Звезда негодяя - Лариса Петровичева
– Золотая пыльца… – зачарованно повторила девушка. Эмма даже не улыбнулась – просто кончики губ дрогнули, едва обозначив улыбку, она подсмотрела это у Келемина.
– Как, ты говоришь, тебя зовут? – спросила она.
Служанка поклонилась и ответила:
– Мэри, миледи.
– Одну несчастную девицу, которую забрали мои сородичи, тоже звали Мэри, – Эмма старалась говорить неторопливо, смотрела куда-то не на служанку, а сквозь нее, и видела, что на девушку это производит впечатление. – Они надругались над ней и нанизали на ветки старого дерева в лесу, – она сделала паузу, глядя, как побледнела Мэри, которая, живя в столице, должно быть, считала рассказы о жертвах фейери выдумками деревенщины, и добавила: – Как ты считаешь, почему люди не отваживаются сражаться? Не нападают на Дикую охоту, например?
– Ну… – Мэри замялась, понимая: если ответ не понравится племяннице Первого всадника и будущей жене наследника престола, то с ней могут сделать то же, что и с ее тезкой. – Людей меньше. И наша магия не такая, как ваша. Вы сильнее, чем мы.
– Верно, – кивнула Эмма. На мгновение ей показалось, что она идет над пропастью по туго натянутой нити, и нить врезается в кожу, и капли крови срываются и падают вниз. – Фейери могут устроить землетрясения. Ураганы и смерчи. Наводнения, лесные пожары, снежные бури среди лета, – она снова сделала паузу, понимая, что если у этой девушки нет приказания доносить о каждом слове Эммы, то все будет напрасно. – Но ведь нужно и бороться за себя, правда? Сражаться?
– Не знаю, – выдохнула Мэри; кажется, Эмма просто напугала ее, вот и все. – Я не знаю, миледи.
Эмма понимающе кивнула. Поднялась с кресла, подошла к окну и, глядя, как садовник щелкает ножницами над кустом, сказала:
– Я хочу прогуляться.
Она не видела – почувствовала, что Мэри поклонилась.
– Миледи, я… вы простите, миледи. Но не велено. Вас выпускать из комнаты не велено. Там даже караул поставили.
Эмма с трудом сдержала улыбку. Кажется, она была на правильном пути.
– Передай тому, кем не велено, – сказала она, – что я хотела бы с ним побеседовать, и немедленно. Говорить, я полагаю, мне не запрещали.
– Слушаюсь, миледи, – Мэри снова поклонилась и вылетела за дверь. Эмма прошла к столику, на котором красовалась ваза с яркими тропическими фруктами, и задумчиво взяла румяный шар драконова яблока.
Что делать, если к ней придут Келемин и король? Собственно, ничего особенного: она скажет, что не хочет сидеть взаперти. Она, в конце концов, не рабыня и не пленница, чтобы смотреть в окошко и не сметь выйти на свежий воздух. Да и кто такие все эти человеческие пылинки, чтобы что-то запрещать девушке из царства фейери?
«Хоть бы с Коннором все было хорошо», – подумала Эмма. Она надеялась, что у нее получится еще раз выйти на связь, увидеть его хоть в призрачном мареве, хоть как-то. Лишь бы он был жив!
Спустя час Эмме принесли обед – суп из сладкого картофеля с трюфелями, стейк из мраморной говядины в компании разноцветной россыпи молодых овощей и яблочное парфе с горьким шоколадом. Опустив ложку в суп, Эмма подумала, что никогда в жизни не отведала бы еды с королевского стола – куда уж бедной приживалке в доме Коннора Осборна! – но от всего этого ей было невероятно, запредельно тоскливо.
А если она не сможет спасти Коннора и отказаться от брака с принцем? Что тогда? Выйти замуж за садиста, которому в радость чужая боль? Конечно, он не отважится мучить Эмму с такими-то родственниками, но кто знает, как именно принц будет играть с ней? Такие не бывают паиньками. Их не исправить.
В дверь негромко постучали, и Эмму отчего-то окатило такой волной знобящей тревоги, что она резко встала и снова села в кресло.
– Да, войдите! – звонко сказала Эмма, сумев взять себя в руки. Не показывать своего волнения, ни в коем случае не показывать! Быть спокойной и холодной, как и положено фейери, раз уж теперь она одна из них.
Открылась дверь – Эмма мельком увидела в коридоре караульных в темно-синей форме с золотым шитьем. Мужчина, который вошел в ее комнату, показался Эмме каким-то странным. Не стар, но уже не молод, бледное, ничем не примечательное лицо, светлые волосы с легкой рыжинкой, подчеркнуто аккуратно зачесанные назад – незнакомец был каким-то блеклым. Увидишь его – и сразу же забудешь, что видел. Только глаза были необычными: они смотрели так, словно заглядывали в самые глубокие и темные уголки души, словно загадывали загадку.
– Добрый день, миледи, – с теплой доброжелательностью старого знакомого произнес мужчина. – Мне передали вашу просьбу.
Глава 9
– И что это за притон? – осведомился шеф Брауни. Тавиэль презрительно усмехнулся, провел ладонью по воздуху, и все кругом озарило тихим теплым светом. Коннор увидел, что они стоят в просторном холле, и все кругом запорошено пылью так, словно здесь много лет никто не появлялся. Пыль лежала на колоннах, изящных статуях и вазах, пыль покрывала мебель и ковры, и Коннору на мгновение сделалось грустно.
– Скажем так, это моя конспиративная квартира, шеф Брауни, – произнес Тавиэль. – Нам надо отдышаться и понять, что вообще здесь происходит.
Коннор не мог с этим не согласиться. После чудовища в лесу и долгого пути по подземному царству он едва держался на ногах. Можно было бы набросить на всех заклинание бодрости, благо Глубинная магия позволяла это сделать, но Коннор прекрасно знал: магия не берет силы ниоткуда, она лишь задействует собственные резервы организма, и когда все закончится, они втроем несколько суток будут валяться в лежку.
Он даже думать не хотел о том, что может случиться с Эммой за эти дни.
– Да, пыльновато здесь, – заметил шеф Брауни и одобрительно сказал: – Неплохо ты жил, Тавиэль, красиво.
Тавиэль кивнул и, снова раскинув руки, посоветовал:
– Советую зажать носы и закрыть глаза. Я приберусь.
– А нос-то зачем зажимать? – поинтересовался шеф Брауни.
– Ну, если вы хотите полный нос пыли… – пожал плечами Тавиэль и хлопнул в ладоши.
Пыли действительно было столько, что Коннор сразу же перестал и видеть, и дышать. Все, что лежало на полу, мебели и
