Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ) - Марлин Юлия
— Олег! — Взвизгнул Милонег и бросился к наставнику.
В комнату ввалились Рогнед, Словен и тот к кому кинулся ребенок.
— Княжна, — Словен почтительно склонился и обратился к Святославу, — командир, все в сборе.
Стоило спуститься, Волки, к которым примкнули парни, внезапно преклонили перед заложницей одно колено, прижав руку к сердцу. Так северяне отдавали воинскую благодарность. София была польщена.
Лейдцы еще долго не отпускали девушку, подходили к ней, целовали руку и заверяли в верности и преданности, обещая служить той, которая спасла их от бесславной гибели в Обители Веры.
Из рассказов настоятельницы София помнила, что для уроженцев Девяти Княжеств, избравших путь воина не было более бесстыдной смерти, чем смерть от старости и смерть в постели. Если бы не ее решимость, все бы закончили свой путь сегодня с запятнанной честью, как трусы или предатели.
— Мы ваши вечные должники, — искренне клялись суровые воины.
— Придет день, и мы отплатим щедростью за благородство, уважением за отвагу и любовью за бесстрашие.
* * *К девяти утра три десятка тел, накрытых покрывалами, лежали на площади. Двадцать семь принадлежало наёмникам, три — защитникам Ордена, среди которых, к скорби лейдцев, был член их отряда.
Святослав взирал на убитых, и казался хладнокровным куском камня, но стоило заглянуть в его пылающие гневом глаза, чтобы понять, в какой ярости командир. Рядом, заложив руки за спину, молчал угрюмый воевода.
— Это все, государь, — сообщил старший брат. — Если кому удалось выжить — бежали.
Брат Якович коротко подтвердил его слова:
— Мы осмотрели тела. Никаких отличительных знаков. Рун Дома тоже нет. Троих я узнал. Раньше они промышляли на Жженом Тракте грабежом и разбоем. Года два назад потерялись из вида. Мы надеялись, сгинули. Но нет.
— Я бы очень удивился, если бы мы нашли у них под левой лопаткой «Сину», — сурово гаркнул воевода.
Святослав прищурился.
— Это не значит, что Вепри не могли их нанять, — заметил Юрий, глянув на задумчивого князя: — Что думаешь?
— Предательство.
— В отряде?
— Нет.
— Кто-то из «Западного Щита»?
— Вероятно, — невозмутимо ответил Святослав.
— А может дело рук Семеона? — Рогнед ударил кулаком о перила крыльца, — зря мы его отпустили. Будь моя воля, я бы его…
Друг Святослава осекся и прикусил язык, заметив тяжелый взгляд соратников.
— Не его уровень, — покачал головой Святослав. — Эти шли за нами от границы. Выслеживали не один день. Хорошие следопыты. Раздобыли сонное зелье. Надеялась сделать все быстро, без лишних свидетелей.
— Если бы не крепкие стены Обители Тех, кто Оберегает, эх, — Юрий махнул.
— Если бы не смелость княжны, ты хотел сказать, — поправил Рогнед.
Юрий уважительно кивнул.
— И это тоже.
— Обитель пережила много нападений, — Якович подал голос. — Но чтобы вот так подло усыпить и напасть. Зачем?
— Важно — не зачем, а кому это было выгодно? — Святослав говорил тихо, но твердо. — Обитель ни при чем. Их мишенями были мы.
— Думаешь, все дело в секретных сведениях, переданных невидимкой? — Полушепотом поинтересовался Добрыня и посмотрел на тела убитых врагов. — Ждать новых нападений?
Если его занимали мысли об отмщении за павших сотоварищей, то Святослав с хладнокровием расчетливого стратега просчитывал возможного предателя.
— Скорее всего.
Словен и Тис вернулись из разведки, подтвердив опасения командира.
— Противник отступил на запад…
—… прошел лесом до Оэлги.
— У реки его след оборвался.
— Господин, я немедля вышлю отряд на разведку, — предложил Якович?
— Нет. — Отрезав, Святослав кивнув близнецам.
Те пояснили:
— Противник намеренно наследил.
— Это ловушка. Выманивают нас из укрытия, пытаются разделить и добить по частям.
— Держат за дураков.
Якович понял собственный промах, виновато спросил:
— Что прикажете, князь?
— Выставить двойной караул. Запад, северо-запад. Вооружить братьев. Обо всех подозрительных перемещениях сообщать мне немедленно.
— Сделаю.
— Нас ждет еще одна бессонная ночь. Готовьтесь.
