Знак судьбы - Шеннон Майер
Нет времени. Нет времени…
Я подалась вперед, а затем перевела Хавок на галоп, направляя ее вправо и прорезая тыл армии.
Я не могла ждать и гадать, смогут ли мои телохранители угнаться за мной. Времени не было от слова совсем, если я хотела спасти Диану и ее бойцов. Я дала Хавок волю, и черная кобыла вытянулась, проносясь по самой дальней стороне правого фланга. Я даже не подумала замедлить ее, просто промчалась мимо солдат, которые были сосредоточены на массивном Охотнике, надвигающемся на них, его голова и открытая пасть направлялись прямо на моих друзей.
От взмахов его крыльев на фронт армии обрушивались мощные порывы ветра. Я попыталась установить с ним связь.
Ничего.
Проклятие, это чертовски плохо. Врезаясь пятками в бока Хавок, я подгоняла ее, желая обогнать переднюю линию войск. Я мельком увидела Диану, пролетая мимо.
– Нет! – закричала она, когда я пронеслась мимо. Но меня уже нельзя было остановить.
Действуй или умри.
Я оказалась впереди всех. На мне не было ничего, кроме защитной кожи, никакого оружия, кроме кнута на боку и лука со стрелами, прикрепленных сзади к седлу.
Все это не имело значения.
– Эй, ты, здоровенный гад!
Я откинулась назад, и Хавок остановилась, встав на дыбы, словно собиралась сразиться с массивным Охотником в одиночку. Честно говоря, у нее хватило бы духу на это.
Охотник не замедлился, но его пристальный и прищуренный взгляд наконец переместился в мою сторону.
Я подняла руку и посмотрела в его багровые глаза, ненависть в которых была глубже, чем во всем, с чем я когда-либо сталкивалась. Он рванул ко мне, широко раскрыв рот, но я все так же смотрела в его глаза.
– Нет, – прошептала я, посылая энергию через пробную связь между собой и Охотником.
Он взревел от гнева, замедлил атаку, но не отвел взгляда.
Ярость, которая пульсировала в нем, была ощутимой и прожигала каждый дюйм моего тела. Диана подошла ближе, и я подумала, что она велит мне отойти, но Королева этого не сделала.
Она издала вопль, означавший так много всего.
Атаковать.
Защищать.
Оборонять.
Я всем телом чувствовала это, даже удерживая взгляд Охотника. Армия рассредоточилась вокруг нас, чтобы отбиваться от людей Эдмунда, пока я разбираюсь с Джиксом.
Я не могла заставить его отступить, как удалось бы с самками. Но могла удержать от нападения. Я могла удерживать его на месте, и тогда самки тоже останутся вне боя.
Вокруг меня раздавались крики, и связь с разумом Охотника усилилась, из-за чего остальной мир исчез… звук смягчился, словно битва была где-то далеко, а не прямо передо мной.
Видеть жизнь Охотника было все равно что листать книгу с фотографиями. Вылупление. Невольное расставание с матерью. Ошейник на шее. Тренировки с Эдмундом.
Проклятие, меня тошнило от этих тренировок, от агонии и пыток, через которые ему пришлось пройти, пока он не стал ничем не лучше самого Эдмунда – монстром, который питался смертью и болью. Для него не было пути назад, так же, как и для Эдмунда.
Его разрушенной психике нельзя было помочь.
Джикс взревел, и мое тело задрожало от его силы. Я вцепилась в седло, вонзая ногти в твердую кожу. Хавок стояла неподвижно, не обращая внимания на Охотника перед собой.
Его голос прогремел во мне.
Ты убьешь меня.
– Я освобожу тебя, если смогу, – сказала я сквозь стиснутые зубы. Образы его прошлого все еще мелькали перед глазами.
Тогда вы все умрете. Я – творение моего хозяина. Теперь ты видишь эту истину.
Это было так странно – спокойствие, с которым его разум общался с моим.
Он контролирует мои импульсы, каждый аспект моего бытия. Пока я жив, безопасности нет.
– Я не могу…
Есть другие яйца. Защити их, Корумбра. Убей меня и освободи моих товарищей от боли, которую я им причинил.
Печаль, густая, как прогорклый мед, окутала мои чувства, и я почти потеряла связь с ним. Я моргнула и попыталась снова встретиться с этим алым взглядом, чтобы отыскать в его глубине темно-синий цвет, которым когда-то сияли глаза Охотника.
Ты должна это сделать. Это единственный способ.
Несмотря на то, что говорил он спокойно, его тело ревело и билось, пытаясь сбежать от меня. Но голова не двигалась, словно я держала ее на цепи.
Он был прав, я чувствовала правду так же четко, как его ярость.
Я не закрыла глаза, но позволила себе глубже погрузиться в красное безумие, что таили его глаза. Все глубже и глубже проникала в него, пока не нашла ту часть его разума, которая контролировала… все. Часть, которую Эдмунд держал в узде.
Яростное сражение продолжало набирать обороты и силу. В воздухе летели стрелы, мечи ударялись о щиты, неподалеку от меня раздавался гул деревянного жезла. Но все это должно было оставаться на расстоянии.
С криком скорби я глубоко погрузилась в ту часть его разума, которая заставляла сердце биться, а кровь бежать по венам. Я вытолкнула Эдмунда, для начала разорвав эту связь. Освободила Охотника от его хозяина, чтобы он умер свободным.
А потом я… я… остановила все. Это было все равно что щелкнуть выключателем света, очень большим ржавым выключателем. Это потребовало всей моей концентрации и усилий. Боль пронзила меня, как лезвие. Я закричала, заставив все это остановиться, потому что чувствовала ту последнюю секунду жизни, последний вздох и сердцебиение, – и это моя вина, что они были последними.
Несмотря ни на что, я скорбела о нем и о том, что могло бы быть.
В одно мгновение Джикс взлетел, зависнув над армией, а в следующее – все его тело сжалось, глаза расширились, сменив красный цвет на синий. После этого он рухнул вниз, раскидав солдат в стороны и заблокировав часть нашего пути к Северной Башне.
На мгновение воцарилась жуткая тишина, а затем с нашей стороны раздались радостные возгласы. Армия видела все, что произошло, и знала: это сделала я. Конечно, это означало, что Эдмунд и его люди… тоже все видели.
– УБЕЙТЕ ЕЕ! – Голос Эдмунда сотряс воздух, как ничто другое, но я еще не закончила. Он пытался направить других Охотников, но они проигнорировали его.
Я почувствовала, что их мысли давят на мой разум, и отправила им одну обратно.
Бегите, пока можете… защитите свои яйца.
Они взлетели, и похоже, в какой-то момент Эдмунд даже подумал, что мне конец. Но
