За пазухой у дракона - Елена Валерьевна Соловьева
— Ой ли?.. — лукаво уточнила Грэси. Поймала мой укоряющий взгляд и перестала ехидно улыбаться. — Хорошо, волосы оставим как есть. Но что насчёт платья?
Обнимать тело дракона голыми ногами во время полета — да ни за что на свете! Достаточно того, что я вообще согласилась на это. Исключительно ради Антии.
Впрочем, даже через плотную ткань амазонки ощущалась шероховатость чешуи дракона и исходящий от него жар. Антия вовсю наслаждалась полетом, в то время как я мечтала, чтобы он поскорее закончился. Это как-то неправильно, слишком откровенно, кататься верхом на Бэлтрене и ловить себя на мыслях, далеких от скромности.
Вылетели мы из окрестных гор, путь до которых пришлось проделать пешком. Конспирация все же. Антия сидела на шее Бэлтрена, а он как будто и не замечал ее веса. У меня же, признаться, ныли ноги, несмотря на удобную обувь. Теперь же, восседая верхом на драконе, чувствуя, как перекатываются под чешуей его мышцы, слыша шумное дыхание и ощущая тепло, невольно распространяющееся по всему телу, я бы предпочла снова идти пешком. Всю дорогу.
Наконец, полет завершился. Мы прибыли на место.
Как все же славно, что у дракона появилась возможность создавать одежду в буквальном смысле из воздуха. Не исключаю, что способность эта появилась исключительно из моего нежелания лицезреть Бэлтрена Драко обнажённым. Я бы не вынесла этого. К тому же с нами была Антия.
Но девочку больше, чем обращение дракона в человека, интересовала местность. Огромными зелеными глазищами, блестевшими от слез, она осматривала древний могильник. Бои здесь давно стихли, но земля и травы помнили все. Вытоптанная, местами сожженная и изрытая взрывами, сейчас природа восстанавливалась. Но по некоторым очертаниям еще можно было понять, что произошло здесь не так давно. К примеру, вон тот крутой холм уж сильно напоминал ведьмовское захоронение, наскоро сооруженное, но все же. А этот кустарник рос из того, что некогда подняли, а после вновь умертвили.
— Не лучшее место для пикника, — озвучил мои мысли Бэлтрен. — Воины и меценаты пытались привести это место в порядок, но, как видите, с невнятным успехом.
— Милая, — присев на корточки, я обняла Антию. — Давай покинем это жутковатое место. Тебе и так снятся кошмары, стоит ли подкармливать их такими видами?
Антия покачала головой и, утерев глаза рукавом прогулочного голубого платья, сосредоточилась. Еще раз осмотрелась, на этот раз не обращая внимания на последствия прошедшей войны. А после девочка уверенно пошла вперед. Потом побежала, да так быстро, что мы с Бэлтреном едва успевали за ней.
— Кажется, она что-то вспомнила, — выкрикнул он на бегу.
Антия привела нас к ничем не приметной рощице, в центре которой расположилось поросшее ряской и голубой тиной болото.
— У! — девочка указала на длинную, изогнутую ветвь корявого дерева, росшего как раз в центре болота.
— Надо, так надо, — легко согласился Бэлтрен.
Разувшись и подкатав штанины, он по колено вошел в зеленовато-голубое месиво. Потянул указанную ветку, и та с легкостью опустилась. А болото разверзлось, открыв проход, уходивший глубоко вниз каменными, подозрительно сухими и чистыми для такого места ступенями.
Антия спускалась первой. Ее уверенность и та легкость, с которой она решилась на это, подбадривала нас.
— А если бы дерево сломалось? — осторожно поинтересовалась я. — Сгорело или взорвалось от магического взрыва?
— Это вряд ли, — отозвался Бэлтрен. Взял мою ладонь в свою и ободряюще пожал. — На этом месте стоит сильная, почти непробиваемая магическая защита. Тот, кто создал это место, позаботился о его безопасности.
Внутри оказался просторный дом, состоящий из трех комнат, кладовой и кухни. Окна заменяли магические экраны: наверняка прежде по ним транслировались роскошные виды на долину, сейчас же лишь по одному шла рябь. Остальные были разбиты вдребезги. Досталось не только магическим экранам, но и добротной некогда мебели, посуде, одежде и даже мозаичному полу. Чья-то безжалостная рука все изрезала, распотрошила, искромсала и частично сожгла. Один-единственный уцелевший светильник под потолком почти исчерпал запас магии и тускло подмигивал, позволяя узреть творившееся вокруг безобразие.
Антия развернулась ко мне и обняла без слов и слез. Ее худенькие плечи не вздрагивали, но я чувствовала, как сильно она горюет
— Это твой дом, да, Антия? — осторожно задал вопрос Бэлтрен.
И обнял нас обеих. Это было так неожиданно, но так нужно в тот момент. Его сила и уверенность передались нам с Антией, я буквально физически почувствовала, что окружающая нас мрачная реальность стала рассеиваться, как дым от порыва теплого, ласкового ветра.
— Что здесь искали? — поинтересовалась я внезапно охрипшим голосом. Вздрогнула от собственной догадки и подняла глаза на Бэлтрена. — Или кого?..
Он кивнул в подтверждение моих выводов. Его аристократичное, мужественное лицо приобрело выражение агрессии, злобы. О, я и сама бы немедля разделалась с тем, кто посмел покуситься на малышку Антию, попади он только ко мне в руки.
— Думаю, ее отправили отсюда порталом, возможно, даже на рынок, где ты ее нашла.
— А как же?..
Я не договорила, боясь произнести вслух слово «родители». Да и ответ, опять же, был очевиден. Родители Антии тоже покинули это место, наверняка стремясь воссоединиться с дочерью. Но не смогли. О том, что случилось с ними, знают все ведьмы и некроманты Арагосы. В одном они ошиблись: родители Антии не убивали друг друга, а любили. Любили так сильно, что отказались от всего и родили ребенка. Самую обаятельную и замечательную малышку во всей Арагосе. Да что там Арагосе, в целом свете!
— Они же заблокировали ее дар, — продолжил рассуждать Бэлтрен. — Тем самым защитив Антию от преследователей. Но сейчас дар просыпается. Полагаю, он восстановится сам ближе к совершеннолетию. Проявится в полную силу. А пока… Милая, — он коснулся плеча Антии, — Есть что-то еще, что ты хотела бы увидеть? Если нет, то нам лучше покинуть это место.
И тут я была полностью с ним согласна. Это место разрушения и скорби, не лучшее, для ребенка, пусть дорогое и памятное. Даже я чувствовала себя здесь неуютно, что говорить об Антии.
Она же важно кивнула, как будто ей было не семь лет, а все двадцать. Кивнула и, схватив за руки меня и Бэлтрна, повела в одну из комнат
