Неистовые сердца (СИ) - Вильденштейн Оливия
Его грустная улыбка стала кривой, как будто он считал, что то, что он говорил, было забавным.
В разговорах о смерти не было никакого юмора.
— На самом деле это одна из лучших смертей, потому что она мгновенно останавливает твоё сердце, а не обугливает твои внутренности, как вита. С другой стороны, я бы не стал просить, чтобы меня отравили газом. Я бы поступил так, как поступил Борго. Самоубийство от крови охотника.
Я разрывалась между желанием дать ему пощечину и неудержимыми рыданиями. Как он мог сидеть тут и обсуждать наилучший способ стереть себя из вселенной? Я нахмурилась, и он, наконец, сжал губы в мрачную линию.
Он положил руку мне на колени.
— Я не боюсь, Лили. Я просто хочу, чтобы ты это знала. У меня была хорошая жизнь. Я сделал то, что хотел сделать. Конечно, не всё, что я хотел сделать. Я бы с удовольствием завёл детей.
Комок, твердый и острый, как осколок стекла, застрял в моём горле.
— С тобой. Я бы с удовольствием завёл с тобой детей, — прошептал он.
Это разрушило плотину, которую я пыталась построить в своей груди.
— Знаешь, о чём я буду сожалеть? Что я принимал тебя как должное. Я был так уверен, что ты всегда будешь рядом со мной. Я был так уверен, что у меня будет время показать тебе, как много ты для меня значишь, — он обхватил пальцами мои холодные руки. — Я люблю тебя, Лили Вуд.
Слёзы градом катились по моим щекам.
— Я всегда любил тебя. Сотней разных способов. Я любил тебя как друга. Как сестру. А потом, когда Котёл разделил нас… когда было слишком поздно… я понял, что люблю тебя гораздо больше, чем всё это. Прости, что говорю тебе это только сейчас, — большим пальцем он погладил мои костяшки. — На самом деле нечестно с моей стороны вешать это на тебя сейчас, не так ли? — его голос стал таким тихим, что я едва расслышала его из-за своих рыданий. — О, Лили… — он продолжал поглаживать верхнюю часть моей руки. — Пожалуйста, не плачь. Пожалуйста…
Я десятилетиями ждала, когда он скажет мне всё это. У меня так сильно свело грудь, что перехватило дыхание. Я свернулась калачиком на коленях и позволила волосам упасть на лицо. Не выпуская руку, всё ещё зажатую в его, Круз приподнялся на кровати и провёл одной из своих ладоней по моему изогнутому позвоночнику, вверх и вниз, вверх и вниз. Вероли обычно делала это, когда я приходила домой из школы в слезах, потому что кто-то был груб со мной. Она растирала мне спину, пока я не успокаивалась. Иногда я даже засыпала таким образом. Вместо того чтобы успокаивать, прикосновение Круза усилило дрожь, сотрясающую моё тело. В какой-то момент он остановился, матрац сдвинулся, и новая пара рук обхватила меня, тонких, но крепких, с кожей, пахнущей лавандой.
Кэт заставила меня лечь, затем обвилась вокруг меня и держала, пока я не перестала дрожать, пока не прекратила плакать. Она напевала тихую мелодию, которая звучала как колыбельная. Пела ли ей её мать, когда она была ребёнком? Или это Дерек пел ей перед сном?
Мелодия закружилась вокруг меня, заполняя гигантскую пропасть заявления Круза. Мои липкие веки закрылись, а затем я почувствовала, что проваливаюсь в самый тёмный из снов.
ГЛАВА 32. ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ
Когда я проснулась, небо было чёрным, а в комнате горел и приглушенный свет. Кэт больше не держала меня, но она, наверное, была рядом, потому что до меня доносился её голос. Я попыталась встать, но матрац тащил меня вниз. Я долго оставалась прикованной к кровати, просто слушая гудение её голоса и отвечающий голос моего брата.
Я повернулась на бок и увидела их через открытое окно. Они сидели на стульях, расставленных вокруг небольшого гранитного столика. Перед моим братом стоял стакан, полный того, что, как я предположила, было виски. Кэт пила воду, если только это не была водка, но я в этом сомневалась. Она не была любительницей выпить. Я осмотрела террасу в поисках остальных и уловила неясное движение у перил — лусионага. Часовой стоял очень тихо и очень прямо, его золотистые глаза непрерывно блуждали по террасе, как будто высматривая угрозу.
