Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь (СИ) - Жнец Анна
Лица советников пошли багровыми пятнами. У некоторых из них от возмущения задрожали щеки, у других от гнева раздулись ноздри. Кто-то в ярости сжал кулаки.
Отбросив одеяло, я поднялась с кровати. К сожалению, не так изящно, как мне бы того хотелось: все-таки, чтобы встать, пришлось сначала перелезть через Марамира. Тот мимолетно коснулся моей руки.
Белья на мне не было, благо, длинная юбка прикрывала непотребство. Стоило оказаться на ногах, и вниз по бедрам потекло остывшее семя.
— Если хотите знать, никто меня не насиловал. В эту постель я легла добровольно и с огромным удовольствием провела время в обществе мужчин, которых люблю. Да, люблю. Двоих. И занималась с ними любовью. С обоими.
Советники тряслись в осуждении. К одному из них я подошла вплотную и выдохнула прямо в лицо:
— Завидуйте. Вам такое не светит.
Растолкав моралистов плечами, я с трудом пробилась в коридор и уже оттуда добавила:
— Я сама затащила принцев в постель. Это скорее я их изнасиловала, а не они меня.
С гордо поднятой головой я медленно двинулась к лестнице, демонстративно покачивая бедрами и спиной чувствуя кинжалы чужих взглядов.
Ну держись, Галя. Тебя ждет серьезный разговор.
Этот мандариновый гаденыш по обыкновению зашился в своем кабинете, окружив себя магическим хламом. Я распахнула дверь с такой силой, что на стене, должно быть, осталась вмятина от ее металлической ручки. От мощи удара с полки ближайшего шкафа мне под ноги с грохотом свалился какой-то древний фолиант. На остальных полках задрожали и зазвенели стеклянные артефакты.
Дорогой дядюшка вскинул голову.
Он сидел за столом, изо всех сил изображая бурную бумажную деятельность. Какой, однако, занятой эльф! Ну прямо важный чиновник, погребенный под документами. В одной руке — писчее перо, в другой — вполне современная на вид чернильная печать. Взгляд настороженный, в плечах — напряжение. Явно же понимает, почему я в таком лютом бешенстве.
— Варна? Что с тобой? — любимый дядюшка притворился удивленным, даже отложил в сторону гусиное перо и встал со стула. — Почему ты в таком виде?
Видок у меня и правда был тот еще. После близости с принцами я не переоделась, не умылась, не пригладила волосы, а сразу побежала воздавать обидчику по заслугам. В кабинет к Сандарину я ворвалась растрепанная, в мятом платье, со следами спермы на лице и бедрах.
Заметив засохшую корку семени на моей щеке, Галя поморщился. Его глаза потемнели. Губы поджались.
— Ты шла так через весь замок? — спросил он низким, дрожащим от гнева голосом.
— Шла, — мои губы сами собой растянулись в широком и злом оскале. — Так и шла. Через весь замок. Поднялась из постели принцев и побежала к тебе.
Я выхватила из руки Сандарина чернильный штамп и впечатала ему прямо в лоб, оставив над бровями жирный фиолетовый оттиск. От неожиданности и силы удара колдун пошатнулся и свалился обратно на стул. Его голубые глаза округлились и захлопали часто-часто.
— Варна? — прохрипел он. — За что?
— А ты не знаешь? Ну ты и мразь, Твоя Светлость.
Галя глубоко вздохнул. Сидя за столом, он переплел пальцы и попытался вернуть себе достойный, невозмутимый вид, но на его лбу красовался яркий чернильный след от печати. Точно под цвет его камзола.
— Я не понимаю, что тебя разъярило. В чем моя вина?
Поглядите-ка на этого актера! Он не понимает!
Лицедей из Сандарина получился бы чудесный. Удивление и растерянность он сыграл мастерски. И я бы поверила его искреннему взгляду, в котором во всю плескалось недоумение, если бы не знала этого прохвоста так хорошо.
— Ты нас подставил. Меня и принцев. Натравил на нас независимых королевских советников. Они ворвались к нам в спальню прямо в разгар постельных утех. По твоей указке.
Галя облизал губы и постучал пальцами по столу. Его взгляд в очередной раз скользнул по моему грязному, жеваному платью и задержался в районе бедер. Присмотревшись, я заметила на ткани небольшое пятно — подарок Марамира. Этим утром братья одарили меня даже слишком щедро.
