Райчел Мид - Сны суккуба

— Увы, — вздохнул Сет, — что-то многовато мы стали ссориться, правда?

— Да. — Я откинулась на спинку дивана. — И даже уже не из-за секса.

— Я заметил. Это однообразие виновато.

— Однообразие?

Он пожал плечами.

— Ты же понимаешь. Рутинный ход событий. Мы вместе. Доверяем друг другу. Общаемся. Любовь не всегда — борьба с роковыми силами, пытающимися нас разлучить.

«Если только, — подумала я, — не принимать во внимание разницу между продолжительностью жизни смертных и бессмертных».

Почему меня так мучил страх за жизнь Сета в последнее время, я и сама не знала. Когда начали встречаться, понимала, конечно, что эта проблема существует, но только умом. Теперь же страх засел глубоко внутри. И то, что Сет был ранен, не способствовало избавлению от него. Кстати, о ранении...

— Я так и не поблагодарила тебя, — сказала я.

— За что?

— За то, что рискнул ради меня жизнью.

— Но ты...

— Ладно, ладно. Не будем в сотый раз. Умно или глупо ты поступил — неважно, главное, что храбро. И... и спасибо тебе за это.

Сет накрыл мою руку своей.

— Не за что меня благодарить.

Я встала.

— Ну, теперь, когда с сантиментами покончено, давай займемся делом. Раздевайся.

— Дел... — начал Сет. — Как раздеваться?

— До трусов.

— Мы, что же, дошли до любовных игр?

— Хватит вопросов. Раздевайся.

Я отправилась в кухню, взяла там кое-что, остальное достала из сумки, которую привезла с собой. Когда вернулась, Сет уже сидел на диване в одних боксерских трусах. Сереньких, фланелевых. Прелестно. Я поставила на пол тазик с теплой водой, присела рядом. И принялась макать туда губку и протирать Сету ступни.

Некоторое время он молчал. Потом спросил:

— Репетируешь евангельский сюжет? Кажется, там тоже кто-то омывал Иисусу ноги.

Смочив губку в очередной раз, я двинулась выше.

— Не волнуйся, — сказала я. — Превратить эту воду в вино я не потребую. Пока не закончу, во всяком случае.

И начала протирать икры. Не слишком мускулистые, с рыжеватыми волосками.

— Обычай омовения ног — старше Евангелия. Существовал у множества народов задолго до Нового Завета. Омывали ноги обычно царям, великим полководцам.

— Ты омывала ноги царям и полководцам? — шутливо удивился он.

— Да.

— Ого. Вот уж не думал, что окажусь в такой компании.

Я улыбнулась.

— Напрасно. Поэты и барды пользовались уважением не меньшим. И обращались с ними соответственно.

— О, добрые старые времена... Сейчас если нам заплатят — и то уже хорошо.

Я со всей осторожностью обтерла раненое бедро.

— Да. Но зато и голову не отрубят, если сочинение не понравится.

— Ты рецензий на мои книги не читала...

— Читала, но только хорошие.

Протерев обе ноги, я бросила губку в тазик, отодвинула его. Сет приподнялся было, но я велела сесть обратно.

— Это не еще не все.

Взяла бутылочку массажного масла, которую принесла с собой, плеснула немного в ладонь. Запахло миндалем.

— Я тебя всего лишь вымыла.

И с той же неспешностью принялась втирать масло, снова начав со ступней.

Омовение — чувственный процесс, но умащение чувственней вдвойне. Если не втройне. Подшучивать друг над другом мы перестали. Сет, затаив дыхание, следил за движениями моих рук, и, заглянув ему в глаза, я увидела в них не только удивление и возбуждение. Но и любовь... такую сильную, что невольно отвела взгляд. Английским языком он владел в совершенстве, но порой это искусство не шло ни в какое сравнение с тем, что он говорил мне глазами.

Покончив с ногами, я залезла на диван и занялась спиной и грудью. Массаж я умела делать не хуже, чем танцевать. Знала, где какие группы мышц находятся и как их следует разминать. Над Сетом пришлось поработать основательно, так он был напряжен и негибок — то ли от сидячего образа жизни, то ли от пережитого стресса. А может, от всего сразу.

Наконец я закончила. Он, не боясь перемазать маслом ни меня, ни диван, тут же откинулся на спинку и притянул меня к себе. Я прижалась щекой к его гладкой, скользкой груди, благоухавшей миндалем.

— Ах, Джорджина... — вздохнул он. — Хотелось бы мне ответить тебе тем же.

— Я притворюсь, что ответил.

Он снова вздохнул.

— Ненавижу притворство.

— Угу.

— Я не шучу. Вправду ненавижу.

Сет сказал это так горячо, что я вздрогнула. Подняла голову.

— Ты в порядке?

— Да... разве что, — он покачал головой, — немного разочарован.

— Сексуально?

— Конечно... но не только. Ты думала когда-нибудь, что мы... все-таки могли бы однажды...

— Нет, — быстро сказала я. — Никогда.

— Я бы рискнул.

— От выстрела у тебя мозги повредились.

— Выстрел заставил меня задуматься, что такое жизнь, вот и все.

Мне тут же вспомнилась Мэдди. Неужели его глупый поступок и впрямь способен действовать на других вдохновляюще? Почему я этого не понимаю... стала совсем бесчувственной? Отдалилась от людей?

— Я даже массажем тебе ответить не могу, — продолжал он. — Ты делаешь для меня так много... а что получаешь? Это ты должна быть разочарована сексуально. То, что бывает у тебя там, на стороне... неважно. Пожалуй, Хью прав. Ты страдаешь больше, чем я.

— Нисколько. Вопросы секса мне, конечно, не безразличны, но я справляюсь.

— Надеюсь, и я смогу, — сказал Сет. — В больнице мне вдруг явилась мысль, как это странно — я описываю события, которых сам никогда не переживал. У О'Нейла — роман за романом, а у меня? И один-то толком не складывается.

— Паршиво, — согласилась я. — Но рисковать... ладно. Мы знаем на самом деле, что по-другому невозможно.

— А все остальное?

— Что именно?

Сет повернулся так, чтобы видеть меня.

— Ты вправду думаешь о моей смерти? Боишься за меня?

— Да... иногда.

— И в конце концов я причиню тебе боль?

— Нет, — ответила я бодренько. — С чего бы?

Он снова притянул меня к себе.

— Я люблю тебя, Джорджина. — Он погладил меня по волосам, пропуская пряди между пальцами. — Ты столько счастья мне даешь... я и не думал, что буду когда-нибудь так счастлив. Я хочу быть с тобой... Но только если это не принесет больше горя, чем радости. Не хочу причинять тебе боль. Не хочу, чтобы всю мою жизнь ты за меня переживала. Не хочу, чтобы ты плакала, когда меня не станет.

Горло у меня перехватило. Заплакать я была готова немедленно. Так странно и мрачно звучал его голос, что это даже пугало. Я прижалась к нему потеснее.

— Хватит, — прошептала я. — Не надо больше об этом. Не стоит.

Сет не ответил, только крепче меня обнял.

После этого разговаривали мы мало и вскоре отправились спать. В постели он положил голову мне на грудь. Я перебирала его волосы, вдыхая миндальный запах. И думала, пока он засыпал, о том, что наполняло, по его словам, жизнь смыслом. А еще — о желании и необходимости.