Альфа. Путь исцеления - Полина Чупахина
— Всё в порядке, госпожа Динари, — его голос выдавал эмоции. Замешательство, сочувствие, нежность. Айлин их так не хватало.
— Да ничего не в порядке! Я действительно глупая федерантка, возомнившая себя достойной наследницей предков. Влюбилась так, что забыла о том, кто передо мной. Доверилась тебе, а взамен получила предательство. За что, Мален? Я ведь умоляла тебя не отправлять меня сюда! Ненавижу тебя! Слышишь? За твою трусость, за дурацкий фатализм. И что счёл меня настолько слабой, что выбросил, как сломанную игрушку!
— Я так и знал, что сопротивление оказалось сильнее. Не зря пришёл. Послушай, Лин, — он хотел получить её внимание, вновь подавить волю и выжечь воспоминания о себе навеки.
— Нет, это ты послушай, Мален Розенкройц! Я не забуду, разве что мой мозг разрушишь полностью. Но от банального гипноза, от твоего внушения я защищена. Тобой же, Мален. Помнишь, ты обещал, что прорастёшь во мне вопреки моей воле? У тебя получилось, и я благодарна за эту тяжкую радостную ношу и прекрасную защиту от некоторых способностей любимого мужчины, — она вновь коснулась ладонью живота. Да, Мален мог поступить жестоко и подло, но в попытку убить собственное дитя Айлин не верила.
Серый король стремительно побледнел. В его зелёных глазах расползалась тьма, а на лице отразилась паника.
— Ты ведь шутишь сейчас, Айлин Динари? — он знал правду, но хотел услышать, что ошибается. Однако девушка, которая смотрела с такой злостью, не лгала. И лучше бы она продолжала трясти его, хватая за рубашку, чем спокойно сидела, выразительно накрыв ладонью живот. В охранительном жесте, возникшем, должно быть, ещё у первой женщины, осознавшей, что внутри неё зародилась жизнь.
— Какие уж шутки, я ведь пыталась тебе сказать. Но ты оказался непреклонен в стремлении избавиться от меня. Хорошо, что целители пока не обнаружили беременность. Думаешь, они спросят согласие, прежде чем изъять ребёнка? Упустят шанс найти уязвимое место набившего им оскомину владыки Розенкройца?
— Раз ты так говоришь, то я поступил правильно, убрав тебя из замка. Мне всё труднее себя контролировать, я чуть не убил тебя той ночью. Случись это, уверен, безумие наступило бы раньше, — он присел на койку, Айлин замерла, но не отшатнулась. Позволила взять себя за руку. Его пальцы едва заметно дрожали, да, Мален не лгал — ему стало хуже.
— Ты не должен был блокировать мою память. Надо было сказать правду, — прошептала она, чувствуя, как внутри борются отчаяние и надежда.
— Как ты себе это представляешь, маленькая моя? Айлин, доброе утро, ты ночью чуть не умерла, потому что в самый неожиданный момент мой разум уступил манящему шёпоту тьмы, но не переживай, так будет не каждый раз? — он произнёс это с горькой усмешкой, но девушка была настроена решительно:
— Да, именно так и нужно было сказать. Я бы попросила Розу помочь с работой над сывороткой, провели тесты раньше. Мален, почему ты такой упрямый и отвергаешь саму идею помощи?
— Потому что для меня уже поздно. Я сойду с ума так быстро, что подданные даже не успеют заговор разработать. И меня убьют, ради общего блага. Михаил сделает это, он поклялся, а Пряце проследит.
— А что будет со мной? — целительница чувствовала, как слёзы жгут глаза, но не плакала.
— Я остался бы страшной легендой, которой пугают детей добропорядочные граждане Федерации. Ты не должна была помнить про наши отношения, — он правда всё продумал. Той ночью Пряце назвал чудом, что сработала регенерация. Мален списал это на гены Елены Киреевой. Ошибся. И старый лекарь точно знал, в чём причина быстрого восстановления Айлин. Однако не стал отговаривать правителя от решения заключить пакт с Федерацией на условии возвращения девушки. Наоборот, поддержал, назвав это взвешенным и взрослым решением.
«Я убью эту сволочь!» — пообещал мысленно Розенкройц. Прощать ложь он не собирался. Пряце Мерхольд ошибся, воспользовавшись тем, что Мален не хотел видеть, как гибнет единственная любимая женщина от его же рук. Он отпустил девушку, решив, пока не лишится рассудка, навещать её время от времени. Просто чтобы увидеть, убедиться, что она счастлива.
— Знаешь, с Церреры в наше общество принесли много легенд и историй. Есть одна, про чудовище, что оказалось проклятым мужчиной. Колдовство исчезло под действием любви. Конечно, это сказка, Мален. Ты — не чудовище, я — не волшебница. Но если бы я тебя не полюбила, то даже не задумалась о поиске решения для таких, как ты, проклятых моими талантливыми предками и Разломом. Я не обещаю сделать тебя обычным мужчиной, но твою тьму можно обуздать. Согласить, теперь у меня для этого на одну причину больше. Мне нельзя оставаться в полисе, но и Совет не выпустит из-под наблюдения. А если в королевство не попасть, не спровоцировав конфликт, то лучшим решением станет место, свободное от правил полисов. Находящееся достаточно далеко и в то же время, защищённое от обитателей диких земель. Ферма, принадлежащая моей семье, станет отличным местом, чтобы «восстановиться», после всех испытаний. Найди меня. И ещё, нужно придумать, как переместить лабораторию вместе с Розой на земли федерации. Возможно ли это в принципе. Если всё получится, мы вместе попытаемся взять под контроль это зло, — она не могла объяснить, как важно, чтобы он не сдавался. У них будет ребёнок.
— Ты не успокоишься, верно, Айлин Динари? — Розенкройц притянул девушку в объятия, глубоко вдыхая запах её волос. Такой знакомый и ставший родным. — Будешь поступать по-своему, заходя на цель со всех сторон, пока не нащупаешь брешь? — Мален боялся потерять контроль, причинить ей снова вред. И пугала мысль, что через определённое время он станет отцом крошечного существа, наделённого его искорёженными генами. Их общий ребёнок. Елена Киреева должна была бы кусать камни от такого нарушения её принципа генетической чистоты.
— Ты меня похитил, заставил лечить солдат, соблазнил, предал. Да, Мален, я не успокоюсь, потому что, если бы я могла это сделать, мы даже не познакомились. И жизнь каждого шла своим чередом. В этом случае искренне жаль Розу, прозябающую в одиночестве.
— Да, твоей подружке пришлось бы долго ждать подходящего человека. Милая, мне пора. За тобой сейчас хорошо присматривают.
— Ты вернёшься? — разжать руки, отпустить его, оказалось сложно. Но целительница сделала усилие, холодея от ужаса при мысли, что он больше не появится.
— Обещаю. Всё, что я сказал тогда в палате — правда. Я люблю тебя, но боюсь погубить.
Их поцелуй получился горько-солёным из-за слёз. Айлин старалась не плакать, но выходило плохо.
— Лучше сдержи обещание. Иначе я скажу твоему сыну,
