Шеррилин Кеньон - Ночные объятия
Но их радость оказалась короткой, потому что ребенок отказывался отзываться на попытки старухи заставить его очнуться.
— Ребенок мертв, — слова женщины зазвенели в его голове.
— Nae! — заревел он. — Он спит. Разбуди его.
— Nae, мой triath[34]. Ребенок родился мертвым. Я искренне сожалею.
Нинья зарыдала.
— Мне так жаль, Спирр, что я не смогла дать тебе сына. Я не хотела подводить тебя.
— Ты не подвела меня, Нин. Ты никогда меня не подводила.
Охваченный дурными предчувствиями, убитый горем, Тэлон крепче обнял жену, пока акушерка мыла и одевала тело их маленького сына.
Он не мог отвести от ребенка взгляда.
У его сына было десять крошечных пальчиков и маленькие идеальной формы ступни. Копна густых, черных волос. Лицо было красивым и безмятежным. Безупречным.
Почему их дитя не оживает?
Почему он не дышит?
Тэлон скрежетал зубами, стараясь сдержать боль. Он приказывал ребенку проснуться. Тихо требовал от него, чтобы тот ожил и заплакал.
Это их сын.
Их драгоценный малыш.
Не было никаких причин, чтобы он не был живым и здоровым. Кроме той, что Тэлон был глупцом.
Он убил собственного сына.
Глаза наполнились слезами. Сколько раз он гладил живот Ниньи и чувствовал силу движений ребенка? Чувствовал любовь к нему и отцовскую гордость?
Они считали дни до его рождения. Вместе надеялись и мечтали.
А теперь он никогда не узнает мальчика, который завладел его сердцем.
— Я так сожалею, Спирр, — рыдая, невнятно повторяла снова и снова Нинья.
Он крепче обнял ее и шептал слова утешения. Ради жены он должен быть сильным. Она очень нуждалась в нем сейчас.
Целуя Нинью в щеку, Тэлон загнал подальше свои слезы и продолжал утешать ее.
— Все в порядке, любовь моя. У нас будет еще много детей.
Но своим сердцем знал правду. Бог Камулус никогда не позволит жить его ребенку, и Тэлон не позволит жене снова пройти через такое. Он любит ее слишком сильно.
Он все еще обнимал Нинью, когда с ее лица исчезли все краски. В этот миг разрушились его последние надежды, и ему остались только страшные муки.
Нинья умирала от потери крови.
Акушерка сделала все, что могла, но, в конце концов, оставила их наедине, чтобы дать им проститься.
Нинья покидала его.
Он не мог дышать.
Не мог двигаться.
Она умирала.
Тэлон приподнял ее, покачивая в колыбели своих объятий. Покрытый ее кровью, он даже не замечал этого. Он мог думать только о том, как удержать жену рядом с собой, не дать ей умереть.
Живи ради меня!
Он хотел бы отдать ей свои жизненные силы, но этого было недостаточно.
Молча заключая сделку с богами, он просил, чтобы они забрали его жизнь, его земли, его людей. Что угодно. Только пусть оставят ему его сердце. Он слишком нуждался в нем, чтобы потерять вот так.
— Я люблю тебя, Спирр, — нежно прошептала она.
Он задыхался.
— Ты не можешь покинуть меня, Нин, — шептал он ей, дрожавшей в его руках. — Я не знаю, как обойдусь без тебя.
— Ты будешь заботиться о Кеаре, как обещал своей матери, — она сглотнула, когда он провел холодной рукой по ее губам. — Мой храбрый Спирр. Всегда сильный и готовый жертвовать. Я буду ждать тебя по ту сторону жизни, пока Бран[35] не соединит нас снова.
Он закрыл глаза, потому что слезы выступали помимо его воли.
— Нин, я не смогу жить без тебя. Не смогу.
— Ты должен, Спирр. Ты нужен нашим людям. Ты нужен Кеаре.
— А мне нужна ты.
Она сглотнула и посмотрела на него глазами, полными страха.
— Я боюсь, Спирр. Я не хочу умирать. Мне так холодно. Раньше я никуда не уходила без тебя.
— Я согрею тебя, — он укутал ее мехами, потер ей руки.
Если бы он смог сохранить ее тепло, она осталась бы с ним. Он верил в это…
Если бы он только смог сделать это.
— Почему темнеет? — ее голос дрожал. — Я не хочу темноты. Я только хочу провести с тобой немного больше времени.
— Я буду держать тебя, Нин. Не волнуйся, любимая. Я с тобой.
Она провела рукой по его щеке, по которой катилась единственная слеза.
— Мне жаль, что я не была женой, которую ты заслужил, Спирр. Мне жаль, что я не смогла дать тебе детей, которых ты хотел.
Прежде чем смог заговорить, он почувствовал его — последний ее вздох, и она обмякла в его объятиях.
Разъяренный и убитый горем, Тэлон отбросил голову назад и закричал от пронзившей все тело боли. Слезы катились по лицу.
— Почему? — ревел он, обращаясь к богам. — Будь ты проклят, Камулус! Почему! Почему ты не мог уничтожить меня и оставить ее жить?
Как и следовало ожидать, никто не ответил. Морриган бросила его, оставила одного лицом к лицу с болью.
«Почему боги должны помогать сыну шлюхи, такому как ты, парень? Ты ни на что не годен, только лебезить перед вышестоящими.»
«Посмотри на него, Идиаг, он жалок и слаб, как его отец. Он всегда будет ничем. Ты мог бы позволить нам убить его, чтобы сэкономить пищу, и вырастить другого, более достойного ребенка».
Голоса прошлого пронзили его, разрывая ноющее сердце.
— Ты правда принц? — услышал он детский голос Ниньи из того дня, когда спас ее от петуха.
— Я — ничто, — ответил он.
— Нет, мой лорд, ты — принц. Только кто-то такой же благородный мог бы храбро встретить ужасного петуха, чтобы спасти крестьянина.
Только она одна заставляла его чувствовать себя благородным или хорошим.
Только она одна заставляла его хотеть жить.
Как же его драгоценная Нинья могла уйти?
Рыдая, он много часов обнимал жену и ребенка. Держал их, пока снаружи солнце не засияло ярко на снегу, и ее семья попросила позволить им сделать приготовления к похоронам. Но он не хотел готовиться к ним.
Не хотел никому позволять войти.
Со дня встречи они с Ниньей никогда не были врозь больше, чем несколько часов.
Ее любовь и дружба провели Спирра через многое. Все эти годы она была его силой.
Она была его лучшей частью.
— Что мне делать, Нин? — шептал он у холодной щеки, качая ее тело. — Что же мне делать…
Спирр долго сидел так с ней один, покинутый всеми. Безучастный ко всему. Страдающий.
На следующее утро он похоронил ее в лощине, где начались их детские встречи. Он все еще мог видеть, как она ждала его. Видел ее лицо, светившееся предвкушением. Он мог представить, как она бежала бы по снегу, лепила снежок, кралась за ним и бросала его ему под тунику.
Он тогда погнался бы за ней, а она убежала прочь, радостно смеясь. Она так обожала снег. И всегда любила, когда белые чистые хлопья падали на ее лицо и светлые золотистые волосы.
