Их любимая игрушка (СИ) - Анна Хрустальная
— Ноэл давно не в этом мире. А здесь я по нескольким причинам и не только из-за тебя одной. Хотя, да, ты самая главная причина. Тут уж ни с чем не поспоришь.
— Но ты ведь мне обо всём расскажешь? Иначе… я точно сойду с ума от любопытства. Или решу, что ты мне попросту морочишь голову. И не думай, будто я позволю тебе делать это и дальше.
Его ответный белозубый оскал, почти как у сытого хищника, мне совершенно не понравился. Но тут я действительно ничего не могла поделать. Передо мной возлежал во всей своей первозданной красе один из древних Иных, чьи возможности и силы находились за пределами понимания любого смертного и даже за гранью понимания некоторых ар-серейцев. Ему ничего не стоило убить себе подобного буквально голыми руками, а уж про людей можно вообще ничего не говорить.
— Какой же ты ещё в сущности несмышленый ребёнок, Алана. Но, как ни странно, этим ты мне сейчас и нравишься. А то, как ты росла на моих глазах, как менялась и как радовалась каждому моему приходу… Даже как-то горько от мыслей, насколько быстро пролетело это время, и что теперь всё будет иначе. Не так, как прежде…
— Это всё, конечно, замечательно. Но в том-то и проблема, я ничего из всего этого не помню! Ты отобрал у меня эти воспоминания, если они, конечно, существовали или где-то ещё существуют.
— Но ты же не можешь не признать того факта, что ты ко мне что-то испытываешь? И оно отнюдь не навязано кем-то со стороны.
Лиан вдруг приподнял до этого безучастно лежавшую на его голом бедре правую руку и обхватил моё лицо за щеку и скулу, нежно проведя большим пальцем по моим всё ещё припухшим и слегка пульсирующим от его жадных поцелуев (и не только поцелуев) губам. И, конечно же, заглядывая в мои глаза почти впритык. Отчего у меня невольно спёрло дыхание и взволнованно забилось в груди сердце, будто маленькая птичка в бережных руках птицелова.
И тут тоже было сложно не признать правоту Иного. Я действительно испытывала от его близости очень сильные и глубокие эмоции. Причём по ощущениям они казались именно детскими и от того настолько родными и особенными. Разве что теперь они начинали деформироваться под воздействием моего нынешнего возраста, жизненного опыта и всех испытанных за последнее время новых потрясений.
— Тогда зачем ты это всё отобрал и спрятал от меня? Только из-за страха, что я тебя выдам?
— Я не мог рисковать и тем более тобой. Я и без того, можно сказать, перегнул палку, когда решился на это. Но тянуть дальше было бы ещё опасней.
— Я всё равно ничего не понимаю! Ты же всё равно сейчас один! Или у тебя есть тайные сообщники? А я? Кто я такая и в чём суть всей этой… безумной конспирологии?
— Не то, чтобы я совсем уж один, но есть вещи, о которых лучше не распространяться именно сейчас. О них не догадываются даже сами ар-серейцы, как и о том, что их самый опасный враг — жив здоров и лежит прямо передо мной.
— Если ты мне ничего сейчас не расскажешь, то я… Я! Я тебя укушу! Ударю! Не знаю! Придумаю что-нибудь… потом!
Лиан снова рассмеялся и в этот раз притянул меня к себе властным движением руки, заставив ненадолго притихнуть под головокружительным прессингом своей обволакивающей близости и пронизывающего насквозь взгляда бирюзово- голубых глаз.
— Тебе уже говорили, что ты, якобы, потомок из древнейшего человеческого племени «амазонок». Или, как они сами себя именовали — Меоты, в честь когда-то существовавшего на теперь уже юго-западной территории России озера Меотида. Разве что, в отличие от большинства других человеческих рас и племён, они были не совсем людьми. Недаром их называли предками самих Атлантов.
— А кто тогда такие Атланты? Неужели вы? Ар-серейцы?
— Или так называемые «Боги», сошедшие на Землю, чтобы воссоздать по своему подобию более уязвимых, смертных и быстро стареющих людей. Грубо говоря, рабов. Вот только сами боги не смогли найти между собой единого согласия. В поисках подходящих для нашей жизни планет для их дальнейшего захвата и колонизации, мы не учитывали того факта, что любой космический объект — прежде всего отдельный живой организм, со своей обособленной экосистемой, магнитным полем и нечто близким к индивидуальному сознанию Разумом. А любой долгоживущий организм, как правило, имеет свою мощнейшую иммунную систему. Ничто чужеродное не способно в нём выжить, если не является единой частью данного организма. Нам приходилось много экспериментировать в своё время, чтобы найти для себя нужную защиту, маскирующую нас на фоне прочих живых существ Земли и её экосистемы. А то бы она нас смела, как это было в своё с не очень удачными экземплярами в виде крупных рептилий. Нам и пришлось создавать людей из имеющегося на ней генетического материала, но в том-то и проблема. Люди были рождены на ней и являются всецело частью её единого организма, а мы так и остались чужаками — чужеродным и агрессивным элементом, угрожающим её жизни или естественному, гармоничному функционированию. Мы, своего рода, паразиты, которые за всё время своего существования погубили далеко не одну планету. Увы, но современное поколение ар-серейцев не способно этого понять в полную меру. Тем более, что ими управляют те древние отступники, из-за которых наша раса в своё время и раскололась. Те самые Атланты.
— А ты… ты тоже к ним относишься? К древним Атлантам?
— Скорее, к Гиперборейцам. К тем, кто выступал за мирное сосуществование с планетами класса Земли. То есть, в качестве неприметных гостей, а не их агрессивных завоевателей. И именно мы и создали гибридную армию женщин-воительниц (или, точнее, защитниц), скрыв на какое-то время от остальных ар-серейцев их истинное происхождение. Как их только в народах не именовали — и амазонками, и валькириями, и даже мифическими гарпиями. Но их возможности и физическая сила действительно впечатляли, и именно они нанесли в своё время сокрушительный удар при первой попытке ар-серейцев захватить Землю через военное вторжение. Потери тогда понесли немалые обе стороны. После чего главами кланов ар-серейцев было принято решение о введение иной тактики захвата и порабощения вашей планеты. Проще говоря, в ход пошла гибридная или холодная война. Сознание людей извращалось. Против единого ведического мировоззрения вводились монотеистические религии, искажавшие самобытные верования существовавших тогда мирных общин. Начинали создаваться крупные города и государства, где из человека делали либо принудительно, либо
