Сердце полемарха (СИ) - Лин Айлин

Алчно заблестевшие глаза Джонаса порадовали Алкея, но тот быстро взял себя в руки и, упрямо выдвинув тяжёлую челюсть вперёд, ответил:

- Не могу. А вдруг она стоит дороже?

- Вот как, - скрестив мощные с витыми мускулами руки на груди, Гер замер неподвижно, только глаза недобро сверкали, красивые губы тронула едва заметная хищная улыбка. - Если ты ещё раз откажешь мне, я скажу, что ты оскорбил полемарха и вызову тебя на честный поединок? - дав немного времени торговцу проникнуться и осмыслить сказанное, добил: - Ты же понимаешь, что жизнь какой-то рабыни, никак не сравниться с твоей.

Несмотря на то, что Джонас был не робкого десятка, в этот момент он ощутил себя стоящим у края обрыва, из тёмной глубины которого на него дохнуло смертельной опасностью. Аура незнакомца давила на него с чудовищной силой. Доро, мелькнула догадка на краю сознания, новый полемарх Афин имеет доро. Сглотнув вмиг ставшей вязкой слюну, сделал маленький шажок назад.

- Я с-согласен, - стараясь чуть унять предательскую дрожь и совладать со своим голосом, уже более уверенно добавил, - согласен.

Алкей-Геракл довольно улыбнулся и подкинув в воздух, словно пушинку, мешок с монетами, перебросил его Джонасу, тот не сплоховал и успел его поймать.

- Пиши, - распорядился немногословный Геракл, снова складывая руки крест-накрест на груди.

Уезжал он из дома Джонаса с лёгким сердцем. Аглае не придётся выходит за него замуж.

Он помнил выражение её лица, когда Перикл обозначил подобный выход, и оно в тот момент не было счастливым. Тогда его это слегка задело, даже нет, нужно быть честным с самим собой - обидело знатно, но, может, она уже приметила иного мужчину? От подобного предположения непривычно и неприятно заныло где-то в центре груди, Гер даже потёр это место.

Но всё это не так важно, главное другое - теперь она свободная женщина, но первое время всё равно будет находиться под его защитой. Нужно только обдумать, в какой роли. Она ведь знатная лекарка? Алкей-Геракл решил предложить ей занять это место при нём. Тем более, что полемарху полагается личный гиатрос.

Глава 40

- Ждите своей очереди! - кричал гиатрос Лазарус, - гиатрос Аглая занята в мужском абатоне! Только после того, как она вылечит почтенного Ераста, подойдёт к вам!

- Тогда, гиатрос Лазарус, помогите вы! - снова послышался умоляющий голос неизвестного мне мужчина.

Ераста, к слову, я уже осмотрела. Его мужчское бессилие вылечила, хотя очень не хотела этого делать. Куда ему?! Старому хрычу! Мужчине было уже под восемь десятков, а он собрался жениться на молодой и красивой девушке, которой деваться некуда было. И если Иринеос взял в жёны Пенелопу Амбелас, чтобы, прежде всего, помочь мне сдержать слово, то вариант Ераста был иного толка. Бяя. Так и хотелось треснуть по его гадкой физиономии чем-нибудь увесистым и отказаться лечить. Пусть бы Лазарус сам с ним возился. Всё то время, что я с ним возилась, он озабоченно рассказывал присутствующему к комнате сыну, обо всех постельных планах после свадьбы.

- Я закончила лечение уважаемого Ераста, - сказала я, выходя из-за колонны. - Что у вас? - не обращая внимания на недовольно надувшегося гиатроса Лазаруса, спросила я. Этот мизогин бесил меня с каждым днём всё сильнее. Я едва сдерживалась, чтобы не поставить его на место. Но моё терпение не бесконечно, настанет тот день, когда я выскажу ему в лицо всё, что я о нём думаю!

Не став дожидаться ответа Лазаруса, стремительно подлетела к мужчине, державшего молодую женщину на руках, он бережно прижимал её к груди, а в глазах плескалась такая мольба, что я даже чуть споткнулась: ещё ни разу в этом мире я не видела такой любви мужчины к своей женщине. Значит, для местного мужского общества ещё не всё потеряно.

