Турнир Тринадцати женихов (СИ) - Шестрова Ольга
Лысый, напоминающий черепаху, маг ткнул стеклянной палочкой в мою ладонь, второй палочкой коснулся ладони короля.
Стражи вывели верховного мага на сцену. Маг, похожий на черепаху, вскарабкался сам.
Краем глаза я заметила, как Тиль, Митиль и наёмник призрачными тенями выскользнули из театра. Что ж я не осуждала их, каждый хочет остаться в живых. Я же лихорадочно искала такую возможность для нас и не находила её. Максим в роскошном синем платье и загримированный стоял перед нашей ложей, его не пускали дальше стражники принца Леодара.
Маги склонились над склянками с каплей моей крови и каплей крови короля. Папа опустил голову и покраснел.
Несколько магических вспышек разного цвета и яркости озарили сцену.
— Кровь короля и кровь принцессы полностью совпадают, — медленно произнёс тощий старик-маг и втянул лысую голову в плечи. — Принцесса Александра — родная дочь короля!
— Вы хорошо посмотрели?! — взвизгнул Леодар, а потом проговорил, с удовольствием растягивая слова: — Да, какая мне разница? Я стану королём здесь и сейчас. Только я достоин этого! Убейте их! — улыбнулся он, одним кивком отправляя нас с отцом на смерть.
Стражники всё таким же серебристым потоком потекли к нам, вытаскивая мечи и кинжалы.
— Мы не признаем принца Леодара! — рявкнул лорд Хмининген из ложи клана белых волков.
— А так? — Леодар не поленился скользнуть в ложу и приставить кинжал к горлу гордого потомка Офелии.
— А что это меняет? — спросил тот глухо.
— Никакой разницы между жизнью и смертью вы не видите? — улыбнулся удивительно красивой улыбкой Леодар.
— И после смерти мы верны нашему королю, — с трудом выговорил лорд Хминиген, его белоснежный воротник стал алым от крови, сочившейся из-под кинжала принца.
А я как всегда в самые страшные мгновения своей жизни замечала всякие неважные детали: улыбка Леодара повторяла улыбку моего отца один в один. Он был так похож на самого дорогого мне человека, но оказался предателем и убийцей!
— Кровь? Они сказали… что… Почему, Аргрегоус? Почему? Она же не?.. — король оттолкнул вооружённых стражников, словно малышей с лопаточками и совочками в руках, и повернулся к верховному магу.
— Потому… Ясень вернул в тот вечер нашу девочку, — спокойно сказал маг, словно взвешивая в связанных руках сгусток синего пламени. — Сашка — твоя родная дочь, Дикт!
В следующий миг синий огонь полетел в лицо Леодару, обожжённый принц завыл, опуская кинжал, а двери зала распахнулись, и в отверстие пролезла морда скалящегося чёрного дракона, того самого, которого подарили нам их темнейшества.
Дракон дохнул пламенем, и театр превратился в нечто жуткое: дым, огонь, вопящие стражники в раскалённых доспехах, пылающие декорации, и порхающий надо всем этим ужасом чёрный боевой ящер, управляемый наёмником, с Тиль и Митилем на местах стрелков, они привстали в стременах с луками в руках.
Стрела Тиль ударила в тыл принца Леодара гораздо ниже спины. Мятежный принц взвыл во второй раз совершенно дурным голосом и выронил кинжал. Его скрутили волки, особенно старалась прехорошенькая девушка с белыми волосами, это уже успел загримироваться наш Блэки! Дракон летал под потолком театра, наслаждаясь головокружительными поворотами, театр ведь был круглым. Дознаватели Храбриани связывали магическими путами гвардию принца.
— Права не имеете! Я — особа, приближённая к королю, то есть я и сам из королевской семьи, клана, гнезда! — вопил принц, пока в него не попало заклинание верховного мага, такое простенькое из начальных, но с отличными последствиями.
Называлось оно неразговорчивый гарри или обет молчания. Действовало от одного дня до месяца, в зависимости от силы мага.
Надеюсь, никогда не услышать голос принца Леодара. Его увели в малую темницу при дворце.
Гвардейцев повезли в городскую тюрьму.
Мэтр Карвианн выскочил на сцену и сказал:
— Друзья! Наш король будет с нами! И другого короля нам не нужно!
Помятые и кашляющие зрители захлопали и закричали: «Высокого неба синим птицам счастья!»
