Надежда Волгина - Найди меня, я рядом (СИ)
Несмотря на то, что они удалялись от поверхности земли, гром только усиливался, сотрясения становились все ощутимее.
— Скоро придем, — проскрипело существо, замыкающее шествие. — Там я разожгу огонь.
Наконец, преодолели последнюю ступеньку. Дышать стало немного легче, почувствовался приток свежего воздуха. Голова ни во что не упиралась, и можно было выпрямиться во весь рост.
Как ни старалась Алина что-нибудь разглядеть, кругом царила темнота.
— Сейчас… сейчас… еще чуть-чуть, и станет светло. — Вслед за словами загорелся огонь, и по помещению разлился тусклый свет от большого факела, вделанного в стену.
Они находились под огромным куполом, вся поверхность которого была вымазана чем-то черным. В самом центре, в углублении в земле, размещался большой очаг, над которым возвышалась тренога с болтающейся на ней бесформенной емкостью. От очага шло тепло и легкий дымок. Становилось понятно, что затушили его недавно.
Приглядевшись внимательно, Алина заметила, что купол неровный. С одной стороны имелось углубление, почти до верху заваленное ветками. С противоположной стороны — еще одно. В нем стояла большая деревянная лохань, в которую по желобку струйкой стекала вода. Впрочем, струя становилась все толще, по мере нарастания шума сверху.
— Скоро воды наберется много, и вы сможете умыться, — проследив взгляд Алины, пробормотало существо. Оно копошилось возле очага, разжигая его.
Несмотря на убогость убранства, в помещении было сухо и тепло. Плащи на путниках быстро сохли. Накопленная за сутки влага испарялась, как по волшебству.
— Чего застыли, как вкопанные? — проскрипел недовольный голос. — Садитесь к очагу. Стелите ваши коврики. Сейчас чай будем пить.
— Как нам вас называть? — спросила Алина, когда все разместились возле ярко пылающего костра.
— Когда-то, давным-давно, меня звали Ада Степановна. — На морщинистом лице, которое оказалось женским, появилась грустная улыбка. — Потом, просто баба Ада… А сейчас… сейчас зовут… грязной старухой… Впрочем, я и есть грязная старуха, — усмехнулась она.
В душе Алины шевельнулась жалость к этой оступившейся душе, обреченной на вечные мытарства.
Баба Ада прошлепала грязными босыми ступнями вглубь купола и вернулась с тремя самодельными деревянными чашками, в которые ловко плеснула темной жидкости, не снимая емкости с треноги и рискуя обвариться. По помещению заструился незнакомый, но приятный и терпкий запах.
— Замечательно пахнет! Что это? — поинтересовалась Алина, попробовав обжигающую жидкость.
— Это чай из коры дерева эвкалипта, которое растет далеко отсюда, — хихикнула баба Ада.
— За все время, что мы здесь, нам не встретилось ни одного живого дерева, — удивилась Алина. — Неужели, они все-таки есть?
— А кто сказал, что оно живое? — сурово воззрилась на нее старуха. — Дерево мертво, а вот кора у него живая, целебная. Не смог убить ее проклятый воздух вечности! — Она потрясла кулаком, грозя невидимому врагу.
— Воздух вечности? — не поняла Алина.
— Так мы называем то, что находится на поверхности, — пояснила Ада. — Вы, наверное, уже заметили, что жить там невозможно. Вас этот воздух способен просто убить, а нас он превращает в животных — диких, жестоких и безмозглых. Вам повезло, что не встретили ни одного. Да, да, деточка, — увидев округлившиеся от страха глаза Алины, продолжила старуха, — много их бродит по этой земле, тех, кто не успели вовремя схорониться внутри.
— Получается, что жизнь здесь возможна только под землей? — спросил Кирилл, с наслаждением прихлебывая чай.
— Вы еще не поняли, где находитесь? Это ад, дорогие мои! Самый настоящий ад. Попадая сюда, главное вовремя окопатьсяе. Но для этого нужно иметь сообразительность и силы. — Бабка с отвращением оглядела себя. — Гляньте на это тело! Оно чудовищно слабо! Мне бы скинуть годков восемьдесят, тогда другое дело… Я страшно завидую тем, кто попадает сюда в расцвете сил и молодости. Но… этот мир так устроен, что, в каком виде ты покидаешь грешную землю, в таком и возрождаешься для жизни вечной. А я испустила дух в сто три года.
«Ада из ада, — думала Алина. — Какую же жизнь ты вела, что оказалась тут, в этом ужасном мире? Сколько плохого должен совершить человек, чтобы получить такое суровое наказание? Хотя, о чем это я? А как же Иван? Ведь он за всю жизнь не сделал ничего плохого. Даже зверушку не может обидеть. За что он тут?»
— Все это вы построили сами? — вывел Алину из задумчивости голос Кирилла.
— О, да… Все сама, вот этими вот руками. — Она протянула вперед худые костлявые руки с узловатыми пальцами. — На это ушло половина моей жизни тут. — Она уставилась в стену своими выпуклыми глазами, погрузившись в задумчивость. — Когда я поняла, что воздух этого места превращает меня в безумную, я зарылась в землю и лежала там какое-то время, пока не исцелилась. Это чудесная земля. — Она с любовью погладила дно купола, которое в отличие от стен не было пропитано липкой жидкостью, а просто как следует утрамбовано. — Она дает возможность дышать полной грудью. Очищает отравленный воздух, делая его целебным. Ее поры чистят воду от ядовитых загрязнений. Она вытягивает дым отсюда. Видите? Дыма нет, он выходит наружу. — Она указала на ярко пылающий очаг. Дыма на самом деле не было. Невидимая тяга впитывала его в поверхность купола, оставляя воздух внутри чистым.
— Вот почему мы не встретили никого? — произнес Кирилл. — Они все живут под землей.
— Почти все, — кивнула старуха. — Все, кто были рядовыми колдунами при земной жизни, да те, кто сбился с пути и пошел дорогой зла. — Она тяжело вздохнула. — Но есть тут и такие, которые могут противостоять существующим законам. Это очень мощные волшебники. Даже тут они не утратили свои способности. Некоторые из них могут пересекать пространства и вторгаться в жизнь людей. Они ничего не боятся, поскольку страшнее этого мира не существует места. Ни одно наказание не может сравниться по жестокости с принуждением жить вечно в мире, где нет радости и света. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Я согласна лишиться всего, что имею, ради возможности возродиться вновь, для земной жизни, пусть и короткой. И любой из нас думает так. Кроме тех, кто может жить на поверхности…
— И много здесь таких? — спросил Михаил.
