Избранная для северного дракона (СИ) - Илана Васина
Срываю прочь промокшую одежду. Игнорирую смешные попытки мне сопротивляться.
Зачем стесняться, глупышка?
Я ведь не вижу тебя! Старушечье тело — это не ты.
И вдруг ирэя со злостью бросает:
— Я н-не Д-дариника!
— Что ты несешь! — пытаюсь ее вразумить, а у самого сердце долбится об ребра, как бешеное. Потому что понимаю: она не врет. И все, что говорит дальше, — тоже правда.
— М-мою душу п-перенесли из другого мира в тело твоей невесты, — выговаривает сердито. — Я не Д-нариника, а В-вероника. Так что можешь и дальше звать меня Никой. А м-можешь никак не звать, если решишь… Ладно. Н-неважно.
— Что за смертник это сотворил? — рычу. — И какого кхара он к тебе полез…
Вопросы сыпятся из меня один за другим. Стоит мне умолкнуть, как она начинает торопливо, сбивчиво объяснять, видно, успев испугаться то ли моего тона, то ли собственной честности.
— Д-дариус хотел поменять нас с Дариникой местами на время, но не успел вернуть обратно. Я с-слишком быстро стала твоей ирэей. Он сказал, такова была воля Трехликого. Еще сказал, что я и есть твоя истинная, которая повидала другие миры…
Ника говорит, говорит, говорит.
О том, как она терялась в происходящем и боялась ошибиться. Как скучала по дому. Как удивлялась магии и странным дворцовым традициям. Как впервые увидела дракона. Как в ней проснулась магия при мысли обо мне.
Утыкаюсь носом в теплую макушку, снова вдыхаю родной аромат — и все внутри вибрирует от счастья и дикой благодарности за то, что она рядом.
Прижимаю ее к себе крепче.
Непостижима порою воля Трехликого, но этот ход с обменом мне прекрасно понятен.
Малышка никогда меня не предавала.
И то хорошее, что я в ней увидел, — настоящее.
Не фальшь.
С ней можно начать с нуля, а не с жирного минуса.
Это значит, настало время сдернуть с нее уродливую оболочку.
*****
Ника
Когда я начала откровенничать, то ужасно злилась. Мне было все равно, что он подумает. Хотелось лишь уязвить и оттолкнуть, а теперь…
Спереди полыхает костер, сзади обволакивает жар его тела. Чем дольше говорю, тем больше меня отпускает злость. Острые эмоции сглаживаются, тают, будто льдинки на солнце, оставляя вместо себя мягкую, ленивую истому.
— Ты же не злишься на Дариуса? — уточняю, когда поток моих признаний подходит к концу.
— Он увидит мою реакцию при личной встрече, — отрезает принц.
Не вижу его лица, но в голосе слышатся жесткие интонации, и я вздыхаю:
— Не злись на него, пожалуйста! Маг предан тебе от макушки до кончиков пальцев. Если бы не он, я бы так и жила в своем мире, и мы бы никогда не встретились.
При одной мысли об этом под ложечкой тоскливо сосет.
— Знаю. Но лгать мне недопустимо.
— Дариус всего лишь…
— Тш-ш, — ко мне на губы ложится его указательный палец. — Только ты и я. Другим здесь не место.
Я замолкаю под веселое потрескивание огня. Вместе с теплом грудь заполняет необычайное чувство защищенности. Казалось бы, меня только что насильно раздел мужчина, а теперь прижимает к себе совершенно голую. Тут бы впору паниковать, нервничать, а вместо этого… Мне спокойно.
Понимаю, наконец, то, что давно дошло до подсознания: Йемрен всего лишь пытается меня согреть. Естественно. Разве может мужчина в расцвете сил позариться на мою нынешнюю оболочку? В конечном итоге мне невероятно повезло, что я застряла в теле старухи. Эта мысль помогает окончательно успокоиться. Чуть поерзав, уютнее устраиваюсь в горячем кольце его рук. Будь я кошкой, уже вовсю урчала бы тихим моторчиком.
Видно, ощутив, как обмякли мои мышцы, принц отпускает кисти, обхватывает меня за талию и, склонившись к уху, бархатным голосом сообщает:
— Пора снимать морок, ирэя.
— Снимай, раз пора, — сонно шамкаю, прижавшись к его груди.
Не успеваю сообразить, что происходит, — расслабилась знатно, и бдительность притупилась! — как он шепчет мне в ухо непроходимую абракадабру.
Глава 39
Его шепот отдается едва заметной вибрацией по всему телу. Полудрему сметает нехорошее предчувствие… Что за ерунда со мной происходит?
Вытягиваю перед собой руку и в свете огненных всполохов рассматриваю тонкие пальцы, упругую, девичью кожу, изящные, овальные ноготки с розовыми лунками. Последний раз при взгляде на свою кисть я вспоминала пучок засохших пастернаков.
До уставшего мозга вдруг доходит: вот теперь я по-настоящему обнажена, и нахожусь при этом во власти полураздетого мужчины, в которого по уши влюблена. Он, словно пользуясь моей задумчивостью, заправляет мне за ушко длинные платиновые локоны и с нежностью прижимается губами к чувствительной коже на висках, своим легким прикосновением разгоняя жаркие волны по всему телу.
Резко отдернувшись от горячих губ, сжимаюсь в креветку и срывающимся голосом умоляю:
— Заколдуй меня обратно!
— Обратно — это куда? — посмеивается Йемрен.
— В старуху!
— Я не маг, — принц покачивает головой. — Мой максимум — снять морок со своей истинной.
— Тогда дай платье! — пищу пойманной мышью.
— Оно не высохло.
— Можно мокрое!
— Чего ты боишься, ирэя? — заводится вдруг дракон. — Я не беру женщин против воли.
О том, что против воли меня брать не придется, я благоразумно молчу. Только выдавливаю из себя жалобное:
— Пожалуйста, дай мне платье.
Дракон нехотя поднимается, и моя спина сразу сиротливо мерзнет, открывшись сквозняку, а в пятую точку, опущенную на камень, вгрызается холод. Сижу, напряженная, как пружина, обхватываю прижатые к груди колени, пока принц не возвращается к костру с котомкой, что всю дорогу болталась у него за плечами.
Едва удерживаюсь, чтобы не завыть. Зачем мне котомка, когда я просила платье?! Этим кусочком ткани, — наверняка, мокрым! — удастся лишь мягкое место прикрыть, да и то не полностью! Йемрен присаживается на корточки в полуметре от меня. Протягивает мне мокрое платье, которое я не сразу заметила за котомкой, и бросает:
— Я кое-что собрал нам в дорогу.
На этой фразе его взгляд сталкивается с моим, а потом скользит вниз, обжигая плечи и зону декольте. От откровенного мужского внимания в груди разгорается пожар. И приятно, и неловко — как эти чувства могут уживаться рядом? Оборачиваюсь поскорее платьем, как банным полотенцем, только мокрым и холодным. Брр.
Мгновенно задубев, вскипаю на дракона:
— Не смотри на меня!
В ответ раздается спокойное, но жесткое:
— Еще раз прикажешь мне — и забудешь про платья
