Ткань наших душ - К. М. Моронова
— Этот коп на самом деле отпустил нас довольно легко. — Лэнстон прячет свой штраф за превышение скорости в карман, перечитав его. — Но все равно мудак.
— Он мог нас арестовать, — бормочу я, вытаскивая свою сумку с книгами из багажной сумки. — Он святой.
— Только потому, что ты пускала ему бесики своими хорошенькими глазками! Если бы не ты, он бы приковал нас с Лиамом наручниками к асфальту.
Лэнстон делает вид, что ему грустно, и закладывает оба запястья за спину.
Я бросаю ему свой шлем, и он едва успевает поймать его руками.
— Пожалуйста.
Улыбаюсь и бегу к лестнице со своей сумкой с книгами.
— О, нет! — кричит он мне вслед, но я уже заворачиваю за угол и делаю по два шага за раз.
Когда достигаю первого этажа, то толкаю дверь и врезаюсь в кого-то.
Мои книги выпадают из полиэтиленового пакета и рассыпаются по полу. Я задыхаюсь и молю Бога, чтобы я не сбила нашу старушку администраторшу, миссис Абетт, но, к счастью, это только Лиам.
Он потирает голову и смеется.
— Господи, я собирался спуститься к вам, потому что вы двое задержались. Думал, что вы попали в аварию или что-то такое…
Лэнстон врывается в дверь позади нас, переступает через мои ноги и падает рядом с Лиамом, стонущим.
Мы втроем распластались на полу, как идиоты.
— Это ты унижаешься? — шутит Лэнстон, слабо ударяя Лиама по руке.
— Лиам? Унижается?
Я закатываю глаза, встаю и отряхиваю штаны. Лэнстон садится, его глаза становятся большими, он неистово смотрит на меня, а потом снова опускает взгляд на пол.
Я поднимаю бровь и говорю:
— Что?
Но уже поздно.
Лиам берет одну из книг, и моя душа покидает тело, когда я вижу обложку. На ней двое чертовски голых людей, и они, блять, не обнимаются.
— Боже мой.
Бросаюсь за остальными книгами, и Лэнстон не может удержаться от смеха, когда я пытаюсь собрать их все.
Лиам убийственно улыбается и передает мне книгу в руки.
— Ты действительно позволяешь Лэнстону выбирать тебе книги для чтения?
У меня отвисает челюсть, а Лэнстон смеется еще сильнее.
— Откуда ты знаешь? — говорю я, глядя на другие книги, похожие на первую. Мои щеки так же горячи, как и тогда, когда нас застукали вчера вечером, когда мы трахались в душе.
— Потому что у меня есть такая же книга, которую мне подарил этот самый придурок.
Лэнстон пожимает плечами, все еще пытаясь унять смех.
— Это хорошая книга, ясно? Я не могу молчать об этом.
Мы втроем смотрим друг на друга со смешанными выражениями лиц, а затем взрываемся смехом. Собираем наши книги, Лиам настаивает на том, чтобы отнести мою сумку в нашу комнату.
Лэнстон присоединяется к нам и садится на мою кровать, развязывая свой полиэтиленовый пакет. Он бросает свою кепку на мою подушку и кладет стопку между нами. Лиам лежит на своей кровати, подперев голову рукой, и с удовольствием ждет, что я выберу.
— Что это? — спрашивает Лэнстон, нахмурив брови, листая несколько страниц, заинтересованно читая обратную сторону нескольких из них.
— Тайна убийства и мрачная романтика. Они не дадут тебе заснуть всю ночь. Я едва могла уснуть после этой.
Я передаю ему книгу с черепом на обложке, и его глаза наполняются ужасом.
— Уинн, я ненавижу загадочные убийства.
Лэнстон стонет и наклоняется, чтобы взять кучу, которую он выбрал для меня.
— Мне это должно понравиться?
— Просто попробуй.
— Так же, как и ты, — говорю я, уставившись в него взглядом. Лиам дьявольски улыбается.
Мы засиживаемся допоздна.
Таких ночей у меня уже давно не было. Почему мне нужно было попасть в реабилитационный центр, чтобы наконец-то найти таких людей, как я? Людей, которым больно и которые понимают то же, что и я. Людей, которыми я дорожу больше всего.
Лиам предлагает кино и включает триллер. Мы ведем себя, как дети, и бросаем все подушки и одеяла на одну кровать, чтобы всем вместе устроиться на ней. Лэнстон приносит из своей комнаты попкорн и кофе в бумажных стаканчиках, а я прокрадываюсь на кухню, чтобы прихватить пакетик чипсов.
Когда фильм начинается, я сижу между ними и улыбаюсь так легко, что кажется, будто это сон. Действительно ли быть счастливым может быть так просто? Надеюсь, что да. Я хочу, чтобы так было всегда.
Лэнстон садится ко мне гораздо ближе, чем нужно, но, видимо, он очень боится фильмов ужасов. Очень мило видеть, как он закрывает лицо руками.
С другой стороны, мы с Лиамом на одной волне. Наши глаза широко открыты, и мы улыбаемся при каждом испуге и кровавой сцене. Он толкает меня локтем и кивает в сторону Лэнстона. Я оглядываюсь и вижу, что его голова полностью укрыта одеялом.
— Ты трус.
Я хватаю его за бок, чтобы напугать, а он визжит.
— Ты такая жестокая! — шутит он и падает мне на колени от смеха.
Лиам смеется и прикрывает рот, пытаясь скрыть свою замечательную улыбку.
— Чувак, это всего лишь кино. Ничего из этого дерьма не настоящее.
— Здесь написано, что основано на реальных событиях.
Лэнстон находит коробку с DVD и подносит ее нам, чтобы мы увидели. Там так и написано. Но разве большинство фильмов не говорят что-то подобное?
Когда вам за двадцать, кофе может быть двух видов. Либо вы будете гудеть всю ночь, либо будете иметь бешеный заряд энергии на час, а потом впадете в отчаяние.
Лэнстон прижался к моему плечу, полностью отключившись, а Лиам не спит. Он включает другой фильм и проверяет телефон, нахмурившись на очередное сообщение — думаю, от мамы.
— Надеюсь, ты тоже любишь фильмы ужасов, где маньяк охотится на подростков.
Он улыбается, придвигаясь ближе. Его взгляд задерживается на голове Лэнстона, лежащей на моем плече, но он все равно сохраняет веселое настроение.
— Ты издеваешься? Я живу ради них.
Его улыбка становится шире, и он нажимает на «пуск». Мы молча смотрим около десяти минут, пока Лэнстон не переворачивается и не ложится на мою подушку.
— Он такой идиот, — говорит Лиам саркастическим тоном.
— Ты меня сегодня очень напугал… Я не знала, что с тобой происходит, и Лэнстон тоже волновался. Ты все, что у нас есть, Лиам.
Его голубые глаза опускаются на мою руку, и он бормочет:
— Я просто задумался… Ты хоть представляешь, как это тяжело, когда двое самых близких людей в твоей жизни хотят умереть?
Мои глаза мгновенно загораются. Я знаю, что он не имеет в виду ничего плохого, но это ужасно слышать вслух. Правда невыносима.
— Вот