Были ли угрозы? В последние несколько недель я была так сосредоточена на драме своей собственной жизни, что забыла, что мой брат и Кэт носили титул, который включал в себя и опасность. Конечно, мой брат был в десять раз лучше отца, но никто не пользуется всеобщей любовью.
Любовью…
Эта мысль заставила меня подумать о Крузе. От чего, в свою очередь, мой желудок сжался и опустился. Разве я недостаточно горевала для одного дня? Я вздохнула, затем, наконец, приняла сидячее положение. Это движение привлекло внимание Кэт. Она уже встала со стула и ещё шире открыла окно, чтобы войти в спальню.
— Привет.
Я сглотнула. Горло ощущалось так, словно его протёрли наждачной бумагой.
Брат повернул голову и посмотрел на меня, но остался сидеть, закинув ногу на ногу и водя указательным пальцем по краю своего стакана. Он был обеспокоен. Я не была уверена, было ли это из-за меня, Круза, яда дайла или чего-то совершенно другого.
Кусочек неба сдвинулся, а затем человек приземлился, присев на корточки. Сайлас поднялся и подошёл к Эйсу. Огни бассейна мерцали на его лице, обнажая крошечные морщинки напряжения. Он наклонился, чтобы поговорить с Эйсом.
Мы с Кэт наблюдали за ними, хотя и не могли слышать, о чём они говорили.
Я коснулась плеча Кэт, затем показала: «Ты думаешь, они схватили дайла?»
Она испустила долгий, свистящий вздох.
— Я надеюсь на это. Но кто знает? В Неверре всегда что-то происходит. И на Земле тоже. Мир никогда не перестаёт вращаться.
Для некоторых людей это так и было.
— Я думала… потому что, что бы ни случилось, это произойдёт не сегодня вечером…
«Откуда ты знаешь?»
— Эйс сказал, что требуется некоторое время, чтобы собрать яд из дайла.
Точно. Я вспомнила, как учитель фауны рассказывал нам, что, хотя дайла и могли выбрасывать яд так же быстро, как фейри может выбрасывать пыль, если существо чувствовало опасность, оно прятало свой яд где-то внутри своего тела, и единственный способ добраться до него — проколоть каждый дюйм его чешуйчатой кожи. Если вы убьёте его, яд мгновенно распадётся и станет непригодным.
Кэт провела по чернильным завиткам на своём предплечье. Нить удерживаемой пыли прилипла к кончикам её пальцев и поднялась. Она отдёрнула руку, и нить оторвалась, точно так же, как дух Блейка оторвался от своего тела, чтобы войти в Каджику прошлой зимой.
Каджика… Где он был?
Какая мне разница, где он?
Мне было всё равно.
Вообще не интересно.
Я вздрогнула, когда в фойе раздался громкий шум. Хлопнула дверь, щёлкнули каблуки, высокие голоса прокричали приветствия. Кэт бросила на меня застенчивый взгляд.
— Итак, я тут кое-что сделала… или, скорее, меня заставили что-то сделать… Кэссиди может быть крайне убедительной…
Тот факт, что она не закончила ни одного предложения, вывел меня из себя.
«Что ты натворила?»
— Эм. Что ж, — она откинула волосы со своих пылающих щёк. — Ну, чуть ранее я разговаривала с Касс по телефону, и, в общем, она хотела организовать мой девичник… судя по всему, она уже говорила тебе…
Кэт бросила на меня многозначительный взгляд, как будто то, что она сделала, было частично моей виной.
— Так или иначе, я подумала, что нам всем не помешала бы весёлая ночь, и ну… — сколько слов может вместить один человек в предложение? — Я послала за ними самолет.
«За ними?»
— Касс и Фейт.
«Они здесь?» — я показала как раз в тот момент, когда дверь распахнулась.
— Эй, сучки! — Фейт взвизгнула.
Это ответило на мой вопрос. Они не только были здесь, но и носили облегающие платья, заоблачные туфли на шпильках и аксессуары, в которые не входил ребёнок.
«Где Римо?»
