Ульяна Соболева - Восемь. Знак Бесконечности
— Контроль, Кэтрин… Он полностью у меня в ладони. Я решу, когда тебе можно дышать, а когда нет.
Наклонился к моему уху и обвел мочку кончиком языка. Каждое касание — разряд электричества.
— А еще я могу решить, что дышать тебе больше не обязательно.
Добавил еще один палец и сделал первый толчок внутри моего тела, потом еще один и еще, по нарастающей. Быстро вовнутрь и медленно наружу, давая прочувствовать костяшки пальцев и ребристость кольца. От одной мысли об этом я судорожно сжалась.
— Маленькая сучка…чувствуешь, как течешь мне на руку. Тебе нравится? Движения быстрее и быстрее, а у меня закатываются глаза и дрожит все тело. Перед глазами действительно разноцветные точки и первые спазмы оргазма издалека. Пульсация нарастает.
— Готова отдать мне контроль? Готова, Кэтрин?
Прекратил движение пальцев, и я разочарованно застонала, на глаза навернулись слезы.
— Да!
— Нет! Не готова. Еще рано кончать.
Прошептал на ухо и сильно прикусил мочку.
— Не готова, доктор…Ты испугалась. Ты мне не доверяешь.
Он гладил мои голые ноги очень медленно, не разжимая руки на шее, а я растворялась в его взгляде. Какая-то часть меня анализировала происходящее, прикидывала опасен ли он на самом деле, почему это доставляет ему удовольствие, зачем ему эта власть? Зачем мое согласие? А другая часть меня изнывала от желания покориться, от унизительного наслаждения быть в его власти и отдать контроль. Приник к моим губам, проталкивая язык глубже, лаская небо, сплетая с моим языком и снова оторвался.
— Доверься, Кошка…скажи да…Или скажи прекратить прямо сейчас.
Он продолжал ласкать мою плоть порхая, не надавливая, создавая мучительное желание тереться о его пальцы.
— Да! — потянулась к его губам и вскрикнула, когда его пальцы снова проникли в меня.
— Доверяешь?
— Да!
— Хочешь быть моей шлюхой? Моей игрушкой?
Распахнула глаза, а он сильнее сжал горло и выскользнув пальцами медленно ласкал клитор. Мои глаза закатились, снова судороги наслаждения и он останавливается.
— Хочешь? Давай! Давай, говори! Ты же хочешь это сказать.
И снова эта безумная тягучая ласка, а перед глазами пятна, круги, тело дрожит в лихорадке и мне кажется если он еще раз остановится я разрыдаюсь.
— Хочу, — Я это сказала?
— Да. Вот так! Тебе нравится?
— О Господи!
— Скажи, что любишь.
Встретилась с ним взглядом и там…вдалеке… в глубине какая-то странная мольба. Какая-то отчаянная жажда услышать. Осколок слабости, прозрачный, маленький, но он больно режет своего хозяина. Я не ответила…а он больше не спросил. Перевернул на живот и резко вошел в меня, заставляя закричать, хватая ртом воздух…
* * *Алекс въехал на знакомую парковку и поставил машину. Закурил неизвестно какую по счету сигарету. У него дрожали руки, сильно, так что он несколько раз обжегся и выматерился по-русски. Влажная от пота рубашка липла к спине и от ветра пронизывало костей. Проклятая осень. Лучше зима, чем этот чертов ветер и влажность. Приподнял воротник и посмотрел на окна Кэтрин — приглушенный свет. Значит она дома. Дьявол, еще никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас.
Нет, он не боялся Кэт, он боялся ее слез и отчаяния, он морально готовился к тому, что новость о смерти Ли подкосит ее. И еще глубже проворачивалась монотонная мысль, как проскакивающая отвертка на поломанной шляпке винта. Крутишь, а он не вытаскивается — Кэт не простит его связи с Ли и того, что они оба ей об этом не рассказали. Она не поймет. Ей будет больно. И самое паршивое больно не от его измены, а от их вранья.
Алекс поднялся на лифте на ее этаж и подошел к двери. Несколько раз подносил пальцы к звонку, не решаясь позвонить.
"- Я не хочу, чтоб Матрешка знала об этом. Пообещай мне, Ал!
— А что в этом такого, Ли? Мы оба свободны. Мы имеем на это право и…
— Твою мать. Алекс! Ты специально, да? Ты со мной специально? Чтоб она ревновала тебя.
— Ли!
— Какой же ты подонок! Сукин сын. А я…идиотка. Убирайся с моего дома! Убирайся к дьяволу, Заславский!".
Решительно протянул руку и позвонил. Кэтрин открыла не сразу, а когда наконец-то дверь распахнулась, Алекс с удивлением увидел, что Кэт лишь слегка ее приоткрыла. На ней шелковый, хорошо знакомый ему, коротенький халат и она прячется за дверью. Глаза блестит, а щеки раскраснелись, грудь быстро вздымается, словно она была на пробежке…или…
— Привет, — хрипло сказал и откашлялся.
— Привет, Ал. Ты мог и позвонить.
Напряжена. Сильно. В мозг раскаленной спицей — она не одна.
— Я звонил. У тебя выключен телефон.
Выдохнула и сглотнув посмотрела ему в глаза:
— А тебе не приходило в голову, что он выключен потому что я занята, Алекс? Или потому что не хочу, чтоб мне звонили?
На секунду его ослепила ярость. Неконтролируемая волна злости, она потопила все сомнения и желание быть деликатным.
— Сегодня ночью нашли труп Ли, Кэтрин.
Её глаза широко распахнулись и острый подбородок дрогнул. Алексу показалось что на лице Кэт даже веснушки побледнели.
— Что? — беззвучно…по-русски, дрожащими губами.
— Ли убита, Кать. Мы нашли ее ночью. Она мертва. Я могу войти?
Медленно открыла дверь, а сама прислонилась к стене, тяжело дыша.
— Кошка?
Заславскому показалось, что его ошпарило кипятком — из комнаты вышел Данте Марини. Он остановился, глядя то на копа, то на Кэтрин, и как раз застегивая последнюю пуговицу рубашки. Заславскому стало нечем дышать перед глазами уже мелькали картинки как Кэт отдаётся проклятому итальянцу на своей постели.
Дыши, Алекс. Глубже дыши, блядь! Мать твою! Значит все же "или" было как раз правильным вариантом.
— Добрый вечер, — процедил сквозь зубы, Марини лишь кивнул и вдруг метнулся к Кэт, которая медленно сползла по стене на пол, подхватил на руки.
— Принесите воды, — рявкнул Заславскому и тот, как робот, на негнущихся ногах пошел на кухню.
Значит Марини…Как больно, мать их. Охренеть, как же больно. Сколько времени она не отвечала — больше суток. Все это время она была с ним, и они трахались, как животные в этой квартире. В той квартире, где Алекс прожил с ней два долбаных года! Вернулся со стаканом воды, стараясь подавить желание достать пушку и всадить в Марини эдак всю обойму, четко промеж глаз. Итальяней стоял рядом с Кэтрин, точнее отгораживая девушку от Алекса собой. Высокомерный, уверенный в собственном превосходстве ублюдок.
— Чем обязаны столь позднему визиту, мистер…эмммм…?
— Заславский, — подсказал Алекс.
Снисходительный кивок головы. Как же Алекс не любил этих баловней судьбы с заносчивым взглядом короля вселенной. Протянул стакан и тот передал его Кэтрин.
