Татия Суботина - Если бы не ты
Марина посмотрела на плотно задвинутые шторы и сухо произнесла:
– Тебе еще рано об этом знать, Федя. Просто поверь мне – так надо.
Он густо покраснел и воскликнул:
– Я уже не ребенок! Я имею право знать!
– Я все сказала! – вспыхнула она. – Тебе всего четырнадцать! Ты совсем еще мальчик! Это я за тебя в ответе, а не наоборот!
Брагин потерял контроль, подскочил к сестре и рывком поднял ее на ноги. Встряхнул так, что у Марины клацнули зубы.
Он хоть и был на четыре года младше сестры, но уже сейчас возвышался над ней на две головы.
– Объясни мне! – потребовал он.
Глаза Марины расширились от удивления и страха, она попыталась извернуться, а потом жалобно заскулила:
– Мне больно! Отпусти! Феденька, пусти меня!
Пелена слетела с глаз Брагина, он разжал пальцы, Марина ухнула на пол.
– Прости. Я не должен был делать этого.
Брагин взял ее холодные ладони и согрел дыханием.
– Расскажи мне. – Миролюбиво попросил он.
Марина сдалась.
– Он все равно умрет, Феденька.
– Кто?
– Ребенок. Демьян давно все решил. Ты знаешь, что он проделывает это не в первый раз? С того момента, как предки перестали делиться своей силой, Демьян ищет другой источник подпитки. И он нашел его.
Марина замолкла на несколько секунд, громко сглотнула и перевела дыхание. Брагин терпеливо ждал продолжения ее рассказа.
– Этот обряд посвящения девушки рода в женщину… Думаешь, почему он не прекратил эту дурацкую традицию? Думаешь, просто тешит свое самолюбие? Нет! – она зло засмеялась. – Демьян играет с девушками до того момента, пока они не зачнут от его семени! А дальше остается всего-то ничего – подождать пять неполных месяцев и в ближайшую к сроку полнолунную ночь принести в жертву не рожденного ребенка. Вся сила чистой души переходит к Демьяну, подпитывает его резерв и дает возможность жить дальше. Не стареть, не слабеть и править вечно! Пока он не найдет то, что так долго ищет наш клан – эти мучительные жертвоприношения не прекратятся!
Марина замолкла и потупилась. Брагин не мог заставить себя вымолвить и слова.
– Теперь ты понимаешь меня? Я не могу позволить использовать моего ребенка как очередной сосуд силы! Лучше я убью его сейчас, чем немногим позже это сделает эта тварь!
Брагин встал и подошел к окну, отдернул шторы. Яркий свет на мгновенье ослепил. За окном лето буйствовало сочной зеленью.
– Почему ты молчишь?
Брагин обернулся:
– Ритуал можно провести только в пять месяцев беременности?
– Да, – кивнула Марина. – А что? Что ты задумал, Федя?
– То есть получается, что после того, как выйдет срок ребенок Демьяну будет не нужен?
– Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Брагин подскочил к сестре, он чувствовал, как свобода от принятого решения переполняет его изнутри. Горит, плавит нерешительность и страх.
– Мы сбежим.
– Ты сумасшедший! – воскликнула Марина и высвободила пальцы из ладоней Брагина. – Он нас убьет! Найдет и убьет!
Брагин ее не слышал. Он уже метался по тесной комнатке, кидал необходимые вещи на кровать. Потом достал серый дорожный рюкзак и кинул Марине.
– Собирай вещи. Много не бери, только самое необходимое. Я вернусь вечером, и мы уйдем из лагеря.
– Федя! Ты его не знаешь! Это страшный человек, он никогда нас не отпустит! Иногда я даже ловлю себя на мысли, что он давно не человек, – закончила Марина шепотом, словно боялась, что ее могут подслушать.
– Я его не боюсь. Я никого не боюсь. И я не дам никому убить моего племянника. Запомни это.
Марина грустно улыбнулась.
– Мы сбежим в другой город. Будем прятаться до тех пор, пока срок твоей беременности не перевалит за заветные пять месяцев, а потом осядем где-нибудь и начнем новую жизнь. Все будет хорошо, сестренка! Поверь мне.
Марина вновь расплакалась. Брагин скривился. Он не хотел расстраивать сестру, а особенно теперь, когда план наконец созрел в его голове, и так нужно было одобрение Марины. Не силком же он ее потащит из лагеря!
– Мне с тобой повезло, – всхлипнула она. – Родители бы гордились тобой, Федя.
Брагин наклонился к ней и зашептал:
– Все будет хорошо. Я обещаю. У нас получится. Мы начнем новую жизнь. Заново.
Марина улыбнулась сквозь слезы:
– Это неправильно. Это я должна заботиться о тебе, а не наоборот. Я старшая сестра. Я маме обещала, – она задрожала.
– У нас нет другого выбора, как заботиться друг о друге. Иначе мы погибнем.
Брагин подошел к окну и вгляделся в темноту ночи. Здесь ему открывался прекрасный вид на маленький подлесок и кварталы, что располагались ниже по микрорайону. Город горел разноцветными огнями. Где-то там, несмотря на почти глухую ночь, продолжала буйствовать жизнь. Брагин тяжело выдохнул, злость, что бушевала внутри, пропала. Уступила место горькому разочарованию. Сколько не пришлось пройти им с Мариной до того момента, как все в жизни наладилось, он никогда не жалел о принятом решении. А вот сейчас словил себя на мысли, что сомневается в правильности выбора. Может, стоило не вмешиваться в планы Верховного жнеца? Сейчас бы не пришлось наблюдать картину полного падения Влада в собственных глазах.
Неужто в племяннике больше от того чудовища, чем Брагин мог ожидать?
От мыслей стало невыносимо тошно.
Брагин открыл минибар, выудил бутылку водки и две стопки. Одну протянул Владу.
Потом разлил водку и не успел ничего сказать, как Влад залпом осушил стопку. Брагин молча повторно налил ему.
Свою порцию он совсем немного надпил. Подождал, пока неприятный тремор в груди улегся, и поставил полупустую стопку на газетный столик. Завтра дежурство, и что он за хирург, если руки будут дрожать после пьянки?
– Хорошо, что Марины давно нет. Она бы не пережила такого удара. Ее сын – убийца! – поделился Брагин, устало присаживаясь на диван.
Мышцы ныли, голова была полна ненужных мыслей, отчего сон никак не хотел принять уставшее тело в спасительные объятья.
Влад вздрогнул, будто от удара.
– Зачем ты так? Это больно!
– А ей не больно? – прищурился Брагин и сжал кулаки. – Той девочке, которую ты сбил, не было больно? Как думаешь, а сейчас ей больно? Что она чувствует, лежа без движений в реанимационном блоке? Каково это быть запертой в собственном теле, без возможности двинуться, заговорить или закричать от боли?
– Прекрати! Перестань меня мучить!
– Тебя? Мучить? – Брагин расхохотался. – Не смеши меня, пацан. Чтобы принести тебе мучения, надо очень постараться. Я не спрашиваю, как так получилось, что ты не заметил ребенка на дороге и сбил его, я не спрашиваю, превышал ли ты допустимую скорость, и по чьей вине произошла авария. Меня интересует только одно: почему в тот момент, когда я многократно возвращал эту бедную девочку из-за порога смерти, ты, вместо того, чтобы переживать за ее жизнь договаривался с полицией о заминке дела?
