Вуаль судьбы - Джинафер Дж. Хоффман
— И этот гребаный турнир был твоим решением? — я сжимаю переносицу. — Я зарабатываю на жизнь убийством людей, но никогда — невинных. Эти женщины не заслуживают такой смерти.
— Это было предначертано много лет назад, — объясняет он. — Если бы Тейлис или Кайя увидели бы изменения, они бы мне сказали.
Я пристально смотрю на него.
— Значит, ты просто делаешь все, что тебе говорят. Как тогда, когда Тейлис заставил тебя поцеловать меня?
Он выдергивает мокрую ткань, его бицепсы напрягаются.
— Я не могу принимать важные решения самостоятельно, Зора.
Если бы я это делал, я бы уже женился на тебе.
— О, — говорю я, придушив слово, когда между нами затягивается тишина.
К моим щекам приливает жар, и я опускаю взгляд на пол пещеры.
— Прости, я не должен был этого говорить, — он выдыхает и устраивается рядом со мной. — Даже такое заявление может изменить Судьбу. Я не могу хорошо видеть твои нити, Зора, но я вижу достаточно, чтобы знать, что твое будущее полностью связано с моим, с Королевством, — он прочищает горло. — Я просто не уверен, что это закончится хорошо.
Я смотрю на него, собирая все свои силы, чтобы произнести следующее предложение.
— Ты не хочешь, чтобы я была частью твоего будущего, но ты заявляешь, что хочешь жениться на мне в проклятой богами пещере?
Он проводит рукой по лицу.
— То, чего хочу я, и то, чего хочет Судьба — это разные вещи.
— Но ты — Судьба.
— Я не Судьба. Я вижу нити, которые скрепляют эту вселенную.
Это не значит, что я тот, кто полностью контролирует их.
— Итак, чтобы внести ясность, ты хочешь меня, тебе просто нужно разрешение?
Я смеюсь.
— Это смешно.
Его глаза темнеют, и он улыбается.
— Ты понятия не имеешь, как сильно я тебя хочу, но на то есть веская причина. Я не думаю, что ты останешься здесь.
— Наверное, ты прав. Особенно с тех пор, как я потеряла к тебе всякое доверие.
Я ложусь на спину и закрываю глаза.
Он легонько убирает волосы с моей шеи и оставляет там нежный поцелуй.
— Что я должен сделать, чтобы вернуть твою веру в меня?
— Ты можешь сделать больше, — бормочу я, пытаясь придвинуться ближе, но отступаю, морщась от боли, мои швы натягиваются.
Кристен прикладывает ладонь к моему лбу.
— У тебя температура. Тебе нужно отдохнуть.
Я киваю в знак согласия, прижимаясь щекой к какой-то мягкой подушке, на которую он меня положил.
— Спокойной ночи, красавица, — шепчет он.
Последнее, что я чувствую, это его губы на моем виске, его пальцы, скользящие по моим волосам — покой.
Но почему-то я уверена, что это затишье перед бурей.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В первый раз в своей жизни я просыпаюсь в безопасности.
Я открываю глаза и оказываюсь лицом к лицу со спящим Кристеном. Его рука крепко обнимает меня, кулак сжимает ворот моей рубашки. Я медленно выдыхаю, мое тело чувствует себя таким же расслабленным и защищенным, каким выглядит его лицо. Никаких морщин или смятения. Просто расслабленный мужчина.
Я могла бы привыкнуть к этому.
Я действительно думаю так, и страх прорастает в моем теле. Я вытесняю его, раздавливаю в зародыше.
Позволь себе насладиться этим.
Темные волосы Кристена падают ему на глаза, над густыми ресницами. Его губы слегка приоткрыты, и я слегка вздрагиваю, когда он храпит.
Хихиканье, чертово хихиканье. Именно такой звук вырывается из меня, когда крошечная слюна стекает у него изо рта. Я зажимаю рот рукой, но уже слишком поздно.
Кристен напрягается, и его глаза распахиваются. Его напряжение спадает, когда он смотрит на меня, краски его глаз по-утреннему ясны и прекрасны. Каждый маленький завиток переливается пастельными тонами, его зрачки поражают.
— Я не хотел засыпать, — сонно бормочет он и садится.
Он проводит тыльной стороной ладони по рту, светло-бронзовые щеки темнеют от смущения, когда он обнаруживает следы слюны.
Я разражаюсь громким хихиканьем, затем сгибаюсь пополам и хватаюсь за бок.
— Ах, — рычу я, проводя пальцами по вышивке Кристена.
— Я не уверен, что это значит, — говорит он, удивленно приподнимая бровь. — Как ты себя чувствуешь?
— Как настоящий кусок дерьма, — ворчу я.
Он помогает мне подняться на ноги, и я смотрю вниз на импровизированную кровать, на которой мы спали. Это настоящая раскладушка. Тонкий матрас, но, тем не менее, матрас.
Я искоса смотрю на Кристен.
— Не хочешь поделиться, как ты смастерил это в дикой местности?
— Эм, — он потирает затылок и одаривает меня застенчивой улыбкой.
Я фыркаю и отворачиваюсь.
— Ты действительно принц.
— Куда ты идешь? Ты едва оправилась.
— Нужно найти своих союзниц. Последнее, что я помню, это то, что мы оставили их в довольно опасном положении. Я хотела бы знать, живы ли они еще.
Я двигаюсь к выходу из пещеры, расбрасывая листву на своем пути. У меня щемит в груди, когда сердце нашептывает глупые, безответственные вещи.
Возвращайся к нему, оставайся в этой пещере навсегда.
Снаружи восход солнца освещает верхушки деревьев. Я пробираюсь сквозь высокую траву и крадусь обратно в направлении крепости, опасаясь по пути за свою рану. Каждый шаг, каждый вздох — боль пронзает меня рикошетом.
Наслаждайся покоем, — говорю я себе.
Выросшая в Гронеме, я всегда знала только городскую жизнь. Если бы не нападки и не ссора с Кристеном, я думаю, что мне действительно могла бы понравиться природа. То, как шелестят кроны деревьев. Жужжание различных насекомых, сливающееся в ошеломляющий, восхитительный гул. То, как моя грудь не сжимается при каждом вдохе, отсутствие городского загрязнения, готового украсть годы моей жизни. Я позволяю себе улыбнуться и поднимаю лицо к небу. Солнечные лучи виднеются то тут, то там, проникая в мою кожу теплой дымкой, которую, по-моему, я никогда раньше не чувствовала, но я…
ХРУСТ.
Я перестаю улыбаться.
Хруст-хруст.
Я оглядываюсь через плечо.
Кристен идет вперед, не обращая внимания на мой столь необходимый покой, его сапоги уничтожают каждое растение, ломают каждую веточку.
Я стискиваю зубы.
— Ты не мог бы быть громче?
— Вероятно мог бы.
— Это был риторический вопрос, — фыркаю я. Кристен догоняет меня и легонько толкает в плечо.
— Мне идти на цыпочках?
— Просто заткнись.
