Мораль ментального мага - Дарья Андреевна Кузнецова
— То стихия, от которой можно защититься! А то — давление на разум!
— Тебе что Цитрин на парах говорил? — поддержала Веля. — Практиковаться надо и учиться закрываться. Топаз вон не менталист, однако его не пришибло до потери самообладания. Значит, это возможно! А в нормальном состоянии Книжник на людей не бросается.
— Ладно, но… Исса, ты точно уверена, что тебе стоит с ним встречаться? — зашла кентаврида с другой стороны — Да, жаль, что люди пострадали, и он тоже. Но, может, оно и правда к лучшему? А ты сейчас опять его обнадёжишь. Если и правда влюбился, а не просто заинтересовался, это жестоко.
Веля бросила на подругу сердитый взгляд, но Исса с длинным вздохом признала:
— Ты права. И Топаз прав. Всё вроде бы разрешилось, пусть и вот так, и лучше к нему совсем не лезть. Только хуже сделаю.
Но сказать это было гораздо проще, чем сделать. До конца дня подруги самоотверженно отвлекали и развлекали Иссу, позже к этому благому делу привлекли и Морозня — он немного играл на гитаре, а Велица хорошо пела, так что эта пара могла принести умиротворение не только личным примером гармонии в отношениях, но и музыкой.
А потом пришла ночь и с ней вместе — мысли, от которых змея старательно отвлекалась весь вечер.
Цитрин Книжник. Чужой человек, к которому стоило относиться со спокойным равнодушием. Он гораздо старше, по собственному же признанию — прирождённый манипулятор, и не стоит проникаться к нему тёплыми чувствами. Уважать как преподавателя — определённо, можно даже немного восхищаться силой ментального дара и железной волей, позволяющей держать его под контролем. Исса практиковалась на факультативе совсем немного, но уже успела оценить, сколько усилий нужно приложить, чтобы развить этот талант даже немного, а уж дотянуться до такого уровня…
Если бы всё было так просто! Явление «Цитрин Книжник» для неё не исчерпывалось двумя гранями — хорошего преподавателя и талантливого мага.
Он любил и умел танцевать, и явно не научился этому вот прямо сейчас, чувствовалась богатая практика. Просто совпал с ней в этом интересе. В танцах, в любви к цветомагии. Даже, пожалуй, в самом стремлении к красоте — если можно назвать это качеством.
Мама всегда с весельем говорила, что при создании Иссы боги что-то напутали или были настроены на эксперименты, потому что ей досталась душа художника, нрав боевого мага и — ни капли творческого таланта. С Цитрином, если продолжать, у них вышла куда более жестокая шутка, потому что к характеру и склонностям художника они щедро сыпанули ментального дара.
Солнышко, так его называла Лазурна. Безумно странно — встретить кого-то ещё, кого зовут твоим домашним прозвищем. Гораздо более странно, чем тёзку. И ведь ему оно, кажется, шло больше! К улыбке, к лёгкому нраву — независимо от того, была ли это маска, да ко всему! Можно назвать огромное множество его черт, к которым это слово тоже подходило.
Он ухаживал, ничего не прося взамен. Дарил красоту и маленькие радости. Старался ничем не задеть. Наблюдал издалека. По совести, ей вообще не в чем было его упрекнуть! Не в слишком же порядочном поведении, правда? Да, очень хотелось списать на тонкую манипуляцию все эти шаги, но…
То, что случилось сегодня, перечеркнуло все эти подозрения. Как бы он себя ни вёл и чего бы ни добивался, он был искренен. Аметист сволочь, конечно, но он прав: это именно Исса сделала или сказала что-то такое, чего он не смог выдержать. Она не помнила, что думала и говорила в тот момент, но сейчас вспомнила, как Цитрин смотрел за мгновение до. Не до удара Топаза; до того, как на месте Солнышка оказался разъярённый до невменяемости ментальный маг.
Исса злилась на себя и испытывала к себе чувство, больше всего похожее на отвращение, смешанное со стыдом. За то, что обидела и не могла вспомнить чем. За то, что старательно отталкивала — а сама не могла перестать о нём думать. За то, что всё равно пойдёт завтра узнавать, как он себя чувствует, несмотря на то, что Айнур права: так нельзя.
За то, что из-за всего этого почти перестала видеться с Яманом — и не жалеет об этом.
Заснула девушка в слезах, и снился ей изящный серебряный дракон с янтарными гребнем и изнанкой крыла, кружащийся над корпусами университета. Хорошо, что сон вылетел из головы ещё до того, как она открыла глаза.
Глава 8. Неприятные последствия
Утром университет снова бурлил, и снова — из-за менталиста. Все уже знали о его срыве, а кто не знал — того просветили довольные возможностью товарищи, и даже тех, кто сплетнями не интересовался, поставили в известность. Болтали многое и разное, как обычно. К сожалению Иссы, во многих версиях трагедию Цитрина связывали именно с ней, и к девушке порой подходил кто-то из шапочных знакомых и интересовался — осторожно или прямо, в зависимости от нахальства, — правда ли, что поскандалил менталист именно с ней или из-за неё. Кое-кто даже не сдержался и прямо обвинил, что довела, что ведёт себя как собака на сене.
Вопросы не добавляли хорошего настроения, так что змея только угрюмо огрызалась, никому не отвечая прямо и изо всех сил стараясь ни на кого не срываться. Легче от этого не станет, слухи не прекратятся, и она только добавит им новой пищи. Но всё равно, если бы не подруги, пару раз могла не сдержаться.
Она не представляла, как переживёт сегодняшний учебный день. Вместе с раздражением накатывали усталость, почти отчаяние и горькое чувство вины.
На первую пару Исса шла с сильным внутренним напряжением, но одногруппники приятно удивили: все дружно делали вид, что ничего не случилось. На перемене Ло по секрету призналась, что парни успели частично поругаться, у пары едва не дошло до драки, но в итоге пришли к консенсусу: змею знают давно, подлости за ней никогда не замечали, а что там менталист учудил — это ещё разобраться надо. Кто-то проявил больше скепсиса и сомнений в качествах Иссы, но ссориться из-за такой ерунды со старостой посчитал глупым. Тем более все знали, что она помирилась с Яманом, и самой популярной была версия, что из-за этого менталист и вспылил.
Змея чудом не расплакалась от умиления и облегчения. Жизнь в очередной раз напомнила, что не так уж она плоха.
