Роковая фантазия (СИ) - Орлан Нари

Вместе с тем я чувствовала непреодолимое влечение к Филу. У меня не укладывалось в голове то, как я могла увлечься человеком, сделавшим меня однажды безмерно несчастной. Неужели мое чутье, моя интуиция ничего не поняли?

— Да, это я тогда тебя ограбил. Но тот раз был первым и последним.

— Ну конечно…

Я развернулась и, оглядев комнату, решила уйти к окну. Первый и последний? Фил меня считает настолько глупой, что я могу поверить в такую дешевую ложь?

— Я не вор! — выкрикнул он. — Мне тогда позарез нужны были деньги! И, вообще-то, я тебе потом пытался вернуть все, что забрал…

Саркастический смешок вырвался из моей груди. Дешевая, смешная ложь.

— Это уже слишком, Феликс. Обычно ты лучше врешь.

Теперь разозлилась не я одна. Фил подлетел ко мне, словно коршун, грубо развернул к себе и вперился в глаза суровым взглядом. Не собираясь его слушать, я попыталась сбросить его руки, которые уже крепко меня обняли.

— Отпусти меня. — Мой голос, как назло, звучал не уверенно, а как-то умоляюще.

— Не отпущу. Потому что хочу, чтобы ты меня услышала.

Сложно было не обращать внимания на то, как моему телу нравится прижиматься к Филу. Мы стояли полностью обнаженные. Его запах и его тепло окутывали меня словно дурманом. Я притихла, перестала сопротивляться. А Фил заговорил:

— Когда-то у меня была тяжелая жизнь, я рос без отца, а мать днями не просыхала. Я с четырнадцати работал, чтобы хоть как-то ее и себя обеспечить. Но она часто пропивала заработанные мной деньги…

— И ты начал грабить. Хороший выход.

— Не перебивай меня, — приказал Фил. — Друг предлагал бросить мать и жить у него. Однажды я так и сделал. Но на следующий день, когда шел на работу, увидел ее, просящую милостыню у перехода. Я не мог допустить, чтобы моя мать, какой бы она ни была, так унижалась. Через несколько дней мне пришлось вернуться. В доме почти ничего не осталось — она успела все продать за те дни, пока меня не было. Тогда я залез в долги, чтобы хоть немного привести дом в порядок. Но благодарности от нее не услышал. Наши отношения испортились еще сильнее. Она выгоняла меня из дома, но я больше не мог уйти. Лечиться от алкоголизма она не хотела, к ней невозможно было достучаться. У меня уже тоже нервы сдавали. Я запирал ее дома, запретил ее дружкам к ней приходить. Но не мог сидеть с ней постоянно — надо было работать. Однажды я вернулся со смены и увидел взломанную дверь. Неделю я мать не мог найти. Потом мне позвонили из больницы. Воспаление легких, цирроз печени и еще много чего. Срочно нужны были деньги. А я и так был должен всем друзьям, многие к тому времени уже отвернулись от меня. И тогда мы с тобой встретились.

Он умолк. А я не могла найти слов. Хоть, я знала, Фил старался говорить отрешенно, но его голос все больше дрожал. Теперь у меня язык не поворачивался сказать, что он лжет.

— Из-за укуса твоего пса мне пришлось бросить работу. Нога долго заживала, и физически работать я дальше не мог. Мать из больницы домой не вернулась. Я продал квартиру и купил машину. За полгода работы таксистом немного поднялся и решил вернуть тебе все, что украл. Деньгами, конечно, ведь телефон и сумочку я сплавил в тот же вечер, что и украл их. Но к тебе невозможно было подступиться. Ты приезжала в школу на машине с личным водителем, потом ехала на курсы, возвращалась домой опять же с водителем. С псом ты больше не гуляла. Ты даже в магазин сама не выходила, на шопинг ездила с матерью. А я хотел отдать тебе все лично. Тогда у меня появилась идея устроиться к твоему отцу водителем. Я даже какое-то время возил тебя в школу. Не помнишь?

По утрам, садясь в машину, я открывала учебник, чтобы подготовиться к уроку. Никогда особо не обращала внимания на водителя, который меня вез.

— Не помню.

— А помнишь, когда я решил тебе подарить кое-что, ты забрала подарок, но заявила, чтобы я даже не рассчитывал на симпатию с твоей стороны, ведь тебе нравятся только брюнеты с черными как ночь глазами?

— Так и сказала? — спросила я, подняв взгляд на Фила.

