Не мой прекрасный принц (СИ) - Каверана Дана

— А теперь, — оскалился Каймон, — поговорим иначе. Начнем с того, что в вашем вшивом городишке посрамили все законы короля Харальда.

— Он не достоин короны! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Несомненно! — согласно кивнул герцог. — Но разве это значит, что законы местного градоправителя следует соблюдать? Что за дикость? Вы судите сына вдовы за украденный хлеб? Делаете ставки? Почувствовали себя знатью? Решили, что раз находитесь вдалеке от столицы, то можно заниматься самоуправством?

— Стража! — заверещал пухляк, отмерев от удивления. — Уберите этого нечестивца!

Со всех сторон площади к помосту хлынули стражники, облаченные в латы, гремящие мечами.

— Не так быстро.

Герцог щелкнул пальцами и на перевес стражникам выступили наемники, вырываясь из толпы черной стеной и доставая на ходу оружие. Послышался лязг металла, вскрики простых людей из толпы — они оказались прямо между сцепившимися воинами, не имея возможности сбежать.

Наемник, отвечающий за мою безопасность, потянул меня в сторону помоста, а Каймон тем временем вещал:

— Мои люди уже оцепили весь ваш город. Имя мое — герцог Каймон. И я принес всем вам освобождение от власти зарвавшегося градоправителя, и от тирании короля Харальда. Подтверждение моим словам — Ее Высочество, Каталина Луноликая.

Каймон сорвал с моего лица капюшон плаща, открывая людям.

По толпе прошелся трепетный вздох, некоторые стражники отступили, часть же продолжала вялую битву с наемниками.

Я задрала нос повыше, демонстрируя королевскую стать.

— Я даю всем вам выбор, — продолжал мой названный жених, — присягнуть новой власти или сгинуть вместе с королем Харальдом!

Очень медленно, будто, не веря в то, что делают, горожане начали опускаться на одно колено.

Уже вечером Каймон с размахом праздновал свой триумф, который, по моему мнению, был не обоснован. Налил грязи в уши горожанам, моим лицом посветил и все. С таким же успехом он мог просто притащить похожую на меня девицу, тут бы и не заметили.

Эта мысль даже на мгновение вызвала тень страха, но я вспомнила, что лордов, в чьей поддержке он так нуждался, подобным не проведешь.

В гостином дворе, где нам выделили лучшие комнаты, устроили настоящий пир. Герцог восседал в центре стола, подобно настоящему королю, и упивался своей маленькой победой, обласканный вниманием владельца двора и местных шлюх, которые облепили его со всех сторон, словно мухи.

По залу лилась звонкая мелодия деревенского менестреля, смешивалась с писклявым смехом шлюх и вскриками наемников.

Восседая по правую руку от герцога, я едва сдерживала гримасу отвращения — все были уже столь пьяны, что торжественный ужин превратился в похабную, грязную попойку.

— Чего хмуришься, невеста? — весело окликнул меня Каймон, опрокидывая в себя очередной бокал вина. — Ты должна быть счастлива — первый шаг к свержению твоего отца сделан.

— Я счастлива, — процедила я, брезгливо отодвигая полный бокал вина подальше от своей тарелки.

— Так, давай же выпьем за это!

Поднять бокал Каймону помешала одна из шлюх, которая проворно заткнула его рот своим языком, пока пальцы второй уже явно проникли под его штаны.

— Пей, — бросила я, поднимаясь.

— Куда это ты? Вечер только начинается! — пробурчал герцог, слегка оттолкнув девицу.

— Я устала, мне необходимо поспать. Хорошего вечера.

Хоть уснуть мне и не дадут кошмары, но смотреть на происходящее сил уже не было. Отвратительно и мерзко, до тошноты. От осознания того, что все изначально могло пойти иначе, становилось плохо. Ведь орки могли и не посетить тогда дворец, я бы сбежала с Каймоном, веруя в настоящую любовь и жила бы, не замечая всю гнилостность этого человека. И не узнала бы Дагона.

Хоть сейчас душу мою и терзала боль от потери орка, но я понимала, что он — самое прекрасное, что могло со мной случится. Как жаль, что все закончилось так быстро.

