Волчий дурман. Не моя луна - Елена Синякова
Я медленно моргнул, тут же почувствовав, как в груди заныло.
— Не говори глупости, Дева…
— Я больше не могу! — вдруг выдохнула девочка с дрожью, а я сделал порывистый шаг к ней.
И замер.
Потому что понял отчетливо и страшно, что всё это из-за меня. Снова.
В очередной гребаный раз я сделал ей только хуже, стараясь прорваться в ее сердце и мысли так настойчиво, что только испугал!
— Килан, ты везде! Куда бы я ни пошла, что бы я ни сделала, я знаю, что всё закончится тобой и тем, что я буду вне себе от эмоций! — сжав кулачки, она подняла голову, заглядывая мне в глаза своими голубыми глазищами, заставляя меня задохнуться. — Я хочу быть дальше от тебя, понимаешь? Хочу, чтобы тебе было хоть немного так же больно, как было мне! Я хочу наказать тебя и не думать о том, что я снова тону в тебе, как глупая трусиха! Но вместо этого я понимаю, что ты цветешь и сияешь, а я начинаю медленно сходить с ума от своих мыслей и эмоций!
Я не знал, что ответить на это.
Потому что Дева была абсолютно права.
Я не давал ей прохода в надежде на то, что смогу доказать, что ее ненависть ко мне ничто по сравнению с любовью, от которой она по понятным причинам так сильно хотела отказаться.
Я не давал ей возможности сделать выбор.
И вот итог всему.
Вместо того чтобы приблизиться к ней и стать ближе, я снова откинул себя в этом деле на тот же уровень, когда отказался от нее.
— Я никогда ни о чем тебя не просила. Но сейчас. Пожалуйста. Дай мне уйти.
Если бы сейчас она взяла револьвер и выстрелила мне прямо в грудь, эффект был бы таким же.
Дышать я не мог.
И заговорить сразу не получилось.
Но когда она снова потянулась к двери, я хрипло выдохнул:
— Дева, подожди. Я… Я клянусь тебе памятью своей матери, что не прикоснусь к тебе больше, пока ты не захочешь этого сама. Но не уходи. Пожалуйста.
Впервые за очень долгий период времени я говорил настолько серьезно и с полным осознанием того, что выходит из моего рта, что самому стало не по себе.
Мама была для меня самым близким человеком.
Ее неожиданная смерть подкосила меня настолько, что я до сих пор не мог полностью оправиться от этого.
И Дева знала это.
Поэтому она остановилась и задержала дыхание, глядя в мои глаза не моргая.
Словно могла увидеть мою бешеную обожженную волчью душу.
Я не знал, что бы сделал, если в эту минуту она бы всё равно развернулась и закрыла дверь за собой.
Умер бы, наверное, от тоски и безысходности.
Но Дева застыла, обдумывая мои слова, и неожиданно тихо кивнула, не говоря вслух ничего.
Она поверила мне.
Поверила!
И больше не было права на провал!
Скованно и заторможенно я сделал шаг назад, давая ей больше пространства, и девушка прошла мимо меня, чтобы подняться в свою комнату.
Дева была в комнате и даже переоделась и легла в кровать снова, а я всё никак не мог пошевелиться.
Стоял, глядя в дверь, и чувствовал, как внутри меня вместе с дрожью поднимается комок в горле.
В последний раз я чувствовал такое на похоронах мамы, когда понимал, что больше ничего не будет как прежде… что ее не будет рядом с нами. Никогда. Что мы потеряли ее и, что бы ни сделали сейчас, уже не сможем вернуть.
В голове тонким обрывистым пульсом билась только одна мысль: мне должно быть больно.
Должно быть настолько больно, чтобы Дева пресытилась этим.
Волчьи боги, да я бы умер, если бы только знал, что меня смогут вернуть с того света ради нее!
Впрочем, только одно мое состояние было похоже на смерть.
И если Дева этого хотела, то я был готов пройти через свой собственный ад.
От эмоций и боли дрожали руки, когда я достал телефон из штанов и быстро набрал Ская, потому что знал своего друга слишком хорошо и представлял, где он мог быть.
Он ответил не сразу.
— Кил, снова не спишь? — задорно прозвучал его голос, а я только выдохнул:
— Ты в «логове»?
То, что Скай перестал улыбаться и тут же поспешил выйти из шумного помещения в коридор, я ощутил даже через телефонную связь.
— Чернявый, что случилось? — от игривого настроения друга не осталось и следа.
— Приезжай за мной.
— Ты серьезно?
— Да. Я жду.
***************************
Ну что?
Теперь ты довольна, Дева?
Ты сказала ему всё, что было на душе, и, кажется, теперь могла бы вздохнуть с облегчением и чувством полного облегчения!
Так почему не радуешься?
Я смотрела на себя в зеркало ванной и не понимала, что происходит.
Не было ни радости, ни облегчения, ни хоть какого-нибудь изменения в душе.
Добавилось еще больше боли… и стыда за то, что я не сдержалась.
Взгляд Килана не выходил из моей головы.
Растерянный, подавленный… если не сказать убитый.
Так он еще никогда не смотрел на меня.
Его не было рядом.
Впервые за то время, что я стала жить в его доме.
Не было рядом его искрящихся эмоциями глаз, в которых можно было захлебнуться за долю секунды.
Не было его шальной широкой улыбки, которая всегда встречала утром и провожала сотни раз за день.
Ведь ты этого добивалась, так почему не спала всю ночь и