— Слово в слово. — Его губы растянула искренняя улыбка, от которой нежное тепло объяло мое сердце. Я опустила глаза, понимая, что попадаю в ловушку. Чувства — всегда ловушка. Чем они сильнее, тем крепче она сковывает.

— А что было потом?

— Авария. Я отвозил партнера твоего отца домой. На светофоре у едущего за нами грузовика отказали тормоза, и он в нас врезался. Я уже очнулся в больнице. Мой пассажир скончался на месте, а я чудом выжил. Как оказалось позже, у того мужчины был дар, который после его смерти перешел ко мне. Тот партнер был не последним человеком в Апексориуме, поэтому горожане быстро нашли того, кому перелетел дар. Без моего согласия, меня забрали в Апексориум. Так что, Илона, ты отчасти виновна в том, кем я сейчас стал.

— Почему это? — Возмутившись, я отстранилась от Фила настолько, насколько позволяли его крепкие объятия. На его губах по-прежнему играла улыбка. Шутит, гад.

— Потому что не устройся работать водителем к твоему отцу, я бы не попал в ту аварию и не получил дар.

— Нет. Всему виной твое желание отдать обратно украденное. Будь ты обычным вором…

Звук ключа, повернувшегося в замке, заставил нас на миг замереть. За ним последовал вежливый стук, после которого мы с Филом бросились к вещам и принялись спешно одеваться.

— Проходите, — сказал Фил, застегнув ремень. В тот же миг я уже стояла в джинсах и натягивала футболку.

Та самая девушка, что вчера привозила нам ужин, вошла в комнату, понурив голову.

— Император отдал приказ собираться и через десять минут быть на взлетной полосе. Мы вылетаем в Апексориум.

Глава 26

Я успела поговорить с Филом о многом. Но не о том, что крайне необходимо.

К взлетной полосе, как сказала потом девушка, пять минут пути. Поэтому мы с Филом впопыхах бросились в ванную комнату. Не лучший момент для серьезного разговора, когда стоишь под душем и быстро чистишь зубы.

— Мы полетим на самолете прямо в Апексориум? — спросила я, вытираясь полотенцем.

Фил стоял рядом уже одетый и держал наготове мои джинсы и футболку.

— У Себастьяна есть легкий турбовинтовой самолет. Скорее всего, на нем полетим, а над Апексориумом спрыгнем с парашютом.

Я онемела. Руки замерли, держа полотенце. Фил выдернул его и бросил на пол.

— Одевайся.

— Я никогда не прыгала с парашютом!

— Расслабься. В этом нет ничего сложного.

Натягивая джинсы, я предположила, что в Апексориум трудно добраться обычным путем: на машине или пешком. Наверняка он скрывается в каком-то забытом богом месте.

— А как же черная карета, о которой я слышала?

— Она для обычных ресемиторов. Мы с Себастьяном, конечно, не ездим на ней.

Когда же мне поговорить с Филом? Когда я успею их поссорить? Когда, когда… Прямо сейчас. Потом времени не будет.

— Послушай, Фил… — произнесла я, ожидая, что он поднимет на меня взгляд. Но его глаза неотрывно смотрели на наручные часы. Я сделала еще одну попытку. — Себастьян мне сказал, что…

— Не слушай его, — перебил меня Фил. — Уже оделась? Тогда пошли. Будет плохо, если опоздаем.

Он взял меня за руку и повел за собой прочь из ванной. Ничего страшного, убеждала я себя. Еще есть немного времени — пять минут, пока не дойдем до взлетной полосы.

Только мы вышли из комнаты, как к нам присоединилась девушка. Такое впечатление, будто она здесь всю ночь сидела — возле двери я приметила стул.

— Микель, Илона, нам нужно поторопиться. Мы опаздываем.

Прежде я не сильно обращала внимание на эту девушку. Она мне показалась служанкой. Но у прислуги вряд ли бывает столь сильный огонь в глазах. Может, она тоже помощница Императора.

— Эмма, успокойся. Себастьян всегда заранее собирает людей.

Несмотря на свои слова, Фил пошел по коридору быстрым шагом, оставляя нас с Эммой позади. Мы поспешили его догнать.

Девушка собирается нас сопровождать до самолета и лететь с нами? Это усложняет ситуацию в несколько раз. Я не смогу завязать разговор с Филом, если она постоянно рядом. Что же делать?.. Мне ни в коем случае нельзя в Апексориум. Как теперь сбежать?