Лика Лонго - Омут
— Теть Тань, к вам можно? — Это была Надя!
Хлопнула входная дверь, и я услышала, как подруга разговаривает с мамой на кухне.
— Теть Тань, а можно, я посижу у вас? К матери хахаль приехал, второй день гужбанят. Я весь день на пляже просидела, обгорела, как головешка! И в кино уже все фильмы пересмотрела…
— Посиди, конечно, чего уж там… — нерешительно сказала мама. И тут же раздался властный голос бабушки:
— Курица только из духовки, очень вкусная! Никаких таких «я не буду»!
И звякнула тарелка.
Я сидела, прижавшись к Саймону и почти не дыша. Сердце щемило от жалости к подруге. Ну почему так? Я даже не могу выйти и поговорить с ней. Невольно я вздохнула… Саймон крепко сжал мое плечо.
— Полин, мне не нужна конспирация такой ценой! — тихо сказал он. — Если ты не против, давай поздороваемся с твоей подругой…
Конечно, я была не против!
Когда мы вышли на кухню, Надя так и замерла с куском курицы во рту. Я заметила, что за лето она похудела и очень сильно загорела — наверное, много времени проводила на пляже. Мама ужасно смутилась и сказала скороговоркой:
— Не успела тебе сказать — Полина приехала.
— Да уф фижу… — с набитым ртом произнесла подруга.
Все рассмеялись, и неловкости как не бывало.
Когда Надя допила чай, мы отправились ко мне в комнату поболтать.
— Значит, вы вместе… — протянула Надя, покосившись на Саймона. Его присутствие немного смущало ее, но любопытство было сильнее.
Я только кивнула в ответ. Надеюсь, что мой счастливый взгляд говорил сам за себя.
— Надь, мы тут как бы инкогнито, — начала я. — Не хотим, чтобы знали, что мы здесь…
— Понятно. VIP-персоны хотят избежать лишнего ажиотажа! — ухмыльнулась подруга. — Никому не скажу, слово двоечницы.
— Верю тебе, потому что сама такая! — засмеялась я. — Кстати, я решила поступать в сочинский психолого-педагогический, мама говорит, туда еще не поздно подать документы. Может, вместе попробуем?
Надя помрачнела и втянула голову в плечи — раньше такой манеры я за ней не замечала.
— Не, я уже узнавала, я туда не прохожу. Только если на платный…
— Понятно… — растерянно протянула я.
— Значит, будешь учиться платно! — заявил вдруг Саймон.
Мы обе уставились на него во все глаза.
— Где я деньги возьму?
— Где она деньги возьмет? — завопили мы хором.
— Я дам деньги, — невозмутимо ответил Саймон нам обеим.
Я начала догадываться. Действительно, для него плата за обучение — ничто. И кажется, сегодня я навела его на мысль использовать деньги на благо людей.
— Ты хоть знаешь, сколько это стоит, благодетель? — хрипло возмутилась Надя. — Пятьдесят пять тысяч за семестр!
— Значит, сто десять тысяч год? — уточнил любимый. — Всего получается пятьсот пятьдесят тысяч за пять лет. Завтра принесу тебе деньги, внесешь сразу!
Надя смотрела на него ошалело. Постепенно до нее дошло, что Саймон не шутит.
— Я не смогу тебе их отдать, пока не начну работать… — опустила голову она.
Саймон, похоже, понял ее состояние.
— Надя, мне не надо ничего отдавать, — тихо возразил он. — Мне слишком легко достаются деньги, чтобы я мог ценить их. Но я могу радоваться тому, что ты учишься…
Надя помолчала, потом подняла голову. В глазах у нее стояли слезы.
— Спасибо… — прошептала она.
— Надь, мы будем вместе учиться! — завопила я. Подруга так и вспыхнула от радости. Кажется, она только сейчас это осознала.
…Вечером нас ждал еще один сюрприз. Проводив Надю до калитки, мы с Саймоном вновь сели на старый гамак. Обожаю по вечерам смотреть на звезды и слушать, как стрекочут цикады. Мы обнялись и замерли, глядя в небо. Было так хорошо и так спокойно, что я невольно подумала — хорошо бы время остановилось… Но вот с тропинки, ведущей на пляж, послышались знакомые голоса. Через минуту перед калиткой появились две фигуры — это были мама и папа. Отец заботливо поддерживал маму под руку. Мы с Саймоном притихли, чтобы не мешать им, и они, не заметив нас, прошли в дом…
Утром я нашла на кухонном столе записку от отца.
«Полина, я решил ваш вопрос — можете больше не прятаться. Прошу тебя об ответном одолжении — учись, не огорчай маму и не делай глупостей. Впрочем, кому я это пишу?
Целую, папа».
Ну вот! Я проспала и не успела попрощаться с отцом! Но тут же я утешила себя мыслью — раз они помирились с мамой, значит, он часто будет приезжать. А может, мама переедет к нему? Надо будет спросить у бабушки, какой прогноз. Вот уж кто все и всегда знает заранее… Положив записку в карман, я подошла к окну: так и есть, бабуля возится в саду. Я хотела выйти к ней, как вдруг в кармане шорт завибрировал телефон.
— Алло.
— Это Полина Романова? — раздался в трубке голос пожилой женщины. Ее легкий акцент казался смутно знакомым…
— Да, — ответила я. — Кто это?
— Это Элеонора Грасини. Надеюсь, вы помните меня, юная леди?
— Конечно, я помню вас… — ответила я, стараясь не выдать волнение.
— Полина, ваша история запала мне в сердце, — прочувственно сказала Элеонора. — Настойчивость, с которой вы искали своего возлюбленного, произвела на меня неизгладимое впечатление. С тех пор как вы посетили нас, я много думала о вашей истории. «А что если это не плод больного воображения? — спрашивала я себя. — Каково же тогда приходится юной леди?» Позвольте узнать, Полина, вы нашли своего друга?
Я заколебалась: сказать Элеоноре Грасини правду или нет. Зачем ей знать, нашла ли я Саймона? С какой целью она спрашивает? Однако любопытство взяло верх.
— Полина, вы слышите меня? — заволновалась на том конце Элеонора.
— Да, — тихо сказала я. — Я нашла его.
— О, как это прекрасно! Поздравляю вас, моя дорогая! Ну, раз так, это в корне меняет дело. Поверьте, ваша история любви никого из Грасини не оставила равнодушной! Мы хотим помочь вашему другу, Полина. По крайней мере, попытаемся сделать всё, что в наших силах. Вы сможете приехать к нам?
Я не верила своим ушам. Грасини хотят помочь? Значит, это действительно те Грасини? Но не могла же я спросить прямо: «Так это ваши предки превратили моего любимого в Морского?» Сейчас я понимала только одно: это наша последняя надежда. Будь что будет, я уговорю Саймона поехать!
— Элеонора, спасибо большое за участие, — сказала я. — Мы приедем.
— Отлично, — ее голос потеплел еще больше. — Мы будем ждать вас, Полина. И сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь…
Я присела на крыльце в задумчивости. Напрасно я уговаривала себя не радоваться раньше времени: сердце не желало слушаться. Оно билось с каждой минутой все быстрее, словно отбивая барабанную дробь. Когда у калитки появился Саймон, я так и кинулась ему навстречу. Я не дала ему войти и потащила к тропинке, ведущей на пляж.