— Благодарю, мои верные оборотни, — поклонился король.
Когда пьесу кое-как доиграли. При этом Финист блистал в роли принца, Максим забывал текст, а Блэки был потрясающе красив в роли второй невесты, зрители восторженно хлопали, чихали и кашляли одновременно.
Мэтр Карвианн сдержанно сиял и выпихивал смущающихся актёров на сцену. Кланялись они неловко, тёрли пылающие уши, румянец на лицах надёжно скрывали белила.
Новостники начали писать прямо в зале, им единственным не удалось похлопать, потому что руки были заняты перьями.
Ох, чувствую, завтра будет много интересных статей! И не только в газетах и журналах Первого королевства!
Этим же вечером, поцеловав Максима и заверив его, что он прекрасно играл. Ну приврала. А какая разница, если Ясень даст ему опять последнее место? Я прорвалась в кабинет короля на заседание малого совета в самом узком составе: король, верховный маг, канцлер
— Казнить его необходимо. У него, наверняка, есть сообщники, — спокойно сказал верховный маг, — и сейчас отправить в тюрьму из подвалов дворца.
— На кол посадить, и весь Ясень, — произнёс канцлер.
Король молча переводил взгляд с одного советника на другого, потом упёрся взглядом в меня.
— Что скажешь, Сашка?
— Принц легкомысленный и непоследовательный человек. Не мог он ввести в нашу семью наёмника Лима на столько лет! Ему самому было всего шестнадцать в то время, когда Лим пришёл к нам во дворец с отличными рекомендациями. Есть кто-то ещё, — сказала я, внимательно оглядывая малый совет.
— Поэтому мы объявим, что принц виноват в перевороте, казнь через семь дней после окончания «Турнира…», и этот кто-то выдохнет спокойно, и, может быть, проявит себя? — склонил голову к левому плечу верховный маг.
— Именно, — кивнул канцлер. — Но он хитёр, этот кто-то. Надо бы отправить дознавателей по основным кланам, поспрашивать, какие планы у дворян насчёт принца?
— Разумно, я распоряжусь, — тихо ответил король, — только Леодар — мой брат. Казнить принца я не… — король побледнел, потом покраснел, — трудно мне, это же наша кровь.
— Можно его и помиловать, если настоящих зачинщиков отыщем, — кивнула я, вглядываясь в складку между бровями отца, это значило, что король очень расстроен.
— Указ? — подсунул королю бумагу верховный маг.
Король прочитал шёпотом и только: «посредством лишения головы…» — с трудом выговорил вслух.
— Повесить бы мерзавца, но нельзя, принц всё-таки, — заметил канцлер.
Офелия внесла огромный поднос с кувшинами и блюдами.
Маг и канцлер тут же вежливо откланялись.
А Офелия наложила нам полные тарелки пирожков и салатов, нарезала хлеб, налила в бокалы сок.
Она подсунула нам еду, но мы не торопились есть.
Король смотрел на меня как на невиданное никогда раньше чудо:
— Ты знала, что ты моя дочь? — уточнил он.
— Конечно, — я откусила половинку пирожка с клубникой.
Ох, и вкусно готовит Мэрта!
— Маг рассказал? — отодвинул свою тарелку король.
— Я ему не поверила, вскрыла склеп, там, в детском гробу, нет ничего, — выпила я в один глоток мой любимый апельсиновый сок.
— Ты — истинный дознаватель, — кивнул король, выбирая пирожок побольше, — почему мне не сказала?
— Ты не спрашивал, — потянулась я за салфеткой.
— Надо было попросить охрану, там серьёзные заклятия, и… — король опустил голову, отложил пирог, — всё-таки королева — твоя матушка, надо было взять с собой меня, если никому не доверяешь. Я бы вымолил прощение у её светлой души. Пойду сегодня же к Ясеню, буду просить простить тебя, неразумная девочка. Моя девочка.
Он наклонился ко мне и обнял меня. Его сердце билось тревожно, а взгляд был печален.
Вот я без ясеня в голове, за действиями дознавателя я забыла, что тревожить мертвецов очень плохо.
— Меня бы спросили, — отпила глоточек сока Офелия, — я всегда точно знала, что Саша — твоя дочь, Дикт. И не надо бы идти в склеп. Как у тебя духу хватило, Саша? И королева… Ты могла нарушить её покой.
