Королева Лис - Морган Даяна

Лунас напряженно разглядывал этюд одиннадцатилетней давности. Он прекрасно помнил тот день – они отмечали юбилей матери. Ей исполнилось всего тридцать лет. Парень сомневался, стоит ли касаться изображения, поблескивающего легким золотым напылением. «Паутинки», как их называли в быту, переносили коснувшегося их в момент прошлого, запечатленный ара́ниями – алхимическими устройствами, похожими на пауков. Лунас шумно вздохнул и все же приложил ладонь к изображению, почувствовав шершавость тенет, прежде чем его сознание перенеслось.

Рядом с фамильным поместьем под согревающим солнцем стояло семейство из четырех человек, улыбающееся и счастливое. Отец с густой копной каштановых волос, вьющихся на концах, и симпатичной бородкой улыбался, а его серебристо-серые глаза, как у дочери, искрились радостью. Лунас чувствовал терпкий запах новых кожаных штанов, в которых щеголял отец, и щурился от его белой рубашки, украшенной на рукавах вышивкой семейного герба дома Семперов – золотого феникса, распахнувшего крылья. Вермон был совершенно не похож на потрепанного жизнью мужчину, которого сейчас Лунас привык изредка встречать в их особняке. Только символ солнца все годы неизменно висел на шее отца. На его плече сидела маленькая Лиар в молочном кружевном платье, как у Элианы, с роскошной золотой птицей на юбках. Лунас остановил взгляд на маме, которую держал за руку. Он всем нутром ощущал ласку и нежность прикосновения женщины, обладавшей уникальной красотой, которую не могло в полной мере передать ни одно изображение. Она стояла слева от мужа и буквально излучала уют и тепло. Ее пышные светлые волосы походили на мягкий солнечный свет, а в аквамариновых глазах смешались голубое небо и зеленоватое море. Лунас гордился, что унаследовал этот цвет.

Действие «погружения» закончилось. Юноша проморгался, возвращаясь в сумрачный зал из ясного дня. Песчинки времени в старинных часах над камином гостиной стремительно осыпались, будто тающий мираж. Утягивая за собой мантию закатного света, солнце скрылось за грозными горными вершинами, припорошенными снегом. Лунас яростно надавил на паутинку. Она отозвалась, и он опять оказался рядом с матерью.

И вновь счастливый момент сменился реальностью. Напряжение скопилось на кончиках музыкальных пальцев Лунаса, когда он, наконец, очнулся от дурмана: к опасному погружению быстро привыкаешь. Часто безумцы застревали в своих воспоминаниях, теряя счет времени, не питаясь и не заботясь о сне. Заканчивалось это всегда печально.

Лунас еще раз посмотрел на паутинку. Он сильно завидовал мальчику на изображении, который тогда еще не подозревал, что всего через несколько месяцев случится ужасная трагедия. Сердце шамадорца сжалось от боли, и он машинально тряхнул головой, пытаясь отогнать чувство вины из-за того, что обидел Лиар. Он понял, что вел себя по-хамски, и решил завтра же извиниться и вернуть паутинку. Подобрав осыпавшиеся внутренности теллейского аппарата, оставленного сестрой, Лунас отправился в свою комнату. У него появился план.

Глава 12. Место преступления

– Я не вижу ничего дальше вытянутой руки! – сокрушался Феликс, пытаясь оглядеться. – Надо подойти ближе.

В этот день так и не рассвело. Густой и белый, как молоко, туман стелился по поляне, через которую пробирались друзья, укрытые куполом невидимости.

– Мы и так дышим им в спину, могут заметить, – одернула его Айсин. – Будем держать дистанцию.

Дождь моросил, отчего воздух превратился в непроглядную серость, взбаламученную ветром, будто ил в воде.

– Надо было захватить сэндвичи, – простонал Фел.

– Тише, – зашипела Айси. – Кажется, я слышу голоса. Думаю, мы почти на месте.

Промозглый туман, коварный, меняющий звуки, расстояния и очертания предметов, внезапно раскрыл свои влажные объятия. На вымершей пустоши, устланной травой цвета ржавчины, увядающей и гниющей, расположилась деревня, напоминающая спящее чудище. В ее центре покосилась, будто обугленный огарок, статуя старика, сгорбленного от тяжести прожитых лет и опирающегося на посох. Каменное лицо, покрытое сетью трещин, смотрело вперед с горечью мудрости, а по ногам поднимались серый лишайник и ползучие дикие розы.