… Обитель превратилась в негласный госпиталь.
С потоком раненых справились ближе к обеду.
— Что с рукой, княжна?
Хорс заметил страшный ожог на руке Софии, когда в Большой гостевой не осталось никого постороннего. Она долго отнекивалась, но сдалась и, пока старик наносил на обожженную ладонь целебную мазь и перевязывал, все рассказала.
Святослав и воевода вернулись в миг, когда балий как раз рассматривал кровавый рубин в свете пасмурного дня, восхищенно бормоча.
— Вас интересовало, почему княжне удалось побороть сонные чары? — Старик усмехнулся. — Ответ прост до неприличия. Вот он, — и протянул на ладони камешек цвета крови. — Благодаря его силе княжна проснулась.
— Это дар Богини Земли, — северяне удивились.
— Одно могу сказать наверняка, — Хорс прервал. — Такие камни не достаются случайным людям, — и протянул рубин девушке, — они сами выбирают хозяина. Вы любимица Властелина Небес.
София смутилась под взглядами воинов, а особенно, под пристальным взглядом синеглазого командира, что сидел во главе стола напротив и не сводил внимательного взора. Спрятав рубин в широком рукаве, она смутилась еще сильнее.
Неприлично пристальный взгляд северянина опалял жаром огня.
Чтобы отвлечь внимание от себя, поинтересовалась:
— Сударь Хорс, вы узнали, какое зелье использовали напавшие?
— Узнал. Старый проверенный рецепт. Лепестки сонной одури, вытяжка из гриба шинькен, сушеная водоросль агарты, крошка белого камня, еще толченный клюв нимфы и ядовитая мокрушка. Сварено в третье полнолуние от Начала Года. Готовился ли колдун заранее, или взял запас зелья из закромов — точно сказать не могу.
— Шинькен произрастают в Мертвой Пустыне, — Святослав задумался (к радости Софии). — Ими издревле торгуют Дом Черной Кобры и Дом Песчаного Ирбиса.
— Считаешь, эти в сговоре с Вепрями?
— Надеюсь, нет.
— Князь, — целитель, заметив пятна на синем рукаве его роскошного ферази, нахмурился, — ты ранен.
Святослав бросил взгляд на пропитанную кровью ткань:
— Пустяк.
— Я всего лишь старый балий, князь, и приказывать вам не могу. Мы давно знаем, что вы себя не бережете. Но подумайте о тех, кого вы обязались беречь. Что станет с ними или с отрядом, если их командир сляжет с заражением крови?
Святослав улыбнулся — целитель явно перегибал. Кому, как не ему знать, что Эфир, одаряя Великие Дома, Волкам пожертвовал дар излечения. Уже собрался отмахнуться, но заметил, как побледнела София при виде крови, струящейся из раны на его руке.
Волнуется за него?
Так и есть. Ее испуг искренен и непритворен. Впервые за все время пути заложница лучилась не ненавистью, не презрением, а сочувствием и тревогой.
Сжав губы, командир послушно закатал длинный рукав и позволил осмотреть глубокую рану. Его люди замерли от удивления. На их памяти не было ни одного случая, чтобы суровый воин подчинился хоть чьему-то указу, просьбе, да хоть угрозе; исключение составлял только Верховного Правителя (и то — не всегда).
С лестницы спорхнули дочери бардоволицего губернатора. Темноволосую и темноглазую звали Дария, рыжую, как огонек — Дина. Увидев у князя кровь, они хором взвизгнули:
— О, ужас!
— У вас кровь, господин?
— Очень больно?
— Защити вас Северос от тысячи смертей!
Очаровательные девицы закружили вокруг стола в ворохе притворных всхлипов и охов, чем сильно разозлили Софию. Не желая наблюдать за соблазнением господина Посланника, девушка поднялась и молча покинула гостевую залу.
* * *После полудня собрались на поминальную службу.
Погребальный курган, изначально подготовленный только для конворда Ратибора, пришлось заметно расширять. В традиции Девяти Княжеств хоронить павших друзей и павших врагов принято одновременно, не проводя различия «свой-чужой». Но не все Дома соблюдали традицию, завещанную Властелином Небес. Некоторые опускались до мелочной мести, хороня врагов отдельно. Другие поступали еще отвратнее — выбрасывали их тела на съеденье птицам и дикому зверю, а потом, чтобы унизить кровников и причинить им боль, отсылали на Родину в деревянных ларцах обглоданные кости и черепа.
