Позор рода, или Выжить в академии ненависти - Анастасия Милославская
Вкус нашего поцелуя всё ещё на моих губах. Мучительно сладкого и жёсткого поцелуя. От мыслей об этом дыхание снова учащается, а низ живота сводит.
— Я ненавидела тебя все последние годы так сильно, как никого другого, — не знаю зачем говорю это вслух.
— Не могу ответить тем же, но ты плоть от плоти Джозефа Найта. Я смотрю на тебя и вижу в тебе его. Это… злит, Медея. Потому что я убил бы его снова, если бы представилась такая возможность.
Боль входит в сердце острой раскалённой иглой. Я засовываю руки в карманы и сжимаю их в кулаки до побелевших костяшек.
Майрок поворачивается ко мне. Я вижу, как он втягивает носом воздух. Как его брови сведены к переносице. Как на скулах ходят желваки.
И его глаза… в них то, чего я не видела раньше. То, что он прятал так глубоко, что просто так не разглядеть.
— Тебе больно из-за отца? Он потом умер где-то, я слышала… — говорю о том, что я могу понять. О том, что мне близко.
— Нет, — отрезает он.
Я предложила Майроку быть на одной стороне и намерена сдержать слово. По крайней мере пока.
— Кристабель подходила ко мне, — перевожу тему я. — Предлагала деньги, чтобы я от тебя отстала.
Майрок недобро усмехается:
— А она отчаянная.
— Предлагать деньги? Да, глупо.
— Нет, я не про деньги. Я велел ей не лезть. Не засовывать свой паршивый нос, куда не просят. И она отчаянная, раз решила, что может ослушаться.
— Я думаю, что когда мы разорвём истинность, ты можешь пожалеть, что был груб с ней, — рационально подмечаю я. — Сейчас в тебе может говорить именно наша связь, но в Бель-то ты влюблён по-настоящему. Даже кулон носишь…
Лицо Майрока мрачнеет. Он расстёгивает камзол и вытаскивает наружу маленькую золотую букву «К», висящую на тонкой цепочке.
— Думаешь, это подарок Кристабель? — спрашивает он, но тут же отвечает сам, не давая мне и слова сказать: — Он принадлежал моей старшей сестре.
— Не знала, что у тебя есть сестра.
— Была сестра. Она воспитывала меня с детства, потому что я рос без матери. Её звали Кассия.
Была? Я вглядываюсь в лицо Майрока, подмечая насколько неживым выглядит его лицо. Лишь жёстко сжатые губы говорят о том, насколько он внутренне напряжен.
Нехорошее предчувствие вспыхивает внутри.
Глава 15.5
— Майрок, скажи, что случилось с твоей сестрой? — осторожно спрашиваю я.
— Она умерла.
— Заболела?
Нет. Не заболела. Я уверена, что нет. По лицу Флейма вижу, что дело пахнет совсем уж дерьмово.
— Нет. Она забеременела и никому не сказала. Потому что мужчина, который был отцом её ребёнка, был намного старше и женат. Ты же знаешь, как к этому относятся в обществе. А отец воспитывал нас в строгости. Она не хотела навлечь позор на свой род. Этот мужчина дал ей препарат, который должен был помочь избавится от ребёнка, но всё пошло не так, как должно. И она умерла от кровопотери в одиночестве в нашем загородном особняке. Её нашли лишь спустя сутки.
Моё сердце сдавливает от ужаса и жуткого страха. Я начинаю понимать к чему всё идёт, но мозг отказывается верить. Я не должна думать в этом направлении… не должна. Мой папа просто не мог.
— Майрок, кто был отцом её ребёнка? — шепчу я, подаваясь вперёд.
— Джозеф Найт, Медея, — Флейм склоняется ко мне, чеканя эти слова с такой ненавистью, что у меня сдавливает грудь. — Твой любимый ублюдочный папочка обрюхатил мою сестру, а после убил её и моего не рождённого племянника.
В лёгких резко заканчивается воздух. Я стою, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Лишь спустя несколько мгновений прихожу в себя, и меня переполняет злоба и возмущение.
— Что за наглая ложь?! — восклицаю я, толкая Майрока в грудь. — Полный бред!
Он лишь усмехается, а потом и вовсе мрачно смеётся, глядя на меня снисходительным взглядом, будто на ребёнка:
— Будешь отрицать очевидное?
— С чего ты взял?
— Были проведены все магические экспертизы. Они указали на твоего отца.
— Не понимаю. Почему никто не поднял шум? Почему?
— Потому что мой отец не захотел. Он боялся, что на наш род ляжет пятно. А сестру это вернуть не поможет. А ведь он пользовался авторитетом в Совете. Наша репутация должна быть безупречной, так он говорил. Он рассчитывал стать правой рукой Легенды, хоть потом и не срослось. А Кассия посмела предать его и спутаться с родом, с которым у нас кровная вражда уже несколько поколений. Он велел ждать удобного момента, а пока молчать. Но это не для меня. Я сам отомстил за сестру. Поступил так, как должен был. Ради Кассии и моего племянника.
Майрок касается рукой кулона и сжимает его так, что костяшки белеют. А затем снова прячет под одежду.
Я чувствую его боль, как свою. Чувствую, как он надломлен, как его переполняет гнев на себя, на своего и моего отца, и даже на меня.
— Мой папа не мог, — голос звучит твёрдо, хоть внутри и зреет боль, грызёт изнутри озверевшим волком.
— Но он сделал это! — рычит Майрок, поворачиваясь и хватая меня за плечо. Он встряхивает меня, как куклу, будто пытаясь привести в чувство: — Он сознался, Медея! Сказал, что будет нести ответственность, и он её понес.
Сознался? Я вижу, что Флейм не лжёт. Я буквально чувствую это.
Сердце крошится на осколки. Медленно и мучительно. Причиняя невообразимую боль. Мой привычный мир только что был безжалостно уничтожен, и его уже не вернуть.
— Я боготворила отца. Я любила его больше всех на свете, — поднимаю глаза на Майрока.
Его рука всё ещё больно сжимает моё плечо.
— Он сдох так, как и заслуживал, — абсолютно безжалостно, но уже куда спокойнее добавляет Майрок, отпуская моё плечо и засовывая руку в карман. — Я ни о чём не жалею, и мне плевать, будь мы хоть трижды истинные. Ты могла любить его, ведь он твой отец. Но он жалкий подонок. И я не буду жалеть твои чувства.
Неприятие ситуации душит меня.
— Я не верю тебе, — взрываюсь я. — Не верю и никогда не поверю! Он не мог! Понимаешь, не мог? Отец был другой. И он умел брать ответственность за свои поступки. И не был жестоким.
Я заканчиваю свой монолог уже практически криком. Замолкаю, тяжело дыша и глядя на Майрока исподлобья. Он ничего не говорит, лишь смотрит. Но я вижу, что ему плевать на мои слова. У него своё
