Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова
Только когда Маркус ушел вместе с разрешением на свободное перемещение в городе, до меня дошло, что я натворила. Он ведь сам не раз говорил, что готов был сбежать. Что остался только из-за желания помочь мне. А теперь, когда мы поссорились, он ведь уйдет!
Хотела вскочить и пойти его искать, но головная боль, а следом за ней и пришедший лекарь заставили вернуться в постель. И вот что делать? Вира не послать — у него тоже постельный режим. Ему нельзя ходить. Дилизия отправлять тоже сомнительный вариант, да и как он справится против Маркуса?
О-хо-хо… Вот это я сглупила.
С другой стороны, он ведь спас меня от грабителей? И я видела, как он за меня испугался. Ведь не бросит же он меня в больном состоянии?
Первые часы я себя успокаивала и надеялась, что Маркус скоро вернется. Вспоминала все его добрые поступки, оправдывала. Но время шло, можно было успеть уже раза три дойти до Ликеи и вернуться обратно, а брюнета все не было.
Дилизий принес обед — непривычный суп с пряными травами, который сварила Или-Тау. После супа меня сморило в сон.
Проснулась ближе к ужину, на удивление весьма отдохнувшая. Лекарь, кстати, сказал, что у меня сотрясение мозга и ушибы, но в целом жить буду. Главное пока не перенапрягаться.
Маркуса по-прежнему не было. Меня вновь охватила тревога. Надо было еще с утра идти к городской страже и говорить, что раб выкрал разрешение на выход в город, чтобы брюнета начали искать. Тем более, арамерец, довольно приметный среди местных. Был бы шанс перехватить, а теперь что делать — не понятно. Наверняка военнопленный успел покинуть город.
Эйстерия говорила, что отдала за Маркуса шестьсот далариев. Сумма не сказать, что чудовищная, но для меня — очень высокая. Мне придется вернуть задаток, который я почти весь проела. С Ликеи я заработаю четыреста, плюс по пятьдесят за Или-Тау и Дилизия. Их не хватит, чтобы расплатиться за сбежавшего раба. Не говоря уже про то, чтобы вернуть предоплату, выплатить компенсацию, а еще оплатить расходы на дом, на еду… Боже мой…
Я со стоном опустилась на пол, прямо в коридоре, где стояла.
— Вам плохо? — ко мне подбежал Дилизий. — Голова болит? Божечки, я же не знаю, что делать. Ну что Вы молчите? Вы хотите, чтобы мое сердце не выдержало и разорвалось от переживаний?
Мальчишка суетился и болтал без умолку.
— Все нормально. Я жива. Все хорошо.
Бесполезно, он даже не слышал меня, продолжая упиваться собственной трагедией.
— За что Далар меня проклял и отправил к Вам? Как я теперь найду хозяйку, если Вы умрете? Я останусь здесь с этим молчуном? На всю жизнь? Я не вынесу этого.
— Дилизий! — мне пришлось через силу рявкнуть, чтобы раб перестал причитать.
— Давайте я помогу Вам дойти до спальни.
— Лучше до гостиной. И принеси вина.
— А Вам можно? Лекарь сказал воздержаться от крепкого алкоголя, я все слышал.
— Дилизий!
Паренек страдальчески закатил глаза.
— Вы меня без лопаты закапываете! Как я должен за Вами следить, если Вы сами хотите убить себя? Придет Маркус — я ему все расскажу о Вашем поведении!
— Не придет, — зло бросила я, сама направляясь к кладовой за вином.
Голова побаливала, но после супа Или-Тау я чувствовала себя лучше и даже шла увереннее. Когда передвигалась по дому утром, приходилось держаться стен, чтобы не упасть.
— Как это Маркус не придет? Почему? Вы его выгнали? Нашего Маркусечку-пусечку? За что? — Дилизий подхватил меня под руку, не забывая картинно охать.
— Он сам ушел. Воспользовался тем, что я была не в себе, узнал, где я храню свитки для выхода в город, забрал их и ушел.
Мы медленно брели через вечерний сад, двигаясь от моей спальни к кладовой. Сколько же я проспала, раз на улице успело стемнеть?
— Фу! Напугали! Зачем вы так плохо думаете про нашего Маркусечку? Он вернется. Просто задержался. Он мне говорил, что пойдет по делам, и чтобы я следил за нашей госпожулей-обижулей и обязательно покормил ее обедом.
— Дилизий! Я тебе сколько раз говорила не коверкать обращение ко мне! Я тебе точно плетью отхожу — еще раз такое ляпнешь!
— Боюсь-боюсь, — захихикал Дилизий, открывая передо мной дверь в кладовую и освещая комнату факелом.
— Иди достань бутылку вина и головку сыра.
— Маркуся мне рассказал, как Вы вчера всех этих ушлепков плеткой раскидали. Такой мрак! Вот эту бутылку? Или соседнюю?
— Обе.
— Вы когда нас в дисциплинарную завели, я такой думаю: «Что эта львица-тигрица замыслила?» А Вы мне еще такая: «Скажу три и беги». Я стою думаю: «Что происходит? Куда бежать? Когда будет три?» А вы там такая что-то про камни и сокровища рассказываете. Потом смотрю — начинаете считать. Я еще не понял сначала. А Вы потом такая: «Беги!» И все, до меня дошло! Я как побегу из комнаты! Выбежал, ору как потерпевший, чуть в Маркуса не впилился. Смотрю — Маркусичек уже раз и у борова того ножик отбирает. Боров Маркусечке НА! Прямо в бок. Маракусечка в ответ НА по яйцам. Боров согнулся. Маркуся нашу Илисечку отпихивает, нож отбирает, еще НА ему удар под ребра. Вир такой оп и схватил борова. А Маркуся к Вам побежал. Я за ним. Добежал, смотрю, Вы на полу лежите, Маркуся того второго бьет. Думаю, ну все, караул, щас тут всех поубивают. А Маркуся такой РАЗ — этому удар в челюсть. РАЗ — того рыжего с вас оттащил. Ой, Вы бы видели, как Маракуся за Вас дрался.
— Дилизий, я дождусь сегодня вина? — становилось тяжело стоять, а от непрерывной трескотни Дилизия вновь начинала болеть голова.
— А, ну да, — парнишка достал обе бутылки и потянулся за сыром. — Я это к тому, что Маркуся Вас так любит, что я прям не могу. Стал бы он сбегать, когда у него такие чувства к Вам?
— Что ты несешь? — я забрала у болтуна головку сыра и кивком указала открыть соседнюю дверь на кухню, чтобы мы взяли бокалы.
— Ничего я не несу. Правда. Да Вы же сами знаете.
А вот это уже интересно. Почему я должна знать, что Маркус меня любит?
— Так, бери два бокала и за мной в гостиную, — я отодвинула головную боль на второй план, решив расспросить мальчишку о том, что ему известно.
— Два бокала?
— Да. Посидим, поболтаем.
Юнец заверещал от восторга, бросился на кухню, приговаривая, что давно мечтал
