как ты делаешь это? – Взгляд Фадеева стал пристальным.

Я убрала прядь волос за ухо и непонимающе посмотрела на него:

– О чем ты?

– Ты можешь трансформироваться частично. Тебе не обязательно оборачиваться пантерой полностью, чтобы выпустить когти.

– Как это – частично? – выдавила я, внутренне сжавшись.

– Перед полной трансформацией ты выбросила когти. Глаза стали кошачьими, но ты оставалась вампиром.

– Ты шутишь? – холодея, прошептала я.

Голос сел. Отступив на шаг, я с ужасом посмотрела на него, стараясь увидеть в его лице новую насмешку, которая теперь обрадовала бы меня. Но поняла: он не насмехается. Серьезен, нахмурился: такое ощущение, будто он старается что-то разгадать или понять.

– Я хочу кое-что проверить. Сейчас я тоже трансформируюсь, – предупредил он. – Надеюсь, ты не перегрызешь горло другому хищнику. Но ты обернешься первой.