Выделенная комната в гостином дворе хоть и была для этих мест образцом роскоши, на самом деле не представляла собой ничего хорошего. Прогнившая, шаткая кровать, которая когда-то ютила в себе прожженную куртизанку — на спинке и ножках в потрескавшихся рисунках можно было угадать бесстыдно переплетенные тела. Благо, застелена она была белоснежным бельем, ярко благоухающим мылом и свежим воздухом. Имелся тут также громоздкий шкаф, дверцы которого грозили свалиться на голову при неосторожном движении, а еще зеркальный столик, в возрасте явно не уступающий моему отцу.

В двери жалобно поскреблись.

— Ваше высочество, — сделав неумелый книксен на пороге, вошла служанка.

Я вздрогнула, совсем отвыкшая от такого обращения, оно вызывало у меня нервную дрожь каждый раз.

— Его светлость, герцог Каймон, велел помочь вам приготовиться к его визиту.

Девушка путалась, краснела, отчаянно не хотела поднимать на меня глаза, говоря эти оскорбительные слова.

Я же вспыхнула, рука приподнялась, желание отвесить пощечину той, кто осмелился говорить мне это, было велико. Я смогла себя сдержать — девушка не при чем, это все этот чертов герцог!

Меня мелко затрясло, но я смогла взять себя в руки, кивнула.

— Мне не нужна помощь. Иди.

Мой отказ ее заметно обрадовал — кажется, слава о моем дурном характере дошла и до этих далеких мест.

Стоило остаться одной, как я заметалась по комнате подобно раненной лани, судорожно пытаясь отыскать хоть что-то для обороны от пьяных поползновений Каймона.

Сначала я примерялась к ночному горшку, надеясь огреть им герцога прям по голове, но быстро откинула эту идею — не факт, что удар лишит сознания мужчину, а вот разозлит точно. И тогда мне конец.

Я перерыла всю комнату, почти отчаялась, когда все-таки смогла найти в ящике столика крошечный ножик для вскрытия писем. Ему я обрадовалась так, словно на мою защиту материализовалась целая армия.

Он был затуплен, покрыт тонким слоем ржавчины, но если внезапно всадить его в глаз, то шанс спастись есть.

Ободренная этой мыслью, я залезла под одеяло, не раздеваясь, притихла.

Снизу все так же доносился пьяный гомон, крики, смех и заурядная мелодия.

Время шло, и я уже даже начинала засыпать под мерный шепот тысячи чужих голосов, которые послужили своеобразным вакуумом — я столь привыкла к духам орочьих предков, что даже научилась почти не замечать их проявлений.

Я почти уснула, но скрип приоткрывшейся двери заставил меня подскочить, крепче сжать в руке тонкий нож.

— Убирайся по-хорошему, Каймон, — прорычала я из-под одеяла, так и не осмеливаясь взглянуть на дверь.

Раздались осторожные, медленные шаги. Приглушенные ковром, они показались мне слишком широкими, непохожими на шаг герцога.

Боже, я с ума схожу!

Мне уже везде мерещатся шаги Дагона, что очень не вовремя, когда грозит соитие с чертовым герцогом.

Шаги приблизились к кровати, замерли.

Дрожащей рукой, я откинула с лица одеяло и выставив перед собой другую руку, с ножом, прошипела:

— Чего тебе не ясно, ублюдок, убирайся!

Ответом мне был лишь смешок, подтверждающий, что я потеряла рассудок.

— Ты этой зубочисткой защищаться собралась? — спросил силуэт голосом моего орка.

— Дагон? — недоверчиво спросила я, ощущая, как все тело сотрясает крупная дрожь.

— Ага, — весело хихикнули в ответ. — Хотя, ждешь ты другого, пташка. Жениха своего. Идеального.

Я приподнялась на коленях, нащупала в темноте его лицо, прошлась пальцами по горячей, грубой коже, немного вздрогнула, когда он оставил след поцелуя на внутренней стороне ладони.

— Дагон, — обескураженно прошептала я, выронив из второй руки ржавый нож. — Дагон…

Со сдавленным писком кинулась в объятия орка, продолжая шептать его имя и даже не замечая дорожек слез, прочертивших мое лицо.

— Тише, — отвечал он, крепко прижимая к груди и слегка покачивая меня, будто ребенка.

Возможно, я действительно лишилась рассудка и на самом деле ничего нет. Может, в реальности я сейчас сижу на холодном полу монастырской кельи, куда отвозят душевнобольных. Целую угол кровати, обнимая и верю, что это он.