Драконья Кровь - Маргарита Зайцева
Но шло время. Дракон сорвал с меня всю одежду. Ночной ветер овеял прохладой. Хотелось прикрыться, накинуть на себя хоть какую-то одежду, чтоб почувствовать себя увереннее, а не куклой в руках кукловода. Мужчина принялся целовать губы, щеки, шею. Его руки грубо сминали мои округлости, оставляя кровоподтёки на теле и безобразные синяки.
В какой-то момент мир качнулся, а я оказалась лежащей на сырой траве. Дракон возвысился надо мной, уже полностью раздетый и заглянул в глаза, но ласок своих не прекратил.
Я попыталась зажмуриться, отвернуться, но не могла. Заклятье не поддавалось. Казалось, его усилили специально, чтоб я не смогла развеять его.
Осознание безысходности накрыло неожиданно. Я вдруг почувствовала себя жалкой, немощной и совершенно одной. Не было никого, кто бы мне помог. Не было ни брата, ни Ланса, ни чёрного дракона. Только я раздетая и полностью подчиненная власти бывшего жениха.
— Ты готова? — в его глазах блеснул огонь. — А я да, — мужчина грязно поцеловал меня. Он комкал мои губы, кусал их, пытался высосать их с лица. Он делал со мной всё, что только хотел. Всё, что ему желалось, он тут же исполнял. И сейчас ему хотелось лишь одного — сделать меня своей, окончательно подчинив себе и привязав на всю жизнь.
— Ты будешь моей! — злая улыбка и резкое движение бёдрами между ног.
— Нет! — я не узнала свой голос. А руки трогали меня ща плечи, прижимали к телу.
— Нет! — кричала, пытаясь вырваться. — Не прикасайся ко мне! — рука дёрнулась и, по ощущениям, попала в челюсть.
— Лиса, приди в себя! — и я замерла.
Лисой меня назвал только один дракон.
— Вар? — хрипло прошептала, открывая глаза.
Огляделась и заметила, что сижу в меховом море, напротив потухшего костра, а на меня взирали сонные, обеспокоенные три пары глаз. Это были офицеры тёмной стражи.
— Что тебе снилось? — хриплым ото сна голосом спросил брат.
А я… Я не могла ответить. И просто сидела, смотря на тлеющие угли и плакала. Молча, горько. Ледяные слезы обжигали щеки, оставляя красные следы на лице. По спине струился холодный пот, напоминая о всём том страхе, что я пережила. А губы, как и всё тело, дрожали, но не от холода.
Меня чуть не изнасиловали. И даже если это был сон, он был слишком реалистичным, настолько, что, если бы я не начала сопротивляться, воскресное утро встретила бы совершенно в другом месте и в объятиях другого.
— Несса, поговори со мной, — взмолился Вар, ещё больше пугаясь за мое состояние.
— Всё… хо-ро-шо, — дрожащими губами ответила.
— Хорошо? Это ты называешь хорошо? Ты так орать начала, словно тебя насиловали. Какое здесь хорошо? — Измир высказался грубо, как умел, но даже в его голосе звучало беспокойство.
Я не ответила. Лишь кивнула и принялась гладить между ушками гончих, чтоб хоть как-то успокоится.
— Разлом мне в глотку! — выругался тёмный. — Кто он, Несса?
Покачала головой.
— Это ведь он? — понял брат.
Кивнула.
— Разлом! Если ты всё ещё жив, я само лично отправлю тебя в гости к прародителям! — в глазах Вара вспыхнул огонь, но тут же погас — дракон вспомнил, что они здесь не одни.
— Держи, аккуратно, горячий, — Кайсери протянул мне крышку с ароматным чаем.
— Ромашка, — слабо улыбнулась, но эта улыбка выражала искреннюю благодарность. — Спасибо, — сделала осторожный глоток. Горячий напиток мигом согрел душу и по струился дальше по организму. — Вам всем.
Глава 24
Дракарес
— Кто он?
В катакомбах под управлением было темно и сыро. Как только маги не работали над проветриванием здешних помещений — всё было без толку. Влажность стояла высокая и ни единому бытовому заклинанию не поддавалась. Что мы только не перепробовали: и заклятие моментальной сушки, и заклинание пустынного сквозняка, которое способно было высушить тёмного, но, как оказалось, только не катакомбы. Даже иллюзии не позволяли скрыть запах сырости и влажность, царившие в воздухе.
За столько лет работы в городской страже мы привыкли к этим местам, а вот наши допрашиваемые к таким пыткам готовы не были никогда.
— Кто твой хозяин? — повторил вопрос, прожигая пространство плетью, чёрный дым которой поглощал энергию любого, кого только коснётся.
Чародей вздрогнул, но промолчал. Полуобнаженный, в одних только порванных брюках, молодой парень висел, прикованный к стене, и время от времени лишь кривился от боли, когда плеть со свистом проносилась мимо него и ударялась о стену рядом с его частью тела, обжигая кожу, но силу ещё не забирая.
— Не хочешь по-хорошему? — усмехнулся. Вытягивать информацию из таких вот молчунов мне нравилось, это доставляло мне удовольствие и чуть разбавляло мою размеренную жизнь. Хотя с появлением в ней одной хрупкой драконесы моё спокойствие резко пошатнулось. Я перестал нормально спать, каждое утро посыпался невыспавшимся и дерганым. На работе, бывало, срывался по пустякам на подчинённых и требовал от них невозможного.
Умом я понимал, что не прав, но поделать с собой ничего не мог. Одна только мысль, что она не моя, что сейчас она могла быть с кем-то другим или что хуже всего, в данный момент ей могла угрожать смертельная опасность, подстегивала меня и не позволяла расслабиться. Вампиры, оборотни, даже тёмные начали от меня шугаться и прятаться по углам. А у меня из головы не выходили ясные синие, как бездонный океан, глаза, которые манили и полностью поглощали моё собственное «я».
— Офицер зер Фордом, выйдите, пожалуйста, — вежливость из моих уст не предвещала ничего хорошего для чародея. А тот, услышав с какой интонацией я это произнёс, сразу напрягся и приготовился к самому худшему сценарию. Вот только ни он, ни друг, ни один из офицеров светлой и тёмной стражи не знали, что происходило, когда лорд де Горн оставался наедене с преступником в камере пыток.
Тёмный без единого вопроса выполнил просьбу, плотно закрыв за собой дверь. А мне это только и нужно было.
Посмотрев внимательно на парня, заглянул в его темно-карие глаза, страх в которых всё ещё прятался за гордостью и остатками преданности. Чародей, имя которому было Селиус Хас, не ведая, что его ждало, стойко выдержал мой испытывающий взгляд.
Моих губ коснулась не суливщая ничего хорошего улыбка. И издевательски подмигнув чародею, спросил:
— Скажи мне, чего ты боишься больше всего на свете? —
