Чуть больше мира - Катерина Снежинская
Кажется, жест вышел чересчур нервным. Всё этой ночью было не так. Оставалось только духов молить, что дело в нём, а не… в нечто большем.
— Ты будто призрака увидел.
«Скорее уж духи нашептали».
— Да нет. Это от дыма, наверное, — Натери потёр глаза, которые на самом деле слезиться начали. Не от дыма. Аэру мерещилось: голову будто распирает изнутри, вот-вот лопнет перезревшей тыквой. — Я, пожалуй, пойду, если позволишь.
— Хорошо, иди, — Кайран пожала плечами. — Спокойной ночи и счастливого года.
Тон аэры был спокойным, даже равнодушным. А разочарование всё равно чувствовалось как гнилое послевкусие.
Грех исподлобья посмотрел в задымлённый зал. Детей уже увели и торжественное празднество медленно, но верно превращалось в самое обыкновенное островное застолье: шумное, пьяное и не слишком приличное. Гости перемещались вдоль столов, кучкуясь по интересам. Молодые аэры, наплевав на условности, уже мерились лужённостью глоток и вместительностью желудков с крестьянами. Те, кто постарше ещё пытались сохранить лицо, но благие намерения таяли с каждой выпитой кружкой. Взвизгнула женщина — не возмущённо, а так, приглашающе. Кто-то на руках боролся. Кувшинов с элем и пивом становилось всё меньше. Зато появились бочонки куда более забористой браги.
Натери повернул голову, глядя на Кайран. Кажется, впервые за вечер не исподтишка, не искоса.
— Ты придёшь ко мне?
А вот Лан всё так же в зал смотрела, крутя между ладонями свою громадную чашу. Кстати, до сих пор полную.
— Зачем? — по-прежнему равнодушно спросила элва.
Грех едва не выругался — желание подробно объяснить, зачем именно было слишком сильно. Но удержался всё-таки, сообразив, что спрашивает она не о том.
— Тебе обязательно нужна причина?
— Нужна, — кивнула Лан.
— Я просто… — Даймонд опять запустил пятерню в волосы. Его шевелюра наверняка уже на гнездо походила. А что делать, если всё как раз непросто? И странно. — Я хочу, чтобы ты со мной была, — выдавил аэр, наконец.
Желание выматериться, а, заодно, себя под зад пнуть, становилось всё горячее.
— Надолго?
— Да откуда я знаю, Лан? — вызверился Грех. — Столько, сколько духи отведут!
— Звучит как: «До самой смерти», — усмехнулась Кайран.
— Может, и так, — буркнул Натери, вставая. — Ладно, самое разумное, что мы можем сделать сейчас — это притвориться, что я ничего не говорил, а ты не слышала. Приходиться признать, что кое в чём я не силён. Может, рискну ещё раз, когда потренируюсь и… — и кому-то явно стоило закрыть рот да перестать нести бред. — В общем, спокойной ночи и счастливого года.
— Почему я должна прийти к тебе, а не наоборот?
— Ничего ты не должна! — рыкнул Даймонд, сквозь зубы. — В том и соль: это твоё решение и только твой выбор. Я просто хотел, чтоб ты знала, что… А, духи! Что я этого хочу!
— Чего?
Грех длинно вдохнул через нос и медленно выдохнул. Протухшая мякоть под черепом пульсировала всё быстрее, грозя, наконец, рвануть.
— Что ты хочешь от меня услышать?! — прошипел аэр.
— Наверное, то же, что и всякая женщина, — Лан таки повернулась к нему. И Натери показалось, будто из него пробку выдернули — элва разом отпустило. На месте тыквы опять голова очутилась. Даже способная думать. — Но, по-моему, с признаниями придётся подождать. Я приду.
Вероятно, стоило бы ответить. Но варианты: «Спасибо!», «Я буду ждать!», «Духи! Неужели…» и «Йо-ху!» — звучали одинаково глупо. А других у Даймонда не было. Поэтому он просто кивнул.
Глава одиннадцатая
Любовь — это мудрость глупых и глупость мудрых
Меньше всего Лан хотелось куда-то ехать. Больше всего аэре хотелось вернуться под одеяло. Причём постель Даймонда казалась гораздо соблазнительнее собственной. Хотя бы потому что элв точно не дал простыням остыть. А в спальне хозяйки замка их и греть-то в эту ночь некому было.
И всё-таки два часа сна — это крайне мало. И дико несправедливо, потому что, кажется, в крепости не спала только сама Кайран и те бедолаги, которым выпало дежурство на стенах и у ворот. Тишина вокруг стояла нереальная. Цокот копыт по мёрзлым камням колокольным звоном отражался от стен, высверливал стылый воздух, беспокоя башни — без ответа. Даже вороны, живущие в донжоне, откликаться не спешили.
— Куда ж это вас в такую рань несёт? — добродушно проворчал седой сержант, деликатно позёвывая в варежку.
Ответа он, понятно, не ждал. Просто ещё один способ донести до хозяйки своё неодобрение. Захочет — заметит и отчитает, не помрём. А не захочет, так и мимо ушей пропустит.
— Да я недалеко, — Лан перегнулась, проверяя подпругу — показалось, что ремень ослаблен, — до деревни и обратно. Надо со старейшиной жертвенного барана выбрать.
— А то без вас бы не справились, — буркнул вояка, глядя поверх хозяйкиной спины на Редгейва.
Меченый в ответ только плечами пожал. Охранник тоже выглядел не слишком довольным.
— Нет уж, хочу сама. Мне есть за что духа Воды благодарить. Не томи уж, холодно сегодня. Открывайте ворота.
— А знаешь, что я тебе скажу, госпожа? — сержант сложил руки на груди, расставил ноги пошире, будто к драке готовясь. — Никуда я тебя без охраны не выпущу. Вот как хотишь! Я сегодня тут за старшего офицера оставлен. А, значит, не только замка безопасность под моею ответственностью, но и твоя.
Едва заметная улыбка моментально слиняла с лица Кайран, брови угрожающе съехались к переносице. Лан открыла рот, явно собираясь вояку на место поставить. И закрыла. Лишь ухмыльнулась ещё шире.
— Согласна, — кивнула аэра. — Но не больше одного солдата. Зато, на твой выбор.
У несчастного сержанта аж физиономия вытянулась — не ожидал он такого. Глянул на госпожу подозрительно — не шутит ли? Окликнул кого-то, велев лошадь седлать. Но сам далеко отходить не стал, всё посматривал в сторону элвы. Может, боялся, что Кайран таки ускачет? Прямо сквозь ворота, так и оставшиеся закрытыми.
— Ты вчера рано с праздника ушла, — не то спросил, не то сообщил Редгейв негромко.
Кайран, разглядывающая зубцы стен, покосилась на телохранителя, но отвечать не стала.
— Правда, мне доложили, будто в спальне недолго пробыла. Потом тебя в коридоре видели.
И на это аэра ничего не сказала.
— К нему ходила, да? — негромко рыкнул меченый. — Сама уже предлагаешься?
— Ещё одно слово и моё терпение лопнет, — тон элвы мог бы запросто поспорить теплотой с сугробами, наметёнными у стен. — Оно не безгранично.
— Моё тоже, — ещё смурнее огрызнулся охранник.
— И?
На этот раз Редгейв промолчал, только резко дёрнул поводья жеребца, заставляя его отступить на пару шагов, пропуская на своё место подскакавшего
