Одно проклятие на двоих (СИ) - Акула Ксения

«Сколько же в ней силы!»

— Я ничего не понимаю, — беспомощно прошептала я, хватаясь за грудь.

— Дыши, — приказала мне Мэйбл, нажимая на нишу в стене. Каменная опора дрогнула и отъехала в сторону, демонстрируя полукруглое помещение с мягким диваном и несколькими полками, заваленными различным хламом.

— Ох, и тяжел наш кронпринц, — с улыбкой на губах произнесла Мэйбл, устраивая Гора на продавленном пружинном диване, который скрипел под весом кронпринца. — Я бы позвала на помощь прямо сейчас, но все мои друзья заняты. Сама понимаешь, какой важный сегодня день — наступление нового года. Король больше не взойдет на помост, потому что Родериг Тердльштатский оказался настолько же глуп, насколько кровожаден и неуемен в жажде абсолютной власти.

Мэйбл пододвинула стул, зажгла взмахом руки все факелы, закрепленные на стенах, и указала мне на краешек дивана, куда я опустилась, лишенная сил.

— Рассказ будет долгим, девочка, но ты обязана знать, что случилось в Дарленде много лет назад на самом деле, — начала она, когда я резко ее перебила.

— Я уже знаю правду от своего друга, — сверкнула я глазами, сжимая кулаки.

— И эта правда объясняет тебе состояние твоего… Горация? — она замялась лишь на мгновение, а я не покраснела. Не сейчас, когда на кону наши с Гором жизни.

— Нет, — покачала отрицательно головой. — Когда я оказалась в вашем мире, то начала видеть странные сны. В них ко мне приходил Гораций, только не тот, которого я видела каждый день в резиденции Тердльштатских. Синеглазый, улыбчивый живой.

— Дай угадаю, — мягко сказала Мэйбл, когда я бросила взгляд на несчастного Гора, раскинувшего руки в разные стороны. Он рвано дышал, перемазанный в крови, а его лоб покрыла испарина. — В реальности кронпринц выглядел иначе. Холодный, отстраненный, бесчувственный. Он был марионеткой Вениамина ас Сольда, когда не пребывал в бессознательном состоянии. Видимо, тогда-то и пытался пробиться к тебе, достучаться до тебя, дать понять и попросить о помощи.

— Но он же выглядел почти нормальным, — отчаянно цепляясь за возможную ошибочность всего происходящего, прошептала я.

— Именно так действует проклятие марионеток, которое может наслать лишь один колдун в Темном королевстве — Каратель. Никто не знает правды, девочка, а кто знал, давно умер, поэтому по Дарленду ходят разные слухи. Каратель и Вениамин ас Сольд управляют и ВедоВством, и всем Темным королевством в целом, только вот открыто выступить боятся, все ждут подходящего случая.

— Нет! — возмущенно вскричала я в ответ. — Наставник не мог! Это Вениамин ас Сольд разыскал меня и вернул обратно в Темное королевство, чтобы помочь Горацию освободится от проклятия, которое кронпринц наложил на себя сам.

Мэйбл неприятно гортанно расхохоталась, и долго утирала набежавшие на толстые щеки слезы. В ее темных глазах удивление смешалось с неверием.

— Так вот что он наплел тебе и другим? Будто бедный мальчик сам себя проклял? И маги верят ему! — это прозвучало не как вопрос, потому что Мэйбл грозно стукнула кулаком о ладонь, вызывая во мне волну страха.

— Каратель и его сын захватывали власть в Дарленде многие годы, втираясь в доверие семьи Тердльштатских. Родериг поверил древнему безумцу, давно выжившему из ума, и запустил необратимый процесс. Долгие годы Каратель капал на мозги королю Родеригу, а тот слушал и никому не верил, кроме колдуна, чьим домом является прогнившая до основания тюрьма для тех, кто ищет правды. О! — Мэйбл всплеснула руками. — Королева Агнесса прятала своего единственного сына в родовом замке, она знала, что рано или поздно и до него доберутся гнилые щупальца Карателя, но не предвидела появления внебрачного сына, который втерся в доверие к Горацию и проклял его.

— Вы столь же безумны, как и сам Каратель, — прошептала я, осознавая, с кем заперта в одной комнате. — Вы же понимаете, что маги не настолько слепы и глухи, чтобы не ведать, что творится у них под носом?

Мэйбл снова расхохоталась, хлопая себя по тучным бокам.