– Это что, настоящий янтарь? – тихо спросил Феликс почти в ухо Айсин, едва не присвистнув.

На левой руке статуи блестело кольцо из почерневшего от сырости серебра с огромным овальным минералом, в котором будто проявилась фотография осеннего листопада.

Даже в сером промозглом мире янтарь ловил невидимые лучи бледного солнца и вспыхивал золотыми бликами.

– Похоже на то, – кивнула Айсин, пораженная размером драгоценного камня, который наверняка стоил целое состояние. Но, несмотря на царившую вокруг разруху, его все равно никто не забрал. Вокруг статуи теснились хижины с пробитыми дерновыми крышами и дырявыми стенами, поросшими пушистым зеленым мхом. За непрошенными гостями вместе с каменным стариком следили десятки пустых и темных оконных глазниц.

Айси и Фел огляделись и, никого не заметив, стали пробираться ближе к центру поселения. Айсин точно не знала, что именно они ищут, но напутствие Нарины подгоняло ее к чертогу, напоминающему длинный дом викингов. Его стены сохранили вековые шрамы от копоти и разрядов энергии, которые, возможно, были оставлены магией.

– Леме́р, гоните сюда вашу мерзкую псину. Кажется, тут что-то есть.

Голос, раздавшийся слева, заставил друзей дернуться в сторону и нырнуть за ближайшие кусты. Айси случайно задела локтем ветку, накренившуюся от тяжести маленьких яблок. Фел же едва не поскользнулся на гнилых плодах, источавших хмельной запах сидра. Друзья притихли и наблюдали за двумя силуэтами, появившимися из пелены тумана. Первый, низкорослый, плотный мужчина с небольшим пузом, потеющий даже в утренней прохладе, с редеющими черными волосами, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Второй, светловолосый, сутулясь, вышел из дальней хижины, пригнувшись, чтобы не удариться головой. Вслед за ним показалась собака, от одного взгляда на которую пробирал ужас. Нарина Опирум предупреждала об их устрашающем виде, но Айсин не ожидала, что охотничьи псы Дар-Инспекции выглядят как доберманы-мутанты без глаз и с первыми признаками разложения.

– Дельа́до, это всего лишь пес. Какая же в нем мерзость? – утомленный взгляд из-под дугообразных широких бровей обратился к первому мужчине, а тощие руки непринужденно потрепали собаку по голове.

– Алхимики не используют магию… тем более, это непотребное некромантическое уродство от Тумматов, – фыркнул Дельадо с отвращением, когда представитель Дар-Инспекции приблизился.

– Вас послушать, так можно уловить триквертические мотивы. Неужели вы и правда верите, что маги покинуты СоЗдателем за величайший грех – магию? – Лемер откровенно насмехался над собеседником, улыбка его походила на оскал, а орлиный нос на худом лице стал занимать еще больше места.

– Я не ненавижу магов, если вы на это намекаете, инспектор Моро́н, – нехотя отозвался алхимик. – Делайте уже, что должны. И побыстрее, пожалуйста. Не хотелось бы столкнуться опять с этой Опирум. Не иначе как попытается всучить бумажку, подписанную королевой.

– Насколько я уведомлен, рэва Опирум отстранена от этого дела по приказу Ордена. По их же приказу здесь и Дар-Инспекция. Королева не сможет нам перечить. – Морон перестал ухмыляться и, присев на корточки, начал снимать ошейник с собаки.

– Королева – нет, но это не помешает Опирум вмешаться. Ведь на ее территории произошла такая катастрофа! А мы ее предупреждали! – возмущался Дельадо, покрываясь пятнами и плюясь слюной. – Предупреждали, что Семпер, однажды предавший сообщество алхимиков, не сможет нормально исполнять свои обязанности.

– Не смешите меня, Ама́р. Вот уж сомневаюсь, что женитьба на волшебнице сделала из Семпера худшего алхимика. Наверняка произошло нечто неординарное.

Амар Дельадо[7] опять скривился и негодующе замолчал, всем видом показывая, что подобную чушь мог смолоть только маг. Пес же, выпущенный из оков нейтрализующего обоняние ошейника, огляделся своими пустыми колодцами и втянул воздух черным потрескавшимся носом. Он низко опустил голову, принюхался еще раз и медленно развернулся к землянам. Айси практически ощутила, как отсутствующий взгляд собаки впился в нее. Басовое ворчание вырвалось из горла пса с клубком горячего воздуха, и он целеустремленно направился к ним.