Незваный гость (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна

– Понятно, - сказала я точно как шеф. - А дальше?

– Поскакали, пристав коня гнал, мне тоже пришлось не отставать, по тракту, к нечистой усадьбе. К ней не подъезжали, за пол версты где-то Блохин спешился, поблагодарил и попрощались. – Шандор помолчал немного, вздохнул. – Пока я в табор ехал, все думал, что не по-людски поступаю, бросил хорошего мужика одного, даже помощи не предложил. И так меня эти мысли разобрали, что оставил лошадушек уставших на помощников да свежую себе снарядил. Думаю, вернусь, гляну, что к чему. Ну и вернулся.

– Сколько времени прошло? До табора и обратно?

– Часа два, может больше, я ведь домой не торопился особо, арлейцев не гнал. Прискакал, а Блохин… Ночь на исходе уже была, самое темное небо, луна яркая что монета золотая, снег тихонько так падает, а на суку осиновом пристав в петле болтается. Я его снял…

– Как? - переспросила я быстро. - Подробно давай, по шагам. Спрыгнул из седла… Дальше?

– Подошел к осине. Посмотрел. Высоко. Тулуп скинул, нож в зубах зажал, да и полез по стволу. Сверху чикнул по веревке, покойник упал, я нож за ним бросил, спустился, нож подобрал, в ножны спрятал. Грех на земле верный клинок оставлять. Тут Блохин застонал.

– Он жив еще был?

– Ага. Только совсем уже плохой, отходил.

– Что он тебе сказал?

– Что не жилец, чтоб я не медлил, а в приказ отправлялся, кого-нибудь из служивых сюда привез, что болван он первостатейный, потому как от бабы опасности не ждал… Ах, да, велел приказным передать, чтоб зарыли его без отпевания и за погостом. Я все исполнил. Полкан этот, Εвсей что ли, который приказной, меня выслушал и все по завету начальственному сделал. Мы когда с санями уже вернулись, Степан Фомич совсем закоченел, душа его покинула.

– Ρаны какие на теле заметил?

– А то. Выше живота прокол был, навроде как от ножа. Евсей сам осматривал, никого не допускал, но я видел, когда он рубаху на покойнике задирал. Здесь. – Шандор уверенно ткнул себе в солнечное сплетение, после суеверно подул на ладонь. – И карманы он обшарил тщательно, никаких писем не нашел.

Толковый какой неклюд этот Шандор,и сердоболен.

– Спасибо, дядюшка, – проговорила я чистосердечно, – и за рассказ подробный,и за помощь, что ты товарищу моему покойному оказывал.

– Теперь-то что?

– Никаких чужих следов ты около висельного дерева не заметил? Копыт, к примеру, лошадиных, либо полозьев?

– Ничего такого. Человечьи были, изрядно. У холма натоптали,и вроде ходили к развалинам, либо от них. Пацан все порывался дом обыскать,только Евсей не позволил.

– Понятно. Что ж, гоcподин Шандор, не смею тебя более задерживать. Ежели вопросы какие возникнут, я за тобою младшего чина какого в табор отправлю, либо сама в гости явлюсь.

– Вот и славно. - Неклюд поднялся с табурета. - Девчонку с собою заберу?

– Эту? - я посмотрела на гадалку с хищною улыбкой, девица всхлипнула, Шандор сызнова сел. - Никак нет.

– Тогда и я обожду.

– Не стоит. Разве что это ты лично поручился, чтоб в табор не неклюдку допустили.

Вот как же я театральные эффекты обожаю, неприлично даже. Пауза возникла тяжелая, густая, любо дорого, на сцене такие выстрелами заканчиваются, либо дамской истерикой в партере.

– Не я, - сказал наконец Шандор, - но раз она уже с нами, отвечаю наравне с прочими.

– Что ж, - я пожала плечами, - в своем ты праве, мы законы нетитульных берендийских народов уважаем, когда они в разрез с общими имперскими не идут. Дозволяю тебе и на этом допросе присутствовать,только будь любезен свой табурет даме уступить, чтоб мы с нею через шатер не перекрикивались.

Рокировка проходила в молчании. Девица пошатываясь приблизилась, села по кивку, ее колотила дрожь, даже плечи ходили ходуном, неклюд подвинул сундучок поближе к столу.

Продляя паузу, я собрала колоду, перетасовала ее и протянула гадалке:

– Снимешь?

Она подчинилась, пальцы с обгрызенными ногтями, костяшки шелушатся, рабочие руки.

– Итак… – Вытащила я карту не глядя. - Вопрос первый. Куда ты труп мещанки Γубешкиной дела? А, Дунька?

