Академия Весны - Ксюша Левина
Они молчат практически всю дорогу. Отец интересуется делами в учебе, морщится при упоминании отработки, ухмыляется, когда Рейв сообщает, что Шеннен Блан заинтересована в помолвке.
– А ты?
– Мне без разницы. Она обещала сообщить о своем выборе, но пока молчит. Я не тороплю.
Ну конечно! Он только теперь понимает, что и вовсе забыл о Шеннен Блан и ее обещании подойти и узнать, что он решил, она же так и не подошла. Когда вообще это было? До поцелуя или после? По правилам он должен был опередить Шеннен и предложить женитьбу сам, не дожидаясь от нее новой инициативы. Должно быть, она ждет, пока он тут решает проблемы Брайт Масон. Чертов поцелуй стал именем собственным, обозначив целое исключительное событие, и в голове всегда нарочито выделялся с большой буквы. Курсивом. Подчеркнуто. Поцелуй.
– Поторопи, – сухо советует отец. Они останавливаются перед причалом и смотрят на ровный ряд белых лодчонок с парусами, даже яхтами язык не поворачивается их назвать. – Эти шлюпки – всё, что предлагает Академия? – усмехается отец. – Идем.
Рейву кажется, что его в спину подталкивает чья‐то рука. Они спускаются на борт, садятся друг напротив друга, смотрят друг другу в глаза, будто оба знают, что будет дальше.
– Отец? – медленно настороженно тянет Рейв.
Щелк. На его руках смыкаются серебряные браслеты. Парус складывается и падает. Лодка трогается с места безо всяких посторонних вмешательств. С каких пор отец так умеет?
– А это зачем? – Рейв чувствует, что заблокированная магия сделала его совершенно беспомощным. Никогда бы Рейв не подумал, что человек может себя так чувствовать, когда лишен сил. Он просто шутит? Сейчас посмеется и скажет, что это новые образцы браслетов для заключенных?
– Чтобы не создавать никому лишних проблем, – тянет Стерн. Он упирается локтями в колени, переплетает пальцы, склоняет голову набок.
Сердце Рейва бешено бьется, будто перед ним мифический кракен, а не родной отец. Папа. Папочка. Папуля – звучит в голове издевательским тоном.
– Позволь перед актом экзекуции, – начинает Рейв, чувствуя, как язык прилипает к небу, – задать один вопрос.
Отец медленно кивает.
– Бэли Теран?
Стерн смеется и качает головой.
– Ты так глуп, Рейв, что мне даже стыдно, ведь передо мной плоть от плоти моей, а не безродный щенок. – Кажется, у отца тоже пересохло во рту, потому что голос скрипит, как наждак.
Страх становится липким, мерзким. И обреченным, что самое страшное. Потому что Рейв очень четко осознаёт: ничего он с этим не поделает. Чего бояться, если выхода нет? Он уже на лодке, уже далеко от берега. Уже лишен магии.
Щелк. Парус, лежащий на дне лодки, ссыхается и осыпается трухой, будто от воздействия невидимого пламени. Как интересно.
– Ты меня разочаровал, – спокойно сообщает отец.
Рейву впервые становится страшно во время разговора с ним. Кажется, что всю жизнь Рейв все делал правильно, так, как было предначертано Стерном Хейзом, и вот теперь оступился.
– Понятно, – кивает Рейв, мысленно выкалывая глаза Бэли Теран.
– Почему ты не пришел ко мне сразу?
– О чем ты? – А вот это уже интересно. Может, дело не в сплетнях?
– Почему не пришел и не сказал: «Отец, девчонка обманом связала нас чарами Фиама. Я просто не знаю, как избавиться от этого, ведь я настолько туп, что позволил ей это!»
Вот оно что… Рейв молчит и даже улыбается. Он должен был догадаться, что новость не останется секретом для мэра Бовале, хитрейшего человека из всех известных Рейву. Наверняка такие штуки не проходят бесследно. Глупо было даже надеяться на это.
– Или никакого обмана не было? – продолжает отец. – Ты, быть может, сам этого хотел?
– Отец…
– Мол-чать! – Удар прилетает практически сразу. Обжигает щеку, отдается болью в затылке. – Как вы вообще провернули такое без проводника, а? Как вас не сожгло к чертям вместе с библиотекой, так, кажется? Библиотека? В ней ты теперь убираешься, как поганая прислуга?
Все тело простреливает так, что Рейв слепнет и чувствует, как заложило на секунду уши. Все так просто, особенно если противник закован в браслеты. Рейв заваливается назад, снасти больно впиваются в спину, а голова ударяется о борт.
– Соври мне, что это все ради контроля. – Отец нависает над ним, сжимает подбородок пальцами. Стерн смотрит сыну в глаза так пристально, что от напряжения все его тело начинает подрагивать. – Ну… – В его глазах надежда. – Скажи. Что это. Чтобы контролировать. Ее. Чтобы мы держали ее отца в кулаке и его тварь-дочурка не подохла раньше времени. – Стерн изучает лицо сына с любопытством, будто надеется, что, если хорошо постараться, можно будет прочесть его мысли. – Говори.
Не скажет. Рейв вообще не любит лгать.
– Будешь молчать?
Молчит, только плотнее сжимает губы.
– Всегда был упрямым. Ты хоть понимаешь, какое место тебе уготовано в новом мире? – Крик разносится над океаном так, что Рейв не может не вздрогнуть. Маленькая победа отца. И снова удар.
Рейв еле слышно мычит и сжимает виски подрагивающими пальцами. К удару физическому добавился ментальный.
– Ты, мальчишка, как мог оказаться настолько слаб? Как мог оказаться таким сопляком? – плюется ядом отец. Удар. На этот раз Стерн не использует руки, боль пронзает мозги, будто оплавляя их. Рейву кажется, что он больше не выдержит. Из носа тонкой струйкой бежит горячая кровь, пачкает губы. – Надеюсь, увидев твою слабость… дети Ордена сами вправят мозги своему вожаку… или займут его место. – Голос отца такой ледяной, что Рейв его не узнаёт. – Мне жаль. Искренне. Я поставил на тебя все.
Тело мелко сотрясается, невероятно хочется пить. В висках стучит. Невыносимые ощущения. Отец поднимает руку, и Рейв ожидает нового удара, после которого сознание наконец просто сдастся. Где‐то вдали слышится пронзительное пение, тоскливое, очень знакомое даже не ушам, а самой душе. В груди начинает колотиться, как мотор, сердце и жарко греет незнакомое до того зерно надежды и нежности. Стерн отворачивается, смотрит туда, откуда звучала песнь сирены. Усмехается.
– Твоя девка, кажется, тут. Познакомишь нас? – Отец склоняется к сыну. – Неужели почувствовала опасность и вышла из дома в комендантский час?.. Когда на улицах Бовале дети Ордена? Где твои друзья, сынок? Уже ищут ее?
Рейв старается даже не моргать, чтобы не провоцировать вошедшего в раж родителя.
– Ну, раз она уже спешит на помощь… – Он разводит руками. – Увидимся через