— А ты думала, что Карателя никто не поддерживает? ВедоВство и многие темные маги на его стороне, деточка, да только провернуть все нужно красиво, эффектно, так, чтобы ни одна волшебная тварь не подкопалась! Вот и задумали Каратель и Вениамин темное дело. Проклянут Горация, сгубят королеву и ее дочь, отравят короля и дождутся, пока род Тердльштатских не прервется сам собой. Они и бунт устроят, будь уверена, а потом станут править за спиной Магнуса Дорфа, как того и желали.

— Но я-то тут причем? — развела я руками, пытаясь уложить в голове все услышанное. — Если у Вениамина ас Сольда есть план, который так прекрасно работает, зачем он создает сам себе проблемы? Зачем нашел меня, если подозревал, что я могу излечить Горация?

— А тут дело уже темное, деточка, неизведанное. Умирает волшебный лес, хереет на глазах. Волшебные существа гибнут, ложатся на землю и засыпают мертвым сном, предаваясь вечности, а злобные древние существа пробуждаются от спячки, буйствуют и лютуют. Нарушил Каратель ход вещей, разозлил богиню, а Триединая отвернулась от своего слуги, наказала за бесчинства, творимые им.

— Я не верю, — опустила я голову. — Ни в богиню, ни в ее отмщение.

— А что тут верить, если в тебе огонь ее горит целительский, если ты сама и есть божеский промысел, — ответила Мэйбл, сурово сдвигая кустистые брови. — Ты же сны волшебные видела, девочка? Так, и Вениамин ас Сольд их видел. Обращался он к Триединой, за советом ходил, с мольбой в ноги кланялся, а она ему и подсказала, что в тебе сокрыта сила целительская, что спасешь ты Темное королевство от неминуемой гибели.

— И вам она тоже во сне явилась? — с сарказмом спросила я Мэйбл. — И рассказала о своих планах.

— А что ко мне являться, если я дочь жрецов, видящая, — с мягкой улыбкой ответила мне Мэйбл. — Я о промысле богини все знаю, девочка, только говорить мне нельзя никому, кроме разве что тебя. Я бы и Вениамину ас Сольду помогла, не будь он так жесток и коварен, но вот мне во снах не он явился, а ты. Бегала по улицам Дарленда, призывала меня, умоляла помочь. Твой зов я сегодня и услышала, когда готовилась выйти на улицу да на площадь идти.

— И что же теперь будет? — спросила я Мэйбл, а та пожала огромными плечищами.

— А что будет, того никто не ведает. — Покачала она головой. — Не явится Гораций Тердльштатский на центральную площадь с торжественной речью, сколько бы его не ждали, а Вениамин не найдет своего проклятого друга, как бы не искал. Сломается карточный домик Карателя, который он строил годами, нарушится идеальный ход событий, о котором мечтали отец и сын.

— А что будет со мной? — спросила я Мэйбл дрожащим голосом.

— Этого я тоже не ведаю, — грустно ответила мне женщина. — Останешься пока со мной. Есть у меня высоко в горах домик зачарованный, неприметный, там и поселитесь с Горацием, пока он в себя не придет. Вениамин рано или поздно поймет, что Триединая посмеялась над ним, искать тебя будет, да не сможет. Каратель и сын сильны, да жрецы и дочь их сильнее. Помоги Горацию любовью, исцели от ран душевных и мук телесных, а там видно будет.

Мэйбл поднялась на ноги, кутаясь в шерстяной платок.

— Куда же вы? — спросила я женщину, трясясь от пережитого и от холода.

— На площадь, куда же еще. Полночь скоро, торжественное шествие в честь Триединой и бал по случаю Новогодья.

— Но как вы можете. Горацию плохо…

— Вот ты ему и поможешь, — грозно ответила мне Мэйбл, — друзья у тебя проверенные? Преданные?

Я кивнула головой, вспоминая о Даве и Бояне.

— Тогда, позову их. Найду и приведу сюда после Новогодья, жди. К дару своему обращайся осторожно, бережно, и силы попусту не трать, не разбрасывайся ими. Уверена, Вениамин позаботился, чтобы твой дар не просыпался, как можно дольше, ведь и в Академии Темнейших магистры под его дудку пляшут.

— Вот как, — разочарованно прошептала я, чувствуя, как горечь разливается по венам. — А ведь Дава не зря злился.