Воплощение (ЛП) - Скардони Бьянка
Тревога сковала мои внутренности. Я пыталась найти на его лице ответы, какое-нибудь объяснение, хоть какие-то признаки Доминика, которого я знаю, которого люблю, но не находила. Его лицо было как чистый лист. Без единой эмоции. Холодное, отстранённое. В этот момент я поняла, что произошло нечто очень, очень плохое.
В его тёмном взгляде не было ничего знакомого; ни следа той любви, что он ко мне испытывал. Весь блеск пропал. Игривая ухмылка покинула его губы. Даже морщинки в уголках глаз, появлявшиеся, когда он улыбался мне, испарились. Всё, что я так любила в нём, исчезло. Часть меня уже догадывалась о причинах, но другая — та, что отдала ему сердце, — хотела услышать это от него самого.
— Что она с тобой сделала?
Жгучие слёзы закрались в уголки моих глаз.
— Она сделала меня лучше. — Его губы изогнулись в красивой улыбке, но в ней не было ни намёка на веселье. Это просто маска для виду. — Эмоции создают слишком много проблем. Вечно лезут туда, куда не надо, путают все карты, не дают принимать правильные решения. — Доминик провёл большим пальцем по моим губам. Я вздрогнула от этого прикосновения. — Взять хотя бы меня в качестве примера. Сколько раз я позволял этим назойливым эмоциям сбить меня с пути? М? И ради чего? Ради тебя? — спросил он таким тоном, будто я была какой-то жвачкой, прилипшей к его подошве.
Желчь плескалась в моём животе, грозя добраться до горла.
— Ты не такой.
— Нет. Я был не таким, — перебил он и ухмыльнулся. — К счастью, у меня есть способность просто погасить все эмоции, как переключателем. Раз — и всё, — сказал он, щёлкнув пальцами возле моего уха. И всё это абсурдно скучающим тоном.
— Она заставила тебя отключить эмоции, — догадалась я, застыв в ужасе. Меня как будто обдало ледяной водой.
— Все до единой.
Он широко улыбнулся, отчего мне стало ещё больше не по себе.
Все его чувства и эмоции были выключены. И любовь, и сострадание, и желание защитить — всё, что позволило Воскрешённому полюбить Воина. Теперь их нет, вообще ни одной, остался лишь демон с холодным сердцем.
Осознав, что я в большой беде, я толкнула его в грудь и попыталась сбежать, но он быстро схватил меня за шею и швырнул меня к машине. Я ударилась головой о жёсткий металл. Доминик зажал ладонью мой рот, заглушая крик боли. Маленькие чёрные пятна заплясали перед глазами. Звёздное небо кружило над моей головой.
— Интересно, что ранит тебя сильней? — спросил он, вдавливая в меня своё каменное тело, выбивая из меня весь воздух и всю надежду. — Тот факт, что она стёрла мои чувства к тебе, или осознание того, что ты никогда не найдёшь способа спасти своего Ромео?
Я замотала головой, слёзы ручьями текли по скулам.
— Прошу, не делай этого, — умоляла я. Моё сердце рвалось на части, тело отказывалось сопротивляться ему. — Я люблю тебя, Доминик. А ты любишь меня. Борись с этим!
В ответ раздался душераздирающий смех. Его лицо потемнело, оставив лишь острые углы и бесчувственные глаза. Доминик Хантингтон, которого я знала, исчез, и на его месте появился некто намного темнее и опаснее — тот, кого я не могла представить даже в своих самых страшных кошмарах.
Без какого-либо предупреждения он вонзил клыки в мою шею, словно демонстрируя, кто он теперь. Тело прострелила жгучая боль. Я попыталась оттолкнуть Доминика, но мы оба понимали тщетность моих усилий.
Как только его слюна проникла в мою кровеносную систему, всё моё тело накрыло умопомрачительное наслаждение, способное заглушить даже самое отчаянное желание бороться. И всё, что я могла делать, так это держаться за него, пока он пил мою кровь, будто я мягкий пластилин в его безжалостных руках.
Секунды перетекли в минуты, а вскоре время и вовсе утратило своё значение.
Последней моей мыслью было, не станет ли этот укус последним в моей жизни, смертельным. Может, в этот раз его не остановит беспокойство обо мне.
И затем всё потемнело.
— Открой глаза, — приказал он. Мои ресницы затрепетали без разрешения, и веки приподнялись. Не знаю, сколько прошло времени и как много он выпил, но моё тело определённо было истощено.