— Кто же виноват, что ты встала на скользкую дорожку разврата? — Играя желваками, Галя вышел из-за стола и обратил свой взор в окно. — Но это не я сдал тебя королевским советникам. Клянусь. Я тут ни при чем.
— За дуру меня держишь? — скрестила я руки на груди. — Кому еще это было надо? Ты, дядюшка, главный и единственный подозреваемый.
— Не называй меня дядей. Я тебе не дядя, — огрызнулся Сандарин. По мне полоснул его хмурый взгляд. — Думай, что хочешь, но я не какой-нибудь подонок. — Он помолчал немного, разглядывая что-то во внутреннем дворе замка. — Эти щенки, наверное, всю вину свалили на тебя. Такие еще слишком зелены, чтобы брать на себя ответственность.
Я ухмыльнулась, не торопясь его разубеждать, — слишком много чести.
Заложив руки за спину и задумчиво глядя в окно, Сандарин продолжил:
— Кто бы ни сотворил с вами эту подлость, теперь ты в очень щекотливом положении. Твоей репутации конец. Даже не надейся, что эти избалованные юнцы, родившиеся с золотой ложкой во рту, очистят твое имя замужеством. Никому не нужна обесчещенная девка.
Теперь он смотрел на меня, прямо мне в глаза.
— Никому не нужна, кроме меня. Я готов взять тебя под свое крыло, Варна. Мне плевать на слухи и пересуды. Я быстро заткну болтливые рты. Если надо, вырву языки сплетников с корнем. Стань моей женой, и никто не посмотрит на тебя косо, никто не скажет в твой адрес дурного слова. Побоятся.
В ожидании моего ответа Сандарин замер и, кажется, перестал дышать. Я видела, что под маской холодного спокойствия он напряжен до предела.
Молчание затянулось, и Галя снова завел свою шарманку.
— Ты не нужна им, пойми. Они просто хотели вкусить женских ласк. Познать запретное. А ты так щедро и легкомысленно предложила им себя. — Он сжал кулаки. — Венценосный папаша найдет способ отмазать своих выродков, а ты уже не отмоешься. В любом обществе во все времена требования к женской чести были более строгими, чем к мужской. Увы. Хочешь стать изгоем? Хочешь всю жизнь прожить одна, без семьи, без детей, без мужа? — Галя подошел и взял меня за руки. — Будь моей, Варна. Отдайся мне так, как ты отдалась им. Прими мою помощь и мое покровительство. Поверь, ты не пожалеешь.
Галя был так серьезен, так напорист, так красноречив, но, глядя на чернильный оттиск печати на его лбу, я заливисто рассмеялась.
— Дядя, ты играешь грязно. Мне это не нравится. Я не люблю, когда меня обманывают. Когда мне нагло лгут в лицо. Когда мной пытаются манипулировать.
Я оттолкнула Сандарина от себя.
Разозлившись, он обрушил кулак на стол. Баночка с чернилами подскочила и завалилась набок — по документам растеклась жирная фиолетовая лужа.
— Если ты мне не веришь, — Галя рванул на себя выдвижной ящик стола. — Если не веришь, что я непричастен ко всей этой ситуации… — На испорченные бумаги с глухим стуком лег пузырек из синего непрозрачного стекла. — Вот эликсир правды. Проверь. Я выпью, а ты задашь мне вопрос. Я не смогу солгать.
Глаза колдуна сверкали.
Я наклонила голову к плечу.
— Даже так?
— Я люблю тебя, Варна. Проверь меня.
Он потянулся к бутылочке с зельем, но я опередила его и быстро, одним глотком осушила сосуд до дна.
Слизав с губ остатки жидкости, я громко и четко произнесла в тишине рабочего кабинета, прямо в лицо опешившего мага:
— Я, Варна Лиадони, только что выпила эликсир правды, а значит, не смогу соврать. Каждое мое слово будет чистой правдой, иначе мои уста не разомкнутся, и ни один звук не вырвется из моего горла. Итак, проверим? Я Варна Лиадони, и я… розовый бегемот в балетной пачке. Я зеленая принцесса орков, правительница кровожадных единорогов-мутантов. Я королева пчел. И вообще не женщина, а переодетый мужчина.
Выгнув бровь, я насмешливо посмотрела на Сандарина:
— Хороший эликсир правды, да, дядюшка?
___
Дорогие читатели!
С наступающим! Счастья, здоровья, благополучия, спокойствия и добра) Спасибо за то, что вы со мной)