Девица лишилась чувств,тело стукнулось об пол.

А все твои эффекты театральные, Гелюшка! Допрыгалась?

– Ваш бродь? - заглянул на звук Федор.

– Полог придержи, - велела я, уже стоя на коленях перед сомлевшей, – света мало. Ежели эпилепсия…

– Да обморок это, - неклюд достал из-за пазухи запечатанный сургучом шкалик казенки. - Горазда ты, Попович, жилы тянуть.

Резкий водочный запах ударил в нос, Шандор наклонил горлышко, струйка стукнулась о плотно сжатые губы девицы, волосы мешались, я сняла их вместе с платком. Под вороным париком девицы обнаружилась типичная берендийская русая коса, закрепленная вокруг головы.

– Ваш бродь! – ахнул Степанов.

– Держи, служивый, - протянул шкалик неклюд, - поправься.

И, освободив руку, ляпнул по девичьей несколько рябой щечке:

– Ну же, милая!

Федор булькал за спиною, поправляясь. Дуняша закашлялась, разбрызгивая водочные слюни.

– Ну вот и славно, - Шандор придержал ее за плечи. – Экие вы бабы созданья нежные. Давай, барышню строить переставай, отвечай сыску чародейскому, мне даже самому любопытно, что и куда ты прикопала.

– Полог-то деpжать, ваш бродь? – икнул Федор.

– Не нужно уже.

– Так я пойду? Или позволите тут посторожить?

– Без разницы!

Раздражение мое было вызвано тем, что я допросного преимущества лишилась. Шандор со своею казенкой главным стал. Все беды от водки. От нее, а не от моих эффектов,истину говорю.

Вернувшись к столу, я села. Приказной Степанов спросил с излишней развязностью:

– А кличут как нашу убивцу?

– Евдокией, - ответила я. - Она горничной у провидицы Зары служила.

– И до сих пор служу, - пискнула Дунька, - потому как, что бы вы, Евангелина Романовна, не надумали, жива моя хозяйка и в отменном здравии пребывает.

– Вот и славно. - Шандор достал ещё бутылочку. - За здоровье.

– Где пребывает? – зыркнув на Федора, чтоб пить не смел, задала я вопрос.

– Так в таборе, - Дунька в ту же сторону взгляды кидала, заинтересованные такие, бабьи, гренадир мой от них явственно краснел. - Приютили нас с нею неклюды. Захария-то Митрофановна на весь уезд славу имеет.

– То есть, вы из Крыжовеня сбежали? Зачем?

– Так расклад смертный у нас с хозяйкою получался, что так, что эдак. Она уж и меня снимать заставляла,и… Говорит, плохо дело, не выживем с тобою, в городе оставаясь. Надо место сменить,тогда, может, обойдется. Потому как кинжал-карта в комплекте с племянницей мокошьградской идет, а раз от Гелюшки мы избавиться никак не можем…

– Понятно.

– Нынче только расклад сменился, кинжал из него пропал, вот хозяйка и дозволила на ярмарку мне поехать, чтоб денюжек немного заработать.

– Двести рублей уже потратили?

– Каких ещё двести… – начала девка развязно, но смутилась. - И про то прознали, барышня. Те деньжищи мы в храм отнесли, к ящик для пожертвований вбросили, еще когда про смерть пристава слухи дошли. Потому как поганые две сотенки, бесчестные.

– Смертное заклятие на Блохина вы навели?

– Получается, что да. - Дуняша разревелась. - Не думали даже, что так обернется, бес попутал.

– Как наводили? Кто заказал?

– Не знаю-у-у… Хозяйка меня к обряду не допускала,только велела куколку из соломы сплести-и-и…

Сердобольный неклюд подсунул ей шкалик.

– В солому что вплетала? - вбросила я наобум.

– Волосы-ы-ы…

Шандор отобрал бутылочку, дал баранку с маком. Цельная лавка у него в тулупе? Я сглотнула слюну, хотелось есть, поднялась с табурета:

– Собирайся, поехали.

– К-куда?

– В табор, с хозяйки твоей допрос снимать.

Возражать никто даже не подумал. На случай, если проблемы с неклюдским начальством возникнут, пригласила я с нами и Шандора. Дуняша напялила обратно свой парик, я спрятала револьвер в муфту, на этом сборы и закончились.

До саней шли парами, я держала под руку девку, позади мужики. Федора слегка развезло, сколько шкаликов из бездонных запасов неклюда было выпито, я не считала. «Править ему не доверю, пусть Дуняшу сторожит. Упустит, невелика беда, Зара-то уже никуда не денется».