- Приветствую вас, госпожа гиатрос Аглая! - он попытался поклониться, что у него не получилось, по вполне понятной причине - в руках держал жену.

- Идёмте за мной! - сказала я и устремилась в одну из свободных комнат на женской половине асклепиона.

- Рассказывайте, - попросила я, проверяя пульс, реакцию зрачков на свет. Отделаться от привычки делать всё по протоколу я пока не смогла.

Зрачки расширены, висячее веко, таак.

- У неё внезапно сильно заболела голова, - поспешно заговорил мужчина, - и её даже вырвало недавно съеденным обедом. Эоя ещё жаловалась на свет, говорила, что ей больно смотреть на солнечные лучи. И говорила невнятно, я едва смог разобрать.

- Хорошо. А теперь я попрошу вас выйти, - дождавшись, когда непрестанно оглядывающийся мужчина, выйдет, посмотрела на своих учеников, преданно ждущих моих распоряжений. - Я бы вылечила её сама, но вы должны видеть, что именно произошло. Значит, будем оперировать. Готовьте инструменты.

Пока "студенты" суетились вокруг, я, широко раскинув руки, пустила дар на волю.

Итак, у девушки случился инсульт по геморрагическому типу, в результате разрыва аневризмы артерий одной из веточек средней мозговой артерии головного мозга в правом полушарии. Я нашла прорвавшийся мешочек в правой лобной доли. Кроме него их там было ещё три.

Первое действие - поглубже усыпить больную, затем понизить и нормализовать кровяное давление, и направить силу с противосудорожным эффектом в организм пациентки. Чем и занялась, пуская в ход свой исцеляющий дар.

- Обработайте вот это место, - указала я помощником, какое именно, завершив с подготовительным этапом. - Волосы состричь, - напомнила я им и повернулась к тазам с чистой водой в первом и крепким вином во втором.

- Будем иссекать аневризмы. Это открытая операция, при которой с помощью зажима закрывается пораженная часть сосуда, - продолжая говорить, закрыла чистой тряпицей половину своего лица, посмотрела на хмурые и сосредоточенные лица парней, также натянувших "медицинские маски" и продолжила, - приступим!

- Пульс? - спросила я одного из учеников, державшего запястье оперируемой. Песочные часы по истечении минуты (когда песок перетекал вниз), переворачивал приставленный к ним раб.

- Семьдесят пять, - прозвучал ответ, удовлетворённо кивнув, взяла в руки долото, чтобы сделать три отверстия в височной кости, благо, необходимые инструменты, в том числе и пила, у меня уже были, спасибо кузнецу Зенону и его брату ювелиру Ютичосу (в том числе и за самые разные иглы).

Выходила я из палаты, выжатая, словно лимон. Прислонившись спиной к прохладной стене, прикрыла веки. День выдался на редкость суматошным, а ещё это глупое сердце, то лелеяло надежду на встречу с Алкеем-Гераклом, то противилось этому.

Эх, кажется, я всё же влюбилась. Нужно уметь признаваться в своих слабостях (силе?) хотя бы самой себе.

- Госпожа гиатрос Аглая! - обратился ко мне один из иеродулов[23], низко поклонившись, - к вам посетитель, ожидает в общей зале.

- Спасибо, Пист, - улыбнулась я ему, имя само всплыло из глубин памяти; польщённый, что я запомнила, как его зовут, мужчина поклонился мне вновь и вернул мне улыбку. Искреннюю и добрую.

Общая зала находилась между женским и мужскими абатонами, из него в противоположные стороны уходили два широких полутёмных коридора.

Посетителем оказался Гер. Он стоял совершенно неподвижно и смотрел на статую Асклепия задумчивым, чуть нахмуренным взглядом светло-карих, красивых глаз.

Не мужчина. Мечта!

- Добрый вечер, полемарх Алкей, - поприветствовала я его, поклонившись по-японски, чуть согнув спину.

- Как интересно ты кланяешься, - вместо приветствия ответил он, отвлекаясь от своих мыслей и поворачиваясь ко мне. - Ты вообще очень интересная, - добавил он загадочно и протянул мне туго смотанный свиток.