Сжимая пальцами мой подбородок и придерживая голову, он осматривал моё лицо. Жестокая усмешка не покидала его губ, давая понять, что представшее зрелище ему однозначно нравилось.
— Ещё увидимся, ангел, — пропел он и отпустил меня.
Моё тело рухнуло на землю, точно тонна кирпичей. Сознание покинуло меня так же быстро, как и Доминик.
25. В ОБЪЯТЬЯХ АНГЕЛА
Я очнулась под грохот грома где-то вдалеке. Мне понадобилась доля секунды на то, чтобы вспомнить, что произошло, и на то, чтобы осознать, что я больше не на парковке бара «Всех Святых», где меня безжалостно бросил Доминик. Я была в комнате. На кровати. Очень знакомой кровати.
Паника сковала мои внутренности. Ахнув, я резко села на кровати. Трейс тоже мгновенно подскочил с кресла в углу и бросился ко мне, чтобы успокоить. Он застыл в нерешительности, словно хотел подойти ближе, но в последний момент понял, что это не лучшая идея.
— Всё хорошо, ты в безопасности, — сказал он мягко, но уверенно. — Ты у меня дома.
Разумеется, он не помнит, что я уже здесь была и узнала его спальню, как только открыла глаза. Я запаниковала не потому, что оказалась в незнакомом месте, а как раз таки потому, что это место было знакомым.
— Как долго я здесь? — выдавила я. Голос не слушался, горло болело после того, как его сжимал Доминик.
— Пару часов. — Сжав челюсти, Трейс окинул меня взглядом. — Ты помнишь, что произошло?
Я кивнула. Рука рефлекторно коснулась шеи, словно проверяя, насколько всё плохо, но рана уже была перевязана. Я вперила взгляд в Трейса.
— Перевязал как смог, — пояснил он, скривившись, когда увидел моё движение рукой. — Укус был сильный. Боюсь, заживёт не быстро.
То, как он это говорил, и то, как он смотрел на меня, создавало впечатление, будто речь идёт о зияющей дыре в моей шее, а не укусе. Но тут я вспомнила, с какой жадностью Доминик вонзил в меня свои клыки. Возможно, там реально было кровавое месиво.
Я встряхнула головой и осмотрела себя, сморщив нос. Голова раскалывалась, всё тело зверски ныло, рубашка от воротника до рукава была в засохшей крови. Но больнее всего было от осознания того, что это со мной сделал Доминик.
— Я смыл большую часть крови с твоей кожи. Хотел ещё переодеть, но…
Он не договорил, позволив словам повиснуть в воздухе.
Я покрутила рукой, прикидывая, как много крови я потеряла — как сильно я пострадала от Доминика. Крови было очень много. Горло сжалось, сдавленный всхлип рвался наружу, но я задавила его обратно туда, откуда он вылез. Трейс шагнул ко мне, тревога пролегала в уголках его глаз. Но я мотнула головой.
Мне нельзя здесь находиться. Только не с ним. И уж точно не наедине.
— Мне нужно идти, — сказала я, откинув с ног одеяло, и спрыгнула с кровати, глазами уже ища куртку и ботинки. Оставаться с Трейсом наедине само по себе плохая идея, а уж тем более в его спальне и в уязвимом состоянии после нападения — это верная дорога в ад.
— Нет! Тебе нужно отдыхать, — возразил он, не сводя с меня усталого взгляда. Его желваки ходили ходуном. — Ты хоть понимаешь, сколько крови потеряла?
— Всё нормально. Бывало и хуже. Где мои ботинки?
Он нахмурился, не поверив моим заверениям.
— У двери, — всё-таки ответил он, провожая меня взглядом, пока я бегом пересекала его комнату. — Могу я кое о чём тебя спросить?
— Валяй, — бросила я, наклонившись, чтобы завязать шнурки.
— Тот, кто это сделал, был твоим знакомым? — спросил он, прислонившись к своему столу и сложив руки на груди.
Я подняла глаза, встретив его пронизывающий взгляд.
— Почему ты спрашиваешь? Какая разница? — ответила я, искренне недоумевая.
— Потому что он смог остановиться, — отметил Трейс. Это было очевидно, ведь я как бы… ну, жива. — Вот я и предположил, что вы знакомы.
Его сдержанный тон не выдавал никаких эмоций.
