Интербеллум (СИ) - Лета Валерия

— К счастью, это невозможно.

Он посмотрел в сторону дома, поджал губы и повернулся ко мне, словно я была единственным его спасением. Наверное, предложи я ему сейчас сбежать, он бы, не раздумывая, согласился.

— Я помню про уговор. Меня радует часть про развод, но удручает факт рождения детей. Насколько я знаю, ещё не изобрели зачатие воздушно-капельным путём?

— Нет, но люди все чаще прибегают к ЭКО, — поделилась я.

— Неплохой метод, если хочешь родить ребёнка без способностей. — Хозяин вздохнул. — Придётся по старинке.

— Ваше Высочество!

Мы синхронно оглянулись на оклик Евсея, спустившегося со ступеней крыльца и торопившегося к нам.

— Ваше Высочество, вы прибыли! — страдая отдышкой, воскликнул старый шаман. Он остановился на почтительном расстоянии. — Мне велено передать, что все ждут вас внутри. Пора начинать обряд.

Глаза Евгения покрылись коркой льда, я ощутила настоящий холод. Желваки заходили на скулах. Он убрал руки за спину и зашагал к особняку. Ближе к крыльцу он выпрямился, расправил плечи и натянул вежливую улыбку.

Я старалась держаться поблизости. Неизвестно, как себя поведут отец с сыном. Для пожара хватит искры. Холл и главная лестница были украшены цветами, везде прислуга и охрана. Особняк не мог вместить всех гостей, поэтому основная масса приедет на ужин во дворец, в котором отмечалась помолвка. Здесь же находились только родственники и сподвижники Демонова. Двери открылись, и взгляды всех присутствующих обратились на Евгения. Архонт стоял посередине в кафтане цвета крови, остальные тоже были в традиционной одежде, но других тонов. Переодеться можно будет после обряда. Демонов чтил традиции и призывал других их соблюдать.

С появлением хозяина в холле наступила тишина. Конечно, все знали, что архонт пытал меня и собирался казнить, но вмешался Евгений. Подобные новости разносятся моментально. Весь Петербург обсуждал случившееся, приписывали даже то, чего не было. Чародеи-мужчины, имевшие романы с прислугой, с ухмылкой отзывались о причине скандала. Хозяина порицали, обвиняли, а некоторые восхищались геройским поступком. Например, для угнетённых женщин он превратился в мужчину мечты, поэтому неудивительно, что десятки глаз сейчас с любопытством смотрели на нас.

Архонт молчал, ожидая, что сын выкажет ему, требующее приличий, уважение. Сын не проронил ни слова и даже не поклонился. Чародеи застыли, каждый смотрел на другого, не решаясь поприветствовать. Никто из них не осмелиться чихнуть без одобрения Демонова. Я увидела позади чародеев Самойлова, Бегунов где-то затесался. Ничего, придёт время, и я отрублю вам головы.

Наконец, из толпы вышел Артемьев, с которым Евгений не виделся с ноября. Александр Андреевич улыбнулся и раскрыл объятия. Он крепко обнял племянника и по-отечески похлопал по спине. Он всегда приходил ему на помощь и не существует, наверное, проступка из-за которого бы Артемьев отвернулся от Евгения.

— Ну, здравствуй! — громко сказал дядя и отстранился. — Мы тебя заждались.

Напряжение постепенно стало спадать. Начали раздаваться приветствия. Демонов сделал шаг вперёд, и все замолчали. Я сглотнула. Почему так вышло, что отец не может найти общего языка с родным сыном, а сын не хочет понять чаяний отца? Кто виноват, что им двоим тесно под одной крышей и каждый ждет шага от другого? От того, как они оба себя поведут, будет зависеть многое. Евгений был зол на отца, а не на правителя. Его беда была в том, что он не воспринимал отца, как правителя. Он видел регалии, слышал титулы, но не отделял родителя от архонта. Для него это было одно и то же. Брак по расчёту он видел, как отказ отца понять его, а не желание правителя защитить наследника, и так было во всем с самого детства. Евгений нарушил приказ о моем наказании и бросил вызов отцу, а не архонту. Он не различал тонкой грани между правителем и отцом.

— Добро пожаловать домой, — сказал Владислав Алексеевич.

— Благодарю, — спокойным голосом ответил Евгений.

Они внимательно смотрели друг на друга, как два хищника перед броском.

— Необходимо поехать заранее к Елизавете Григорьевне и передать, что жених уже в пути. Пусть Ее Сиятельство будет готова.

— Разумеется, — согласился Евгений и, повернув голову в мою сторону, указал глазами на выход.

Я откланялась и вышла на улицу. Садясь в машину, проверила карманы, не забыла ли я отдать хозяину гребень. Отдала, хорошо.

Я закурила. Мы не виделись с Елизаветой после того случая. Евгений сообщил мне лишь, что она пыталась объяснить Демонову ситуацию и говорила, что я наоборот действовала по всем инструкциям, но ее слов было недостаточно в таком сложном деле. Хозяин также запретил поддерживать с ней общение.

Елизавета жила в частном доме, его построили после смерти родителей, так как прежний особняк сгорел. Дом был необжитым, так как большую часть времени Ангелова жила на Камчатке. К моему приезду процесс омовения был завершен.

Посередине комнаты, освещенной десятками свечей, стояла Елизавета. Ранее ее старательно поливали холодной водой, отчего белая, нежная кожа приняла розоватый цвет. Девки, с благоговением, как подобает, исполняли песни, в которых оплакивали уходящую невинность и провозглашали новый этап в жизни каждой девушки — брак, материнство.

Ангелова не шевелилась. Безропотно она сносила весь обряд подготовки к венчанию. Вот ее усадили в широкое кресло и принялись заплетать косу. Под песни вынесли красный, расшитый серебром и драгоценными камнями, сарафан. Елизавета поднялась и дала себя одеть. На волосы накинули косынку. В таком виде Елизавета должна была встретить жениха.

Мы прошли в огромный зал, украшенный с небывалой роскошью, в центре стоял единственное кресло, в которое села невеста. Она не обронила ни слова за то время, что ждала приезда Евгения. Я же не смела нарушить молчание.

Во дворе послышались песни, значит, Евгений приехал. Ангелова сложила руки на коленях и выпрямилась, подобно струне. Двери распахнулись и ударились о стену. Я увидела Евгения, за ним шли слуги и несли сундуки, набитые подарками. Гости остановились в дверях. Певчие не умолкали.

Елизавета приняла подарки с благодарностью. В свою очередь она подарила жениху вышитую ею рубашку и пояс к кафтану. Евгений усадил невесту обратно в кресло, ему предстояло расплести Елизавету и расчесать ей волосы гребнем, показывая, таким образом, что всю оставшуюся жизнь он будет за ней ухаживать.

Начался обряд окручивания. Таинство переряживания проходило прямо на моих глазах в лучших традициях.

Девки запели:

А теперь раздвоили русу косу на двое,

И заплетали косу во трое,

И круг головушки обвили,

Золотую кику навили

И молодою женою назвали,

Молодой женой хозяюшкой.

Хозяин снял кранную ленту и белые, густые волосы рассыпались по спине. Он достал из внутреннего кармана кафтана шелковый мешочек, а из него гребень. Я выдохнула. Слава богу, он его не забыл и не потерял.

Все, кроме девок, молчали.

Деревянный гребень скользнул по волосам. Елизавета смотрела поверх гостей с застывшей на губах улыбкой. Стыдливый румянец разлился на щеках, когда Евгений начал плести косы. Он умело заплел волосы и обвил косы вокруг головы, заколов шпильками. Многие мужчины предпочитали остановиться на расчесывании. Как только хозяин закончил с косами, как подошли Надежда Валентиновна Артемьева и родственница Демоновых Наталия Тимофеевна, на них, как на самых влиятельных женщин из семьи жениха, возлагалась самая важная часть обряда. Волосы Елизаветы закрыли повойником. В старину их предки использовали повойник, дабы показать, что девица скоро станет замужней женщиной. В наше время только чистокровные семьи прибегали к подобным свадебным обрядам и ритуалам. Демонов, отдавая должное уважение древности рода Ангеловых, хотел провести все так, как того требуют традиции. Тем более что и он сам когда-то женился точь-в-точь как сегодня Евгений. Следом за повойником на голову торжественно надели кику, украшенную жемчугом и бисером.