Разорванная пара (СИ) - Дюжева Маргарита

— Руслан, — голос Кирилла был серьезен, как никогда, — делегация от Загорского прибудет завтра к полудню. Где будешь встречать? В Тополях или в Синеборье?

— В усадьбе, — ответил рассеяно, наблюдая за действиями, что разворачивались под окнами.

— Уверен? Мы чужих туда не пускаем.

— Пусть видят, что открыты для контакта, а заодно почувствуют, что шутить никто не будет. Сюда отправляй еще волков, пусть на чеку будут.

— Как скажешь, — бета согласился, а я сбросил звонок, тот ас забыв о нем.

Что мне эта делегация от соседнего клана? Что мне эти визиты вежливости и налаживание контактов, когда внутри пустыня выжженная?

С самого утра Татьяна обернулась, выскочив в лес. Я отправился следом, держась на расстоянии, наблюдая за каждым ее шагом. И волчица прекрасно знала это, недовольно поглядывала на меня через плечо, скалясь, когда подходил слишком близко. Рычала, прижимая уши, припадая к земле. Вела себя как с чужим, опасным волком, способным причинить вред.

И сетовать не на кого — сам виноват. Но это просто убивало! Хотелось схватить ее, прижать к себе или встряхнуть хорошенько, чтобы все на свои места встало, что бы вспомнила, что нас связывает.

Она упрямо шла вперед, все дальше уходя от усадьбы, приближаясь у границе наших земель. И лишь только встал поперек дороги, показывая, что дальше не пущу, она остановилась.



Долго смотрела на меня, холодно, отстранено, видать оценивая серьезность намерений. Потом раздраженно щелкнула зубами и, шустро развернувшись, понеслась обратно к особняку, а я как унылый м*дак следовал за ней, с каждым мигом все больше приходя в недоумение. Как жить дальше?

Как, вашу мать, справиться с тем, что сильнее? Как заново заставить ее полюбить себя?

Я не знал.

А дальше было еще хуже. Пока я решал рабочие вопросы с Кириллом, Татьяна осталась внизу, у широкого крыльца с мраморными колоннами. Лениво развалилась на земле, щурясь от яркого летнего солнышка, и ее необычная шерсть мягко блестела в лучах, а потом появились несколько молодых волков из стаи.

Завидев мою волчицу, направились к ней, выражая свое почтение. Она с интересом наблюдала за их приближением. Рассматривая, принюхиваясь. Поднялась, приветственно покачивая хвостом.

Само дружелюбие, мать ее! С кем угодно, но только не со мной. А эти дураки расфуфырились перед ней. Уши торчком, хвост трубой, грудь колесом. Смотрят так жадно, чуть ли не слюни из пасти капают.

В груди кольнуло. Сильно, неприятно. Ревность голову поднимала, заставляя сильнее сжимать трубку, пока говорил с Кириллом.

Перед глазами черная пелена. Злость, ревность, на себя, на нее, на этих идиотов, что вьются возле моей самки. Не понимая, что делаю сиганул в окно, на ходу обращаясь. С утробным рычанием приземлился рядом с ними. Молодые волки тут же спасовали, поджали хвосты, припали к земле, заискивающе глядя на меня, выражая всем своим видом раскаяние. Ср*ть на них, потом разберусь, устрою такую трепку, что на всю жизнь запомнят.

Сейчас меня больше волновала Татьяна.

Волчица смотрела на меня, не скрывая недовольства, раздраженная моим внезапным вмешательством в их игрища.

Зарычал, зло, требовательно. Опустив голову, глядя исподлобья двинулся к ней. Сейчас получит! Затащу в дом, запру в комнате и вообще никому не разрешу к ней подходить. Никогда!

Татьяна, почувствовав мое настроение, зажмурилась, крутанулась на месте юлой, и со всех ног бросилась прочь, в лес. А я следом за ней, мимо молодых сопляков, поджавших хвосты.

Зараза шустрая!

Неслась как угорелая, петляя мимо кустов, сворачивая в самых неожиданных местах, избегая открытых пространств, где бы я ее настиг в два прыжка. Мне оставалось только зубами щелкать, когда грифельная задница, в очередной раз взмахнув хвостом, исчезала за деревьями.

И все бы ничего, если бы не одно «но». Она не играла со мной, не кокетничала. Волчица реально пыталась улизнуть, сбежать от меня. И если я ее сейчас упущу, она запросто скроется в неизвестном направлении.

Как же меня это бесит! Ненавижу ощущать себя беспомощным! А сейчас именно такой случай. Я не знаю, что делать! Как бы не бился, не пытался найти подход — все бесполезно. Волчья сущность Татьяны меня отторгала, не подпускала к себе. Мое присутствие ее тяготило.

Петляя между деревьев, долго кружили по лесу, пока наконец не изловчился, и в длинном прыжке не придавил ее к земле. Она зарычала, начала брыкаться, выворачиваться, одновременно пытаясь меня зубами прихватить. Злюка!

Наконец замерла, придав уши, кося на меня диким взглядом.

Черт! Хреново то как!

Заурчала, как бы говоря «отпусти, победил». Только от победы нет и грамма удовлетворения, потому что это — мимолетное, а по основным позициям давно проиграл, под чистую.

Отпустил ее, в сторону отойдя, хвост уныло повесил, чувствуя себя полнейшим неудачником и конченным идиотом по совместительству.

Волчица с земли поднялась, отряхнулась, угрюмо на меня глядя, и во взгляде нет ничего хорошего, способного дать хоть крупицу надежды. Пустота.

— Куда ты собралась? — спросил устало, обратившись в человека.

Она заворчала. Типа «не твое дело».

— Пойдем обратно.

Волчица ухмыльнулась по звериному и пятиться начала.

— Таня, ё-моё! Хватит! Пойдем обратно!

Уши прижала и отступала дальше. Чувствовал, что еще немного и с места сорвется, продолжая свой побег.

— Оборачивайся! — громко, требовательно. Она дернулась, задрожала, но сдержалась, не дала Татьяне снова стать человеком.

П***ц! Волчица теперь не дает Тане обернуться!

— Ну, как прекрати! — сердито пальцем на нее указал.

Грифельная самка снова меня проигнорировала. Одарила взглядом, от которого внутри все перевернулась, и ринулась прочь.

Да, е****мать! Сколько можно? Она решила терпение мое проверить? Я ведь не железный! Скручу и домой потащу, если понадобится.

Выругавшись от досады, снова волком перекинулся и опять в погоню пустился, злясь с каждым мигом все больше.

Паразитка, упертая!

В этот раз нагнал ее в два счета, устав от бестолковых игр. Дорогу грудью перекрыл, голову к земле склонил и с глухим рычанием на нее двинулся. Все равно сделает по-моему!

Она юлила, пыталась увернуться, ускользнуть, но я не давал и шага лишнего сделать, перекрывая любые лазейки.

Ее упорство раздражало, доводя до белого кипения.

Опять человеком стал и к ней твердым шагом направился. Она ощерилась еще больше, уши прижала, наблюдая за мной бешеным взглядом.

— Все. Довольно! Если сейчас не обернешься, силой заставлю, и потом не обижайся! — я действительно был готов это сделать, потому что волчица совсем распоясалась, не давая Татьяне снова стать самой собой.

Зарычала так зло, отчаянно, что душу от ее ненависти в узел скрутило.

— Считаю до трех! Один! — взгляд ее поймал, не давая отвернуться.

Она пыталась вырваться, но я держал ее крепко.

— Два.

В сторону дернулась, едва не ворвавшись с крючка, но снова удержал.

— Три!



Угрожающе зубами клацнула рядом с мои лицом. Увернулся, назад отклонившись, и надавил, приказывая волей прайма.

— Оборачивайся.

Захрипела, с пеной у рта…но не обернулась! Она сопротивлялась! Никто не мог устоять, а она упиралась, не поддаваясь моей воле. Шерсть дыбом встала, взгляд ярость наполнился, я прямо кожей ощущал волны ненависти, что расходились от нее.

— Оборачивайся! — еще сильнее надавил.

Результат тот же! Грифельная волчица стояла передо мной, мотаясь из стороны в сторону, тряся головой, но игнорируя мой приказ.

Бл****. Слов нет, одни междометия. Впервые в жизни столкнулся с тем, что не могу прогнуть другого волка. Пытаюсь, но не выходит! Она не поддавалась! Вижу, что боролась изо всех сил, что тяжело ей, плохо, но сдаваться не собиралась.

Это вообще как называется???

Уже на всю силу давил на нее, но ни черта не выходило. Танина волчица боролась, сопротивлялась воле прайма.