Гори для меня, ведьма - Анна Рейнс
— Пропустили по знакомству. — Соизволил он пошутить в ответ. — Интересное представление ты сегодня затеяла, Ассия.
— Рада, что ты оценил. Хотела бы я сказать, что ни одно яблоко не пострадало, но… ты сам все видел.
Я несла все, что приходило в голову, иначе как бы и стояла, изумленно открыв рот и недоумевая, что он тут делает.
— Я про твое участие в отборе. Что именно из “ты не можешь выйти замуж за моего брата” было не очень понятно?
И тут я поняла, что он зол. Дико зол. Что он смотрит на меня не просто внимательно, а так, словно уже методично сворачивает мою шею.
Что, неприятно, когда пешка вдруг начинает ходить по не предназначенным для нее клеткам?
Вся моя злость трансформировалась в азарт. Зачем вымещать ее на неповинных предметах мебели, если главный ее объект сейчас сидит прямо передо мной?
— Какого из? — Наигранно зевнула я, словно этот разговор стал невероятно докучать. — Хотя подожди! Не припомню, чтобы в юрисдикцию младших принцев входило решать подобные вопросы.
— Не стоит играть в эти игры…
— Мне кажется, это ты заигрался. — Отчеканила я, выпрямляя спину и делая несколько шагов по направлению к его темной фигуре. Взгляд его тяжелый, осязаемый. — Убирайся из моей комнаты, — совсем невежливо попросила я. — Я хочу спать.
— Ничего, сейчас взбодришься. — Обещает он. В глазах на несколько секунд мелькает сомнение, но очень быстро сменяется решительностью. — Достань свой клинок.
Я стою и несколько секунд глупо смотрю на него, пытаясь воспротивиться приказу. Я сильна, но клятва сильнее. В руке возникает клинок, на который я смотрю с плохо скрываемым волнением. Что он хочет мне приказать?
— Что ты…
Я даже договорить не успела, меня захлестывает следующий приказ, сопротивляться которому не в силах.
— Избавься от платья, разрежь его.
— Ты ненормальный, — одними губами прошептала я. — Поехавший!
Мои руки проворно расправляются с атласной тканью, а ее алые лоскуты падают на пол, растекаясь по нему, подобно крови. Мое тело мне не принадлежит. Это пугает до головокружения. Я хочу остановиться, но мои руки опускаются, только когда яркая ткань падает к моим ногам. Ступни замерзли без обуви, и я их неловко поджала. Тело дрожит под тонкой шелковой сорочкой, и только сейчас я понимаю, как в комнате холодно.
Не просто потому, что за окном свистит ветер и бросает в стекло щедрые порции дождя. Холодно от его взгляда, его злости, его отношения ко мне.
— Я никогда не прощу тебе это. — Меня потряхивает, голос слегка дрожит. Я чувствую себя на грани. С громким стуком кинжал падает вниз — у меня даже нет сил пихнуть его в притороченные на бедре ножны.
— Я знаю. — Отвечает он каким-то бесцветным голосом. Его реакция становится последней каплей.
Я трясусь от гнева, злости, обиды, ненависти, а из груди вырывается жалобный всхлип. Мне стыдно от того, как низко я перед ним опускаюсь, но не могу сдержать злые слезы. Лицо мое некрасиво кривится, но взгляд я не опускаю — не хватало продемонстрировать еще и эту слабость.
Взгляд Эйдена становится растерянным, слегка недоверчивым.
— Ассия, ты плачешь? — Он подается вперед на своем кресле, а затем и вовсе встает, настигая меня в несколько широких шагов. Аккуратно кладет мне руки на плечи, словно впервые видит перед собой расстроенную девушку, к которой забыли выдать инструкцию по применению.
Стальные нотки в его голосе сменились на мягкие и заботливые, и это словно прорывает внутри плотину. Я захлебываюсь рыданиями, стоя на одном месте, как сломанная кукла, пока Эйден осторожно пытается прижать меня к себе. Его рука гладит мою голову, словно я маленькая девочка, потерявшую любимую игрушку.
Он поднимает меня на руки и легко вытаскивает из ошметков платья.
— Я дурак, Ассия. — Приговаривает он, трогая мои холодные предплечья и прижимая меня все крепче. — Прости, я был не прав.
— Убирайся, — для приличия хриплю я, а внутри все сжимается от его нежных прикосновений. Просто потому, что я раньше я не удостаивалась от него ничего подобного.
— Прости, я эгоист, — продолжает он, осторожно усаживая меня на кровать. Сам он напротив меня на корточках, но почему-то поза не кажется унизительной. Он умеет смотреть так, что, наверно, даже на коленях и в оковах смог бы выглядеть превосходящим по силе и возможностям. Его руки скользят по моим бедрам вниз, касаются голеней, икр, ступням. — И вдвойне эгоист, когда дело касается тебя. Ты замерзла.
Мои ноги холодны как лед, поэтому я позволяю ему закутать меня в одеяло и накрыть ступни горячими ладонями. Его пальцы аккуратно массируют, растирают кожу. Я смотрю на него сверху вниз, и слёзы прекращаются сами собой.
— Ты отвратителен. Ты сам не знаешь чего хочешь. Может, в ваших краях и принято, чтобы обрученные лорды ходили ночами по комнатам других девушек…
— Поверь, Ассия, я очень хорошо знаю, чего хочу.
В глазах снова разрастается шторм, а его пальцы скользят вверх, по скрытым одеялом коленям. «И что же это?» — слова застревают в горле, потому что, кажется, я догадываюсь, каким будет его ответ. В моем коконе становится жарко, как в печке.
— И что дальше? — Смотрю на него с вызовом. В его глазах сквозит едва заметное разочарование, словно он ждал совсем другой вопрос. Тот, что в некотором смысле развяжет ему руки.
— Совсем скоро все изменится. — Взгляд приковывает мой. — Все происходящее обретет смысл. У нас больше не будет тайн друг от друга.
— Ты и правда в это веришь? Что, если я не хочу?
Тонкая улыбка коснулась уголков его губ, что произнесли в ответ:
— Спокойной ночи, Ассия.
Я смотрела на него во все глаза, ощущая глухое раздражение и… надежду?
— Чтоб ты провалился, — грубо выдала я, стараясь ничем не выдать свои истинные эмоции. Пнула его в грудь ногой, надеясь, что, не ожидая такой подлости, Эйден свалится на пол. Проще сдвинуть с места каменную плиту! Он лишь засмеялся и, обхватив мою ступню ладонями, оставил на ней поцелуй.
Нет, сегодня я решительно отказываюсь его понимать! Мне его поведение и раньше казалось нелогичным, но тут он превосходит сам себя.
Я посильнее закуталась в одеяло и залезла на центр кровати. Эйден встал и направился на выход — не к двери, как я ожидала, а к пустой на первый взгляд стене. Несколько коротких жестов, и она отъезжает в сторону, открывая черный проем потайного коридора. Потянуло прелым воздухом.
— И как много людей могут вот так попасть ко мне в комнату? — Возмутилась